О чем мы промолчали
Шрифт:
— Конечно, Елена Игоревна, — тут же встрепенулась Аня, и голос её так и сочился патокой.
— Вот хозяйка кому-то достанется! — похвалила Елена Игоревна, кинув красноречивый взгляд на Пашу, а он лишь усилил хватку на моей талии.
Так-так. Кажется, мама подыскала Беляеву подходящую жену, вот только я не заметила радости на его лице. В этот момент мне стало даже немного жаль Пашу. И как он до сих пор выстоял против их слаженного тандема? Просто удивительно!
15
Алёна.
Я думала, этот обед в кругу друзей и родственников Паши никогда не закончиться. В течение всего времени, что мы находились за столом, я ощущала себя несчастной заложницей, которую обманным путём заманили сюда. Впрочем, так оно и было! По правую руку от меня сидел Петр Николаевич, он же отец Ани, который без устали подливал вино в мой бокал, будто хотел споить меня, а по левую — Паша. Рядом с ним, благодаря усердным стараниям Елены Игоревны, разумеется, разместилась Аня, и теперь я была убеждена — мать Паши занимается самым настоящим сводничеством. Весь обед я вынуждена была наблюдать за тем, как Аня, стараясь угодить Беляеву, пополняла его тарелку различными кулинарными изысками, коих на столе было в изобилии, хотя он её об этом даже не просил. К концу застолья его тарелка просто ломилась от салатов, которые плавно перекочевали туда из глубоких салатников, и которые он так и не удосужился попробовать.
Обед сопровождался непринуждённой беседой, в ходе которой я, то и дело, ощущала на себе изучающий и даже оценивающий взгляд Елены Игоревны, и было что-то неодобрительное в этом взгляде, будто я не нравилась ей.
Мысленно чертыхнувшись, я дала себе ментальную оплеуху. Ромашова, тебе-то какое до этого дело? Ты видишься с этой дамой первый и последний раз! Расслабься!
Как только обед подошёл к концу, Паша повёл меня наверх, хотя я предпочла бы как можно скорее покинуть этот дом.
— А разве нам не пора уезжать? — бросив взгляд на часы, поинтересовалась я, когда мы оказались в его комнате.
— Так не терпится отвязаться от меня? — усмехнулся он, опускаясь с одной стороны большой двуспальной кровати.
— У нас уговор, помнишь? — я вскинула брови вверх, садясь на краешек той же кровати, но с противоположной стороны от Беляева. От выпитого вина по телу разлилось приятное тепло, и я немного расслабилась.
— Я помню, голубоглазка, — Паша пристально посмотрел на меня со своего места. — Одно свидание, и оно ещё не закончилось.
Я тяжело вздохнула.
— Просто напоминаю, что я должна попасть домой сегодня, — в моём голосе зазвенела сталь.
— И попадёшь, — отозвался он, а затем, бросив на меня вполне серьёзный взгляд, добавил: — Или нет.
— Эй! — я тут же напустилась на него. — Мы так не договаривались! Не знаю, как ты, но я здесь не останусь на ночь! Даже не думай! — всё больше распалялась я, но заметив веселье в его глазах, замолчала. — Ты ведь специально дразнишь меня, да? Что за дурацкая привычка, Беляев? — я сощурила глаза, а Паша в этот момент разразился приступом беззаботного смеха. — Завязывай с этим! Я серьёзно!
— Прости, не смог удержаться! Видела бы ты своё лицо в тот момент!
Он хохотал в полный голос, а мне до зубного скрежета захотелось стереть это веселье с его наглой физиономии.
— Ну что ты, очень даже могу себе представить! — будто невзначай обронила я, стрельнув в него лукавым взглядом. — Наверно на твоё очень походило, в тот момент, когда Аня тебе рот салфеткой вытирала. Ну, знаешь, там, за столом.
Как я и предполагала, его смех моментально оборвался, а лицо перекосило, словно он съел кислый лимон. Килограмм лимонов. Гнилых к тому же.
Внутри я ликовала. Что, не смешно тебе больше, Беляев?
— Ничего она мне не вытирала, — возразил он.
— Как же! — Видимо выпитое вино придало мне смелости, поскольку, не сумев побороть своё непомерное любопытство, я спросила: — Слушай, если не секрет, что у тебя с этой Аней?
— Ничего, — буркнул Беляев, отведя взгляд в сторону.
— Так уж и ничего? — усмехнулась я. — А мне так не показалось.
Паша негромко выругался, а затем рукой взъерошил свои тёмные волосы.
— Правда, между нами ничего нет. И никогда не будет, — устало выдохнул он. — Только вот, — он замолчал, и посмотрел мне прямо в глаза, — мать вбила себе в голову, что мы с Аней идеальная пара, и должны непременно пожениться.
Я мысленно поаплодировала себе. Значит, моя интуиция меня не подвела.
— И чем же она тебе так не угодила? — вопрос так быстро слетел с моего языка, что я едва не застонала от досады. Тебе-то что, Ромашова? Ну кто тебя за язык тянул?
— Я знаю Аню с самого детства, наши родители давно дружат, и воспринимаю её исключительно как подругу, или даже сестру, — вытянувшись на кровати, ответил Паша. — Но уж точно не как свою жену, — он снова скривился, словно ему была неприятна сама мысль об этом.
Я негромко усмехнулась, но кажется Беляев всё же расслышал.
— Вообще не смешно! — упрекнул он меня.
— Правда? А по-моему, очень смешно!
— Вот значит как? — донеслось с его стороны кровати. — Тебя это забавляет?
— Ну не одному же тебе забавляться, — подразнила я.
Он оказался рядом со мной так неожиданно, что я даже испугаться не успела, а уже в следующее мгновение я оказалась прижата его телом к кровати. Не дав мне возможности опомниться, Паша принялся щекотать меня, вырывая из моего горла неконтролируемый смех.
— Смешно тебе, значит? Сейчас я тоже посмеюсь! — сквозь ткань толстовки я ощущала его руки у себя на талии.
— Пусти! — вопила я, пытаясь вставить хоть слово сквозь рвущийся наружу смех. Он держал крепко, но не причинял боли, навалившись на меня своим телом, и у меня просто не было ни единого шанса вырваться из его хватки. — Пусти меня, Паша!
— Ну и кому теперь смешно? — продолжая свою экзекуцию, спрашивал меня Беляев, а я всё никак не могла остановиться. Вертелась и смеялась, как заведенная.