Нулевой километр
Шрифт:
– Без проблем. Не провожайте, – на Лиду даже не смотрю. Только Ленке шепчу одними губами, чтобы не забыла о моих наставлениях, и с прямой спиной подхожу к входной двери. Открываю своими ключами и в этот раз не дожидаюсь требования их вернуть. Сама бросаю на тумбу, и еще долго слышу их звон в своей голове.
Вот и все. Я получила свободу. Отчего же так горько?
Глава 41
Мы опять едем молча, и эта тишина значительно отличается от той, что сопровождала нас по пути из Столицы. Даже музыку не включаем, и если кто и скрашивает нашу поездку хоть какими-то звуками, так это кот, что мечется
– Вот ведь засранец! – нет. Хватает с приборной панели пачку моих сигарет и бросает в животное, наверняка специально промахиваясь. – И что теперь с ним делать?
– Растить, – будто у нас есть выбор. Ведь высадить его на обочину Юля ни за что не согласится.
– Где? – сдувает с лица надоедливый локон и теперь смотрит прямо на меня, вкладывая в этот вопрос совсем иной смысл. Ее интересует не место, а то, будем ли мы делать это вместе: по очереди менять кошачий лоток и наполнять миску сухим кормом, чесать его сбившуюся в колтуны шерсть и сокрушаться отборным матом, когда он нагадит в мои ботинки. Где-то в перерывах между совместными завтраками и просмотром американских комедий, разговорами о планах на будущее, которых определенно перестанем бояться. Сами ведь все усложняем: болезнь моей матери не интересует, с кем я делю постель и где беру деньгу на ежедневную схватку с недугом. А Щербаковой, кажется, уже плевать, сделаны ли простыни в ее спальне из чистейшего шелка. Так к чему лишние драмы? Это как прозрение, иначе не назовешь.
– Давай прямо сейчас выясним. До города всего минут десять осталось.
– Давай, – киваю и, свернув с дороги, глушу двигатель. С минуту любуюсь своей попутчицей и ее безуспешными попытками привести растрепавшиеся волосы в порядок, и, не выдержав, сам отправляю прядку за ухо. Она краснеет, мимолетно припадая щекой к моей ладони, а я улыбаюсь ее неспособности читать между строк. Разве еще не поняла, что я свой выбор сделал? Вчера, когда целовал ее кожу и с каждым прикосновением губ к нежнейшему бархату лишь все больше убеждался, что насытить не смогу. Мало мне пяти дней, мало кратких встреч за спиной ее любовника, мало целой жизни, так о чем мы тогда говорим?
– У меня.
– Что у тебя? – когда мое молчание затягивается и до девушки, наконец, доходит, что продолжения не последует, Щербакова в удивлении округляет глаза. Лишь на мгновение, ведь смысл моих слов доходит до нее куда быстрее, чем я успеваю пояснить:
– Растить будем у меня. Если ты, конечно, захочешь, – впрочем, теперь ее отказ меня вряд ли остановит.
– А как же…
– Плевать. Найду другую работу, – если понадобится сразу две, чтобы хватало на лекарства для матери и на яблочные леденцы для Юли. – Дворец не обещаю, но если завтра ты проснешься и поймешь, что готова от всего отказаться, я сам поговорю с Тихомировым.
Опыт уже есть. Разве что в этот раз все куда серьезней и никаких сожалений не последует. Стыд – возможно, ведь насколько я помню, я дал ему честное слово обходить стороной дорогих ему женщин, а вот шага назад пусть не ждет. Повяз я, по самое горло.
– Правда? – прикладывает ладошку к своей груди, словно пытается удержать на месте свое взбунтовавшееся сердце, и торопливо добавляет:
– Ты действительно готов?
– А ты?
Чего я жду? Сомнений. Даже не удивлюсь, если она отвернется к окну и примется грызть ноготь, выкрашенный белым лаком. Не стану подгонять, давая ей столько времени на раздумья, сколько необходимо, чтобы добровольно отказаться
– Да, – и приму поцелуй, что она обрушит на мои губы, безжалостно сминая в руках ворот моей любимой футболки.
***
Говорят, если вселенная что-то у тебя отбирает, обязательно жди подарка взамен. И как бы я ни мечтала, как не просила судьбу оставить хоть крохотный шанс на наше совместное будущее, решение Бирюкова меня оглушает. Приводит в движение каждый винтик в утомленной за этот длинный день голове, и заставляет лихорадочно хватать воздух раскрасневшимися губами.
– Завтра, – шепчу где-то на его щеке.
– Утром, – добавляю, опаляя дыханием горячую кожу на шее.
Мысленно уже пакую чемоданы, складываю в коробки все безделушки, что успела приобрести за два года жизни в подружках у Тихомирова, и даже, кажется, забываю норковый полушубок на вешалке, ведь он мне теперь без надобности. Потерял всякую ценность, и уже не видится мне таким идеальным. Даже не морщусь, все так же, в мечтах, выбегая на лестничную клетку, и не оборачиваюсь на хлопок входной двери, отрезающей мне проход в царские палаты. И черт с ними. Не хочу, если рядом не будет его: простого, в этой странной футболке с логотипом известной рок-группы, с ароматом моря, что преследует его, несмотря на все мои старания – духи давно в мусоропроводе, а я до сих пор улавливаю запах своей детской мечты, исходящий от мужской одежды.
– Только с Русланом не говори, – отстраняюсь и, не подумав, откидываюсь на руль, тут же вздрагивая от пронзительного визга клаксона. И когда я успела забраться к нему на колени?
– Почему? – Максим хмурится, а я давлю пальцем глубокую складку на его лбу, хотя бы так прогоняя мрачность с любимого лица.
– Я сама. Так будет правильно.
А я именно к этому и стремлюсь, да? Хоть что-то исправить и сделать по-человечески: лично признаться в неверности мужчине, который вряд ли когда-то меня любил, но, тем не менее, имел все права на молодое тело. Строил какие-то планы и доверял, как самому себе… Или все-таки проверял, усаживая за руль этого обаятельного водителя? Неважно. Ведь если так, один черт, проверку я не прошла.
– Съеду, а когда он вернется в город, поговорю лично.
– Поговорим вместе.
– Нет, – делаю вид, что не замечаю его решительного настроя, и предпочитаю прекратить разговор очередным поцелуем. Законным! Он даже непохож на все предыдущие: сладкий, пьянящий, трепетный… Такой, что мурашки бегут не только по коже, но и по обезоруженной душе, только что со звоном сбросившей с себя кольчугу. Заставляют ее отделиться от тела и воспарить в облака, постигая незнакомое чувство полета. И даже если ей придется разбиться о землю, оно того стоит.
Глава 42
Я помню каждую испытанную мной эмоцию в тот миг, когда Руслан привел меня в парадную недавно отстроенной многоэтажки. Помню, как кивнула консьержке и как старательно сохраняла каменное лицо, переминаясь с ноги на ногу за спиной своего нерасторопного покровителя. Даже восторг, что охватил меня сразу, едва голые ступни утонули в длинном ворсе дорого ковра до сих пор живет в моей памяти… Думала ли я, что спешные сборы, на которые я убила всю ночь смогут его перекрыть? Нет, бросьте. Я боялась этого, как огня: потерять возможность нежиться в двуспальной кровати, лишиться кухни, нашпигованной современной техникой, обнаружить на кассе, что подаренная мне кредитка пуста или, что еще хуже, просто-напросто заблокирована.