Нью-Йоркские Чайки - Повести
Шрифт:
этаже. У наружной двери – низкое крыльцо, а к стене привинчен фонарь.
Фонарь с выключателем, Стелла может включать и выключать его,
когда пожелает. Хозяин дома с редкой для домовладельца щедростью,
разрешил Стелле пользоваться этим фонарем по своему усмотрению,
бесплатно.
Фонарь имеет не только практическую, но и психологическую пользу.
Выполняет роль иллюзиониста, создает для Стеллы иллюзию, что она не
так одинока, что в ее квартире кто-то
круглые сутки, в любую погоду, и Стелла, благодарная жизни за такой
маленький подарок, лишь по мере необходимости меняет лампочки.
Надо сказать, что страх возвращения в пустую квартиру был у Стеллы
не всегда. Работая в эскорт-сервисе, она снимала квартиру с двумя другими
проститутками – Дианой и Ирен. Там царил редкий бардак: повсюду
валялась одежда, косметика, посуда, бутылки из-под пива и водки. Все
72
усилия аккуратистки Стеллы держать ту квартиру хоть в каком-то порядке
неизбежно проваливались, как часто проваливалась в забытье и сама Стелла
после загулов с клиентами.
Страхов «пустого дома» она еще тогда не испытывала. Но жизнь
изменилась, когда она близко сошлась с N., которого подцепила в баре.
Родители N., этого 45-летнего переростка, жили во Флориде, а он
обитал в Нью-Йорке, за их счет. Уверял и родителей, и Стеллу, что занят
раскруткой некого проекта по вэб-дизайну. Но, по сути, – не делал ни хрена,
извиняюсь за грубость, иным словом не назовешь, чем этот хрен занимался
– шлялся по барам и ресторанам, раз в месяц спускал деньги в казино в
Атлантик-Сити и целыми днями сидел за компьютером в «чат-рум».
Женские прелести Стеллы настолько потрясли этого парня, что он
стал преследовать ее, назначал свидания в дорогих ресторанах, привозил к
себе домой в Sea Gate, где снимал в одном доме целый этаж и настойчиво
просил Стеллу переехать к нему жить.
Стелла в своей чумной жизни девушки эскорт-сервиса еще не знала,
вернее, не могла знать, что такое настоящее одиночество, печаль, грусть и
прочие чувства, чем так богата жизнь даже самой обычной домработницы и
так убога якобы яркая жизнь нью-йоркских шлюх. Да, она претерпевала
разного рода неприятности, скажем, избиения клиентов-извращенцев,
хамство водителей лимузинов, оскорбления сутенеров, денежные обманы.
Но все эти, так сказать, побочные эффекты, неизбежные неприятности,
сопровождающие жизнь проституток, едва ли глубоко задевали душу
Стеллы, к тому же постоянно одурманенную алкоголем и наркотиками.
В конце концов, она согласилась на уговоры N. и, как говорится,
«вышла из бизнеса»,
такой же степени бездушному Роберту, о своем решении. Очаровашка
Роберт тогда посмотрел на нее своими понимающими глазами. Положил
руку ей на плечо – этот его излюбленный жест почему-то приводил Стеллу
73
в сильное замешательство и к полному параличу воли. Роберт предложил ей
денег и полез в карман, где всегда лежала толстая пачка соток.
Стелла, однако, в тот раз преодолела робость и от денег отказалась.
Посчитала, что жизнь с N. более спокойна, стабильна и обеспечена. Даже
имеет свои перспективы, поскольку старички-родители N. не вечны, а у них
во Флориде свой дом, страховые полисы, всякие там инвестиции, акции и
деньги на банковских счетах. Чутье и опыт ей подсказывали, что N. крепко
сидит на крючке, взят ею, что говорится, за жабры и так просто не
выскочит.
Она была с ним очень осторожна и в то же время искусна в постели,
предусмотрительна в быту, приврала про свой гепатит, и N. ничего не узнал
о ее настоящей болезни.
Но, продолжая сравнение с рыбой (кстати, N. имел некоторое
сходство с окунем, такую же, окуневую, заостренность лица и
широкоротость), так вот, окунь N. оказался помимо всего еще и большим
простаком, признавшись своим родителям, что «вступил в отношения с
одной русской дамой и имеет на ее счет очень серьезные намерения».
Родители спешным порядком приехали в Нью-Йорк. Старички хоть
были и в очках, и с прогрессирующими катарактами, все же не были слепы.
Как Стелла ни старалась им понравиться, как скромно ни опускала ресницы
своих печальных глаз, как ни клала прилежно руки к себе на колени во
время семейного ленча, цели своей не достигла. Вернее, добилась
результата, совершенно противоположного желаемому. Потом, анализируя
причины провала, поняла, что была уж слишком ненатуральна. «Не Софи
Лорен».
Ей помешал страх разоблачения. Забудь она на миг, кто перед нею и
ради чего затеяно это семейное сборище, войди она в свое привычное
амплуа – девушки из дорогого эскорт-сервиса, где она с манерами светской
дамы обслуживала и издателей журналов, и топ-менеджеров, и профессуру,
74
словом, клиентов, по сравнению с которыми эти флоридские господа и их
сынок – мелочевка, дрянцо, все бы пошло как по маслу. Но необычность
ситуации – смотрины – вышибли ее из колеи.
Добродушные старички скоро укатили, наговорив Стелле на