Ну и что, что тролль
Шрифт:
Вот как бывает. А ты говоришь – по голове ударили. Так что же, поступишь к нам?
Айвен покивал:– Да, не хотел бы я оказаться на вашем месте за тем гостеприимным столом! А с вербовкой? Вот в этом вы прогадали. Видите ли, через… эх, я уже запутался, сколько дней, но очень скоро!.. я, возможно, превращусь в тролля. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
Заговорщик фыркнул и махнул мохнатой рукой:– Ну и что, что тролль? Посмотри на меня. Лишь бы человек был порядочный!
"Кажется,
– Пощади, не погуби!
Откуда и слова у нее такие взялись?!– Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай…
Росомаха звякнула цепью и уставила в ее лицо не по-звериному умные глаза. И то сказать: ведь зверюга совершенно по-человечьи принесла дрова и затопила печь в баньке! А темнолицая тетка – сестра мачехи – приказывала ей на самом обыкновенном человеческом языке. Так в чем же дело? Или с человечьим языком росомаха восприняла и все людские слабости и пороки? Не потому ли крестная сунула в карман дырявой шубейки дорогой кружевной платочек со словами:
– А без этого ты и жизни лишишься!
Как же права была! Тетка не сама косточки племяшки глодать станет, а еще и дружка пригласила, Горыныча. И племяшка даже боится догадываться, кто он, этот ее бой-френд…
Платочек красоты неописуемой и ценности немалой, в другое время она сто раз подумала бы, прежде, чем его отдать. Но в баньке все жарче и жарче! И это быстро меняет шкалу ценностей.
– Вот, возьми в подарок.
Росомаха хватает платок, словно ящерица жирную муху, и подмигивает ей.– Горит ли огонь? Кипит ли вода? – слышится из динамика голос злокозненной тетки. Будем надеяться, что мерзкая людоедка в грязном гипсе не установила здесь камеру наблюдения.
– Горит огонь жгучий! Кипит вода ключевая! – отвечает росомаха, туша последние тлеющие угольки и многозначительным кивком указывая ей на дверь.
Не чуя ног, она вываливается в предбанник, натягивает на себя шубейку и… в дверях, конечно же, сторожит филин-качек. Но крестная – не забыть переписать все ее именинные дни – предусмотрела и этот пассаж. В кармане (в нем-то ни одной дырочки нет, будьте уверены) ветчина, заботливо упакованная во вчерашнюю газету. Ветчина – первый сорт, даже пахнет мясом. Филин тут же перестает топорщить "уши" и щелкать клювом: с набитым ртом это невозможно. Надо ли говорить, что и без подсказки племяшка выбегает из баньки и несется к воротам.
Ага, сейчас-сейчас… Разбежалась… Свирепые собаки уже приготовились ее растерзать! Но если кто-то думал, что она отдала филину всю ветчину, тот плохо знает крестную, а инструкции крестной она всегда изучает досконально. Даже те их абзацы, которые напечатаны мелким шрифтом. Итак, она достает еще два с половиной килограмма ветчины из кармана. Свора дружно поднимается на задние лапы и начинает вальсировать вокруг. Они за всю службу такого здесь не видели, если тетка хоть чуть-чуть похожа на мачеху характером.
Однако пятиборье еще не закончено: железные ворота угрожающе скрипят и грозят захлопнуться, словно большущий капкан. Но, учуяв запах свежего солидола, тут же сменяют гнев на милость. Подрядив для смазки отставшего от собачьей своры малыша (откуда крестная о нем знала? Но ведь снабдила же ее баночкой собачьих консервов "Для щенков"!) – она во весь опор галопирует к реке. На полпути получает ощутимую оплеуху ветками. Но это уже собственная ошибка: почему на березку ленточки с люрексом не повязала?
Вот и река. Росомаха уже в лодке и нетерпеливо скрипит веслами в уключинах. Что? Не забыла о напильнике, который завернула в кружевной платочек? Н-ну, чуть не забыла… от волнения, наверное.
Лодка несется со всей возможной скоростью, но тетка – даром, что в гипсе – естественно, гонится за ними. На чем, на чем?.. Есть у нее такой летательный аппарат на помеловой тяге: "СТУ-ПА" – средство транспортное улетное, модель "Просто абалдеть".
Ну что же, нужно начинать использовать дополнительные резервы! Напильник летит назад, реку перегораживает решетка из толстых прутьев. Конечно, тетке грызни всего на часок, но и часок ценен. Опять догоняет? Достать из кармана щетку для волос и швырнуть на берег. Ф-фух, добросила! И, как полагается, из щетки тут же сделался густой лес. Железные деревья – во! пятерым не обхватить! – растут вплотную друг к дружке, мышь не проскочит. Вдали послышался громкий треск, а потом яростные вопли: тетка вошла в соприкосновение с лесным заслоном. На час ей работы хватит, а потом… А на потом еще один подарок от крестной остался – кусок гранита. (Вернее, эта вещь называется "пресс-папье". В доэлектронную эпоху ею промокали чернила. Не ясно, где чернила могли применять – принтеров тогда не было – но, как видно их часто разливали). Из гранитного "пресс-папье" тут же вырастают высоченные горы. Темные, жуткие… совсем, как здание "Ау-эгей-банка" недалеко от дома! В общем, совершенно непроходимые, неперелетимые и непобедимые, как тот банк – она-то знает, папа ссуду брал. В общем, гребут они по очереди, гребут, а тем временем папка уже домой вернулся и спрашивает:– Где же моя дочка?
– Не знаю, – отвечает мачеха. – Не спросясь, убежала гулять.
Но тут они с росомахой входят в дом. Так, мол, и так – на смерть "матушка" послала. И что злая мачеха могла возразить против двух свидетелей? Папаша как рассердился, как затопал ногами, как схватил со стены ружье – а она шасть в печку и в трубу вылетела. Ищите, машите, пишите!..
А дверь опять открывается, и являются добры молодцы в золотых одеждах. И давай росомахе в пояс кланяться. Смотрят дочка с папой – а это и не росомаха совсем, а князь в собольей шапке и драгоценной одежде. Взял он дочку за руку и повел во двор, где уже стояла тройка. Посадили их с папашей на шитые серебром подушки, укрыли медвежьей полостью, и помчались тройки в его высокий терем на свадебку веселую, на пир щедрый. А князь на гнедом коне рядом скачет, а дружина его – позади.
– Душа моя, а почему конь у тебя не белый? – спросила она жениха.
– Надоело! – ответил он. – Все хихикают: "На белом коне, на белом коне." Я вообще решил реорганизовать все. И на тебе, голубка моя, женюсь потому, что все княжны и принцессы мне уже сто раз двоюродные сестры или родные тетки. Княжеский генофонд спасать надо, породу оздоровлять!
– Оздоровлять? – ошеломленно переспросила она, и ей стало обидно, что опять ставят не сказку, а дурацкий стеб…
– Алло! Эй! Девушка!