"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
аспирантом Первого медицинского института. Известный немецкий архитектор Эрнст Май просил приема у
Сталина, чтобы советские градостроители не допускали ошибки, совершенные при развитии «буржуазных
городов»94. Члены творческой группы Эрнста Мая осуществили грандиозные проекты, многие из которых
вошли в историю мировой архитектуры.
В СССР на работу приехали выпускники архитектурно-дизайнерской школы «Баухаус» Исаак Бутков,
Герхард Мозер, Филипп Тольцинер, Лео Вассерман, Михаил Коварский. Все они позже были
репрессированы. В архивно-следственных делах, которые хранятся в ГАРФе, упоминаются такие
учреждения прикладной и фундаментальной науки, где работали выходцы из Германии, как Институт
теоретической физики, Всесоюзный институт эксперимен
92 Ласк Б. Штиль и шторм. М, 1985. С. 273.
93 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 73. Д. 210.
94 РГАСПИ. Ф. 558. On. 11. Д. 775. Л. 69-70.
48
тальной медицины (ВИЭМ), научно-производственный трест «Ор-гаметалл», Институт юстиции
Наркомюста, Центральный институт технико-экономической информации, научно-исследовательские
институты эпидемиологии, почвоведения защиты растений, ветеринарии и многие другие.
К сожалению, на основе просмотренных АСД невозможно установить тот реальный вклад, который внесли
ученые из Германии, ставшие жертвами политических репрессий, в развитие отечественной науки. Согласно
обвинительным заключениям все они либо выведывали секреты у своих российских коллег, либо вводили
последних в заблуждение, а то и готовили крупномасштабные диверсии (которые, как нетрудно догадаться, были предотвращены в последний момент). Однако упоминание публикаций в ведущих мировых журналах,
приложенные статьи, фотографии архитектурных макетов и даже чертежи позволяют сделать вывод о том,
что потеря этих людей была серьезным ударом не только для отечественной, но и для мировой науки.
Это признание не должно вести к идеализации любого из немецких ученых, оказавшихся в СССР — такая
версия была бы всего лишь вариантом теории «культуртрегерства». Наряду с идеалистическими
устремлениями в их действиях присутствовали и личные амбиции, и корыстные мотивы. Врач Адольф Босс,
прибывший весной 1934 г. в Москву, выражал не только восторги, но и недовольство своими со-
отечественниками: «Тут имеются специалисты, мнящие о себе, что они приехали, так сказать, как носители
прогресса, для того, чтобы колонизировать, и нагло подчеркивающие свои привилегии. Вероятно, есть и
такие товарищи, которые сразу же осмеливаются давать даже политические советы и требовать для себя
соответствующей карьеры»95. Приведенная цитата из частного письма является лишним подтверждением
того, как важно историку при исследовании социальных движений и групп не потерять из виду конкретных
судеб, чтобы избежать опасности «не увидеть за лесом отдельных деревьев».
О трагической судьбе инженера Эдуарда Шейбе, отсидевшего 6 лет в германской тюрьме за промышленный
шпионаж в пользу СССР и расстрелянного в Бутово, уже шла речь выше. Эрна Виндт прибыла в СССР уже
после того, как вместе с мужем два года отрабо
Письмо жене от 24 апреля 1934 г. Выдержки из переписки были направлены родными Босса в качестве оправдательного
материала в органы НКВД и сохранились в его следственном деле.
49
тала радисткой в Японии. Затем она еще год провела в Португалии, на сей раз с фиктивным мужем, также на
секретной радиостанции Разведывательного управления Красной Армии. Приехав в Москву, она ждала
нового назначения на нелегальную работу за границей, но дождалась только собственного ареста.
Интересы советской разведки, Коминтерна и органов госбезопасности были так тесно переплетены, что
выяснение истины невозможно без обращения к архивам этих организаций. Приведем только один пример: в
следственном деле Павла Виндзберга сохранилось его письмо начальнику Иностранного отдела ГУГБ НКВД
А. X. Артузо-ву, в котором тот ручался за Натана Лурье, одного из своих соратников по нелегальной работе в
Берлине. Несколько позже этот человек, член КПГ и профессор медицины, станет одним из обвиняемых на
первом показательном процессе. Его поведение дало повод Троцкому считать его «подсадной уткой»,
которая обеспечивала нужный ход судебного заседания. Возникает предположение о том, что Натан Лурье в
ходе процесса совершал очередной «подвиг разведчика», хотя и заплатил за него смертным приговором.
Подтвердить или опровергнуть эту гипотезу смогут только архивные материалы, и по сей день остающиеся
недоступными для историка.
5. Еврейская ветвь эмиграции
На основе АСД можно достаточно точно установить гражданство обвиняемых, поскольку наличие личных
заявлений и официальных документов позволяет устроить их «перекрестный допрос». Гораздо труднее
обстоит дело с национальностью — если она не была утверждена соответствующей графой советского