Ньюгейтская невеста

Карр Джон Диксон

Новый голос отозвался словно из воздуха:

— Допустим, вам предложат пятьдесят?

Свечи догорали, и пламя стало голубым, с едва заметными алыми искорками. Сердце Даруэнта сжалось от суеверного страха, но он быстро понял, в чем дело.

Зазвенели ключи надзирателя, и за дверью вновь послышался суховатый старческий голос:

— Меня зовут Крокит. Илайес Крокит. Я один из тех, кому пришлось ждать. Предлагаю заключенному пятьдесят фунтов в обмен на маленькую услугу, которая не причинит ему никаких неприятностей.

— Пятьдесят

фунтов! — воскликнул Даруэнт.

— И ни пенни больше, — предупредил голос.

К удивлению ординария, Даруэнт не просто встал, а вскочил, побуждаемый бренди и вспышкой энергии. Он стоял среди соломы в величавой позе, плохо соответствующей его грязному лицу и налитым кровью глазам. Вспышка длилась менее минуты, но этого оказалось достаточно.

— Можете впустить Сатану, — сказал Даруэнт.

Глава 4Ньюгейтская невеста

Издалека донесся приглушенный звон колокола церкви Гроба Господня. Он ударил трижды. До рассвета оставалось менее часа.

Мистер Крокит, держащий кожаный футляр с бумагами, только что закончил краткое объяснение своих намерений. Свежие свечи для фонарей были куплены у Красноносого.

— Пожалуйста, войдите, мисс Росс, — окликнул пожилой адвокат. — Осужденный согласен.

— Так я и думала! — пробормотал женский голос.

Кэролайн Росс вошла в камеру с беспечным и равнодушным видом. Поверх белого атласного платья она надела длинную серую накидку с алой подкладкой. Капюшон был откинут, демонстрируя бледное лицо, короткие каштановые локоны и голубые глаза с длинными ресницами.

Белые туфли Кэролайн утонули в грязи, покрывавшей пол камеры. Но, как девушка признавалась впоследствии, у нее вызвало тошноту и едва не обратило в бегство не это, а ужасающее зловоние.

— Нам нужно поторапливаться, мистер Крокит. Эта задержка невыносима!

— Терпение, мадам.

Кэролайн едва взглянула на заключенного — этот человек был недостоин ее внимания.

— Надеюсь, он... не прикоснется к моей руке?

— Жених должен будет надеть кольцо вам на палец. Кольцо здесь. — Адвокат постучал по кожаному футляру. — Оно стоит всего три фунта четыре пенса. Вам не придется долго его носить.

— Черт возьми, дорогая моя, — послышался сзади недовольный низкий голос, — не могли бы вы отойти от порога и освободить для меня место? Я хочу это видеть.

— А вот и сэр Джон Бакстоун, — пробормотал мистер Крокит. — Входите, пожалуйста!

— Благодарю вас, — насмешливо отозвался голос. — С вашей стороны очень любезно впустить меня. Ну, что здесь происходит?

И легендарный Джек Бакстоун нырнул под арку двери, чтобы не задеть ее своим темно-желтым цилиндром.

Надо сказать, одежда Бакстоуна в те дни служила практически униформой: высокий воротник и белый галстук, голубой сюртук с медными пуговицами и разрезом надвое, начиная от пояса, полосатый жилет (в расцветке проявился его личный вкус), белые кожаные брюки и лакированные черные сапоги.

Будучи

завзятым денди, он гордился умением сохранять невозмутимое выражение лица при любых обстоятельствах. Маленькие черные глазки на румяном лице человека, который ест слишком много, казались стеклянными. Некоторые утверждали, что у Бакстоуна нет ни капли ума. Но они ошибались — ум у него был первоклассный. Просто ему никогда не приходилось им пользоваться — как, впрочем, и другими качествами, кроме коварства.

— А вот и жених, — бодро возгласил Бакстоун. — Ну-ка, взглянем на него!

Отодвинув один фонарь, он взял другой и высоко его поднял. Бакстоун посветил фонарем в лицо Даруэнту, потом опустил его и стал водить им из стороны в сторону, разглядывая одежду заключенного. В маленьких глазках поблескивало откровенное любопытство.

— Сэр Джон! — весьма нервно вмешался мистер Крокит.

— Да?

— Если вы будете любезны отойти, сэр, мы сможем приступить.

— Охотно, — с дружелюбным презрением отозвался Бакстоун. Он шагнул назад, но снова направил свет на Даруэнта. — Черт возьми, что терзает этого парня?

— Терзает? — эхом отозвался мистер Крокит.

С той минуты, как Даруэнт согласился на предложение адвоката, он не произнес ни слова и стоял прямо, абсолютно протрезвев. Даже под грязью было видно, что его лицо такое же белое, как новые свечи.

— Замолчите, Джек! — вмешалась Кэролайн. Несмотря на властный тон, она была так напугана, что произнесла первые слова, пришедшие ей в голову. — Мистер Крокит, кто говорил с вами недавно?

— Со мной, мадам?

— В этой камере. Я слышала мужской голос довольно красивого тембра.

Привыкшие к сумраку камеры глаза Кэролайн внезапно обнаружили преподобного Хораса Коттона. Священник, тяжело дыша, стоял у той же стены, что и Ричард Даруэнт.

— И как это я сразу не догадалась! — пробормотала Кэролайн, одарив его игривой улыбкой. — Я рада, что вы уже здесь, преподобный сэр. Разумеется, говорили вы?

Священник с усилием сохранял спокойствие.

— Нет, мадам, — ответил он. — Я не решался говорить.

— Вы не... — Кэролайн приподняла в удивлении брови.

— Насколько я понимаю, мисс Росс, вы посылаете этого человека на смерть четырьмя днями раньше, чтобы после спешного брака и столь же спешной казни воспользоваться благами огромного состояния.

Мистер Крокит в своей древней треуголке счел необходимым вмешаться.

— Должен вам напомнить, преподобный сэр, это дело касается не вас, а исключительно особы, которой я служу.

— Сэр, — возразил священник, — оно также касается Особы, которой служу я.

— Позвольте заметить, — взволновался мистер Крокит, — что я предложил эту сделку. Если вы намерены кого-то винить, то вините только меня.

— Винить вас? — удивленно воскликнула Кэролайн. — Одну минуту, мистер Крокит!

Адвокат молча поклонился. Гнев вспыхнул в голубых глазах девушки, окрасив ее щеки легким румянцем.