"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
контракту в базе данных приходится как минимум 43 «интуриста».
Постановление правительства СССР от 2 декабря 1930 г., посвященное деятельности государственной
кампании «Интурист», созданной годом ранее, специально оговаривало, что не менее 20 % приезжающих
должно представлять «категорию пролетарских туристов»89. Оказавшись у цели, некоторые из них попросту
отказывались возвращаться на родину. Год спустя руководство «Интуриста» разработало специальную
программу мер борьбы с «псевдотуристами», отмечая, что они становятся «балластом для государства,
попадая на его обеспечение»90. Это было как минимум преувеличением, если не сознательным искажением
реальной ситуации.
В то время как особые привилегии и обязанности «иностранных специалистов» были гарантированы их
контрактом (который, впрочем, также продлевался и изменялся по прихоти администрации заводов и
учреждений), поступившие на работу в СССР «интуристы»
«Интурист» планировал в 1930 г. принять в СССР 10 тыс. иностранцев, в 3,5 раза больше, чем в 1929 г. (Шмидт Т. И. Дом на
набережной. Люди и судьбы. М , 2010. С. 10).
90 В данном документе подчеркивалось, что «приезд в СССР, под видом туристов, иностранцев, ищущих труда в Союзе, превращающихся в фактических иммигрантов, принял за последнее время весьма значительные размеры» (Советское
Зазеркалье. Иностранный туризм в СССР в 1930-1980-е гг. М., 2007. С. 40).
46
или прибывшие частным образом приравнивались к правовому положению советских трудящихся. Масштаб
«псевдотуризма» как способа вербовки рабочей силы в годы мирового экономического кризиса был таков,
что о нем не могло не знать руководство страны. Очевидно, его преимущества перевешивали недостатки, и
на такую форму миграции трудовых ресурсов попросту закрывали глаза.
Глянцевая сторона советской жизни, которую представляли туристам из Германии, также способствовала
принятию ими решения остаться и попробовать найти новую родину в стране строящегося социализма.
Согласно показаниям конструктора Коломенского машиностроительного завода Фрица Рубинштейна, «перед
выездом цели остаться в Советском Союзе у меня абсолютно не было». Но уже в поезде он узнал, что
многие из членов туристской группы планируют найти работу в СССР, и поддался общему настроению.
Правда, такому объяснению противоречит тот факт, что Рубинштейн за пару месяцев до отъезда вступил в
КПГ.
Вопрос решался обыденно просто: «Женщина-переводчица сказала нам в гостинице... что кто желает
остаться в Москве, может получить в конторе паспорт»91. После этого человек, как правило, с кем-то из
знакомых, знавших русский язык, отправлялся трудоустраиваться напрямую на завод, как это было с
приехавшим из Германии безработным Фредом Бауром. Популярными адресами, куда обращались искавшие
работу «интуристы», являлись Иностранное бюро ВСНХ, Иносектор ВЦСПС, иногда они шли за помощью
просто в редакцию московской газеты ДЦЦ.
Оставшийся без работы инженер Эрих Вронке прибыл как «интурист», но с рекомендацией торгпредства,
чтобы не ждать в Германии оформления всех необходимых бумаг. В ряде случаев как «интуристы» были
вынуждены прибывать и политэмигранты — Густав Грабнер, нелегально покинувший Германию, пытался
получить визу в Варшавском полпредстве СССР. Его долго гоняли из кабинета в кабинет, потом по-дружески
посоветовали отправиться в Вену и купить тур в тамошнем представительстве «Интуриста».
Все эти подробности, зафиксированные в материалах следствия, представляются вполне правдоподобными.
Иногда сквозь мертвые строчки документов пробиваются весьма яркие эмоции. Так, Людвиг Ганн заявил на
одном из допросов, что впервые прибыл в СССР в 1931 г. как турист и несколько недель провел в санатории
в Сочи,
Из показаний Арнольда Гаушильда, который был в Германии безработным с сентября 1928 по октябрь 1931 г.
47
«потому что, будучи безработным, решил отдохнуть». Это вызвало неподдельное возмущение следователя
— он расценил такое заявление как наглую ложь и провокацию, ведь в любой советской газете было
написано, что в Германии безработные пухнут от голода. Арестованный оправдывался ссылками на
валютный курс: «То, что нужно в Германии для жизни на 2 дня, мне хватило в СССР на 6 недель прожить на
курорте».
4. Носители знаний
Мировой экономический кризис коснулся рабочих, техников, инженеров, конструкторов. Но не только они
обращали свои взгляды на Восток. Лица творческих профессий, врачи, ученые, стремились поставить свои
знания на службу обществу социальной справедливости, каким виделась Россия из-за рубежа. В
автобиографическом романе эмигрантской писательницы-коммунистки Берты Ласк, оба сына которой были
арестованы в период большого террора, муж, провожая ее в Москву, просит ее узнать, не нужен ли там
«старый химик» — он не хочет, чтобы его открытия достались нацистам92.
О своих изобретениях и желании безвозмездно передать их Советскому Союзу писали иностранцы
руководителю Коминтерна Георгию Димитрову93, с идеей новой методики борьбы с раком приехал по
рекомендации КПГ в Москву восемнадцатилетний Вильгельм Геккер. На момент ареста он являлся