О чем говорила сосна
Шрифт:
– Тяжело. Но со снегом теплее.
– А к нам ходит Юрий Львович.
– Хорошо, когда кто-то приходит. Люди. Зайцы. Прилетают птицы.
– Он принёс конфеты.
– Я люблю, когда летом тучи приносят дождь. А птицы - песни.
– Но у меня теперь не стало «Лунной сонаты». Я не могу подниматься к звёздам.
– Когда я была ростом с тебя, мне казалось, что смогу дотянуться до звёзд. Теперь понимаю, что это невозможно.
Я снял варежки и ладонями погладил ствол сосны. Вдруг, будто в благодарность за это, к моим ногам упала шишка.
– Красивая шишка,- сказал я,- она будет напоминать о тебе.
Я положил шишку в карман и задумался: что бы такое оставить на память о себе. Тут в голову пришла мысль, которой я обрадовался.
Лыжной палкой я написал на снегу: «Не скучай. Я обязательно приду. Серёжа».
Домой я возвратился уже в сумерки.
– Где ты пропадал?
– спросили мама с бабушкой в один голос.
– На улице.
Бабушка покачала головой и ушла на кухню. Я знал, что она будет поить меня чаем с малиной или с мёдом. Чтобы не заболел.
А мама взяла пальто и стала стряхивать снег.
– Даже в карманах снег,- сказала она и вывернула карманы. На пол упала шишка. Но мама так испуганно поглядела на неё, будто это была не шишка, а змея.
– Серёжа, ты был в лесу? В такую метель?!
Я ничего не ответил. Взял шишку и ушёл в комнату.
НОВОЕ ЗНАКОМСТВО
Перед следующим воскресеньем мама сказала:
– Серёжа, пойдем завтра в лес?
– А Юрий Львович?
– Ну ... если придёт, то лес-то большой. Всем места хватит.
Я ничего не ответил. Но подумал, если придёт Юрий Львович, я не пойду в лес.
Но он не пришёл. Мы надели лыжные костюмы и пошли. Я взял обе пары лыж и сказал, что понесу сам.
Мне было легко и радостно. День был солнечный.
Весело похрустывал под валенками снег. Прыгали воробьи на дороге. Они о чём-то судачили, перебивая друг друга.
Я пожалел, что в карманах не оказалось никаких крошек. Мы были ещё далеко от леса, когда из-за кустов показались двое лыжников. Один в чёрном костюме, а второй, поменьше ростом, в красном. Тот, что в чёрном, стал махать нам рукой.
Мама заспешила навстречу, и я сразу догадался, что это Юрий Львович, Значит, меня обманули! Даже не обманули, а предали. И кто? Мама, которая ненавидела ложь. Я же всё понял. Они договорились встретиться.
– Серёжа-а,- сказала мама каким-то больным голосом.
Я оглянулся. Она стояла, закрыв рукавичкой рот, и глаза были испуганные. Я, конечно, не ушёл.
К нам подъехал улыбающийся Юрий Львович.
А позади ехала девчонка в шикарном спортивном костюме. К тому же она была в ботинках, и мне стало стыдно за свои подшитые валенки.
– Танечка,- сказала ей мама,- ты прекрасно играла. Тебя и Тимофея решено послать 'на областной конкурс.
Меня?
– покраснела девчонка и прижала к груди лыжные палки.- Папа,- посмотрела она на Юрия Львовича,- это же очень страшно!
Мама обняла её за плечи:
– Конечно, немножко страшно. Но это, наверно, судьба всех артистов.
Я стоял в стороне и думал, что они, оказывается, знакомы. Только мне, дураку, ничего не говорят.
– Серёжа,- спохватилась мама,- познакомься.
Это Таня. Дочка Юрия Львовича. Она учится в нашей музыкальной школе. И вчера на конкурсе заняла первое место.
– По этому случаю,- сказал Юрий Львович с такой широкой улыбкой, словно надеялся за неё тоже выйти на первое место,- мы приглашаем вас с Серёжей в гости.
– Как ты, Серёжа?
– поглядела на меня мама.
– Мне всё равно,- ответил я, хотя идти К ним не хотелось.
– Тогда немного покатаемся и пойдём,- обрадовалась мама.
Она с Танькой, как я назвал её про себя, поехали впереди. Я слышал, что разговаривали о конкурсе. Концертах. О Тимофее, которого я не видел, но уже не любил. Подумаешь, знаменитость.
Вот и наша сосна. Но мама на неё даже не взглянула. Ещё бы. Ей теперь, кроме Таньки и Юрия Львовича, никто не нужен. Мне хотелось подойти к сосне, чтобы посмотреть, видны ли слова, которые я писал. Но это была тайна. Поэтому я остановился недалеко от сосны, вроде бы поправить лыжи, и тихо сказал:
Видишь, что получается.
– Серёжа, о чем задумался?
– подъехал ко мне Юрий Львович.
– Так ... ни о чём ...
– Хороший У вас тут лес,- сказал он.
– А мы можем похвастаться горой. Высо-о-кая. Таня в детстве даже на санках боялась с неё кататься. А теперь что твой горнолыжник.
В самом деле, когда подъехали к горе, Танька, не задумываясь, оттолкнулась палками и понеслась. А мама испугалась.
– Юра,- сказала она и запнулась.- Юрий Львович,- поправилась мама,- зачем вы позволяете Тане кататься с гор. Она может повредить руки.
Я не слыхал, что ответил Юрий Львович. Вернее, не хотел слышать, как они волнуются за неё.
Я мчался с горы, и в моей голове с такой же быстротой проносились мысли, сменяя одна другую. «Они оба её любят. Меня нет. Если я сломаю и руки и ноги, им будет всё равно».
От обиды или от ветра на глаза навернулись слёзы. Я остановился в стороне от Теньки. Вдруг она засмеялась. Я подумал, что надо мной, но, когда глянул на гору, понял, над чем она смеётся. Юрий Львович с мамой съезжали, сидя на лыжах.
– Твой отец боится~- удивился я.
– Выдумал тоже,- обиделась Танька.- Не с таких гор катаемся. Просто не захотел Инну Владимировну одну оставлять.
Теперь я рассердился на себя. Зачем так сказал Таньке. Ведь не Юрий Львович боится, а мама. И я знал это.