"Ну и нечисть". Немецкая операция НКВД в Москве и Московской области 1936-1941 гг
Шрифт:
обратиться в полицию за заграничным паспортом. После прихода Гитлера к власти обмануть сотрудников
гестапо и получить документы на выезд стало трудно даже для рядовых членов партии. Если в Прагу или
Париж можно было добраться без паспорта, нелегально покинув Германию, то доехать до СССР через
страны «санитарного кордона» без этого документа было практически невозможно113.
Отделения МОПР, работавшие в той или иной европейской стране, обеспечивали политэмигрантов
фальшивыми
использовались многократно), а человек получал новую, вымышленную фамилию. Делалось это, по
признаниям самих эмигрантов, для того, чтобы замести следы и избавить их от преследования со стороны
немецкой полиции — по крайней мере, так это объясняли контактировавшие с ними сотрудники МОПР.
Таким образом, беженцы из Германии оказывались не только в новой социальной среде, но и получали
новую идентичность, им приходилось привыкать откликаться на новое имя.
Преимущество статуса политэмигрантов заключалось в том, что вид на жительство им выдавали «без
предъявления национального паспорта», делая в документе соответствующую пометку. Подать заявление на
признание себя политэмигрантом мог практически каждый, однако положительное решение зависело
прежде всего от
111 О работе этой комиссии см. Дель О. Указ. соч. С. 68-72.
112 Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и
диверсионных элементов» от 9 марта 1936 г. //Лубянка. Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. С. 738-741.
113 Исключением являлись политэмигранты, которых нелегально переправляли на советские теплоходы в портах Германии, Франции и других стран.
67
мнения представительства КПГ в Москве. В середине 30-х гг. ряды эмигрантов постоянно просеивались, и
их число неуклонно уменьшалось.
Очевидно, что политэмигрантом мог оставаться только тот, кто сохранял свое иностранное гражданство.
Поэтому МОПР был крайне заинтересован в принятии ими советского гражданства, о чем пойдет речь в
следующем разделе. Правовой статус политэмигрантов был уникальным, практически они оказывались
сидящими меж двух стульев. С одной стороны, формально они оставались гражданами Германии, хотя и
отказывались от каких-либо контактов и со своей родиной, и с ее дипломатическим представительством
(конечно, были и исключения, например, переписка с родными через подставные адреса или сотрудников
посольства). В случае, если политэмигрантов лишали германского гражданства, они просто не знали об
этом. Данное обстоятельство вскрывалось только тогда,
приговоренным к высылке из СССР выездные документы.
С другой — политэмигранты не претендовали на «нансеновский паспорт», признанный Лигой наций для
лиц, находившихся вне подданства. После своего ареста они путались в показаниях, называя себя то
советскими, то германскими гражданами. В первом случае это было связано с нежеланием ни при каких
обстоятельствах возвращаться в Германию, во втором, наоборот, с расчетом на то, что отправка в ГУЛАГ
будет заменена высылкой на родину.
Для следователей НКВД такая двойственность также доставляла немало хлопот. Они знали, что по
отношению к иностранным подданным действуют особые правила обращения, а потому действовали по
обычной бюрократической схеме — для формирования «удобной реальности» нужна всего лишь одна
бумага от начальства. И такую бумагу можно встретить в десятках АСД. Она является лишним под-
тверждением того, сколь велика была власть бюрократа «средней руки» над судьбами десятков и сотен
людей.
Речь идет о разъяснении, что «все прибывшие в СССР иностранцы и получившие вид на жительство в СССР
не на основании национального паспорта, а по ходатайству МОПРа или Коминтерна, ино-подданными не
считаются, а являются внеподданными и подлежат ответственности наравне с гражданами СССР». Сам факт
приравнивания друг к другу лиц вне подданства и советских граждан являлся правовым нонсенсом, но это
уже тема юридического исследования. В качестве лица, давшего процитированное разъяснение, в докумен-
тах назывались сотрудники то первого, то третьего отдела центрального аппарата НКВД. Поскольку речь
идет в данном случае только
68
о ссылке на «разъяснение», а его оригинала нет ни в одном из АСД, нельзя исключать, что оно было устным
и даже «стимулированным снизу».
Таким образом, преимущества, которыми обладали политэмигранты в Советском Союзе, после их ареста
превращались в «отягчающие обстоятельства». Любая деталь их биографии оказывалась свидетелем
обвинения. Освобождение из концлагеря увязывалось с вербовкой в шпионы, отсутствие арестов,
предварявших выезд из Германии, оказывалось не менее подозрительным фактом. «Прибыл в СССР по
фальшивому паспорту», — так звучал один из пунктов обвинительного заключения в делах многих
немецких политэмигрантов, хотя эти паспорта они получали от сотрудников МОПР во Франции или
Чехословакии114. Получалось, что одна рука советского бюрократического аппарата не желала ничего знать о