О чем мы промолчали
Шрифт:
Она захихикала, уставившись на меня. Чёрт! Как везти её домой?
— Алёна, тебе нельзя домой в таком состоянии.
— А куда можно? — Её голос звучал ровно, а глаза оставались закрытыми.
— Ко мне. Переночуешь у меня, а утром я отвезу тебя куда скажешь.
— К тебе? — медленно повторила она за мной, и открыла глаза. — Зачем к тебе? Я не хочу ехать к тебе, Беляев, ты же не выносим!
Она снова рассмеялась, а меня затопила злость на Дэна. Завтра поговорю с ним. По душам.
— Алёна, мы едем ко мне. Если тебя кто-нибудь увидит в таком состоянии…
Я не стал договаривать, и завёл двигатель. Он взревел, и машина сорвались с места. Я уверенно управлял ей, маневрирую в потоке ночного города. Когда мы подъехали к моему дому, Алёна уже спала. Её глаза были плотно закрыты, а дыхание — ровным. Сейчас она была так близко ко мне. Её сладкие губы находились всего в паре сантиметров от моих губ. Не удержавшись, я коснулся её щеки. Кожа под пальцами была нежной и тёплой. Словно ненормальный, я провёл подушечкой большого пальца по её нижней губе, ощутив при этом себя каким-то маньяком, выследившим свою жертву. Да ты псих, приятель!
Собрав всю волю в кулак, я заставил себя отстраниться от девчонки.
— Алёна? — позвал я хрипло. Мой голос напугал даже меня, но голубоглазка не проснулась. — Алён, мы приехали.
Она медленно распахнула глаза, непонимающе уставившись на меня.
— Паша?
— Мы приехали. Я помогу тебе дойти.
Она кивнула, но было понятно, что не совсем понимала, о чём я говорю. Какие бы таблетки ей не подсыпал Дэн, они всё ещё присутствовали в её организме.
Открыв дверцу, я вышел из машины, и помог выйти Алёне. Её действия были разрозненными, и я понял, что сама она вряд ли дойдёт. Взяв её на руки, я понёс Алёну к себе в крватиру. Она не противилась, доверчиво прижимаясь ко мне. Мы быстро поднялись на лифте на пятнадцатый этаж. Оказавшись внутри, я прошёл в спальню и опустил её на кровать.
— Я хочу пить, — попросила она.
— Сейчас принесу, — ответил я, коснувшись её лица кончиками пальцев. Она не оттолкнула руку. С трудом я заставил себя отстраниться от неё, и выйти на кухню, а когда вернулся, Алёна уже спала.
Некоторое время я смотрел на неё, не в силах отвести взгляда. Я хотел лечь рядом, хотел сжать её в своих руках, и просто уснуть, но вряд ли она обрадуется моей компании, когда проснётся. Поэтому, укрыв голубоглазку одеялом, я поплёлся на диван, что располагался у противоположной стороны. Оказавшись в горизонтальном состоянии, я осознал, что этот диван совершенно не пригоден для сна. Но разве у меня был выбор? Провертевшись часов до двух ночи, я, наконец, уснул.
19
Алёна. Шесть лет назад.
Я проснулась с жуткой головной болью. В затылке и в висках пульсировало, во рту было сухо, словно туда насыпали песка. Что со мной? Так, должно быть, ощущаешь себя с похмелья. С трудом разлепив глаза, я уставилась в белую гладь потолка. Так, нужно найти в себе силы и сходить на кухню. Мне казалось, что сейчас я смогу осушить озеро целиком. Оторвав взгляд от потолка, я перевела его в сторону, и замерла. Откуда у меня дома стена из красной кирпичной кладки? Не было у нас раньше такой! Я протёрла глаза руками, но мираж никуда не исчез. С трудом протолкнув слюну по горлу, я приподнялась в кровати. В висках отчаянно запульсировало, но не от этого моё лицо перекосило гримасой ужаса. Кровать тоже не моя. Не. Моя.
Страх сжал мой желудок, и меня затошнило. Где это я? Что это за место? Как я здесь оказалась? Почему я не дома?
Я окинула взглядом своё тело. Хоть не голая, и то хорошо. На мне была всё та же одежда, в которой я вчера ходила на университетскую вечеринку. Это же вчера было? Надеюсь, я ничего не напутала.
Где-то в комнате раздалось негромкое сопение, и меня окатило ледяной волной. Где бы я сейчас не находилась, была я здесь явно не одна. Медленно переведя разрывающуюся от боли голову на этот сопящий звук, и едва не завопила. На небольшом диване, укутавшись в плед, кто-то спал, и, судя по объёмному силуэту, это был мужчина.
Нет! Нет! Только не это! Неужели я вчера что-то натворила? На меня это не похоже.
Я стала судорожно воспроизводить в памяти события прошлой ночи, но их словно стёрли ластиком. Последнее, что я помнила, как от нас отходил Ольховский, а дальше провал. Чёрная дыра. Почему я ничего не помню? Я ведь не пила ничего, кроме воды. Так какого чёрта я ничего не помню?
Меня распирало от беспомощности, и я прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать. Лучше этого не делать. Не стоит будить того, кто находился со мной в одной комнате. Кто же это? Я даже боялась взглянуть на него. Как мы оказались в одной комнате? От следующей мысли у меня волосы на голове зашевелились. А что, если меня лишили невинности, а я даже не помню этого. И даже не знаю кто! Мне захотелось умереть прямо здесь. Противная тошнота уже подкатывала к горлу, но я сдержалась. Сейчас не время и не место. Потом буду жалеть себя. А пока нужно срочно выбираться отсюда, до того, как он проснётся.
Я ведь не ночевала дома! И даже не позвонила! Мама наверно себе места не находит от беспокойства. Что я ей скажу? Злые слёзы стали застилать глаза. Крадучись я поднялась с кровати, к счастью та не издала не единого звука, и взглядом отыскала свою сумку. Она лежала на комоде. Я на цыпочках добралась до него, и уже протянула руку, когда хриплый мужской голос неожиданно окликнул меня:
— Алёна?
Я замерла на месте, боясь обернуться. Этот голос! Я знала его сразу. Не может быть! Беляев? Только не он! Боже! Как я оказалась у него в квартире? Почему именно у него?
— Алён? — уже громче позвал он меня, а за спиной раздался неясный звук. Кажется, он поднимался. Не раздумывая, я схватила сумку, и рванула к двери. У меня не было никакого желания смотреть ему в глаза. Что я в них увижу? Насмешку? Презрение? Как? Ну как я согласилась приехать к нему? Что он мне такого сказал, что я повелась? Да я вообще не помню, чтобы мы с ним разговаривали вчера!
От обуревавших эмоций сдавленный всхлип всё-таки сорвался с моих губ. Хорошо, что в тот момент я уже находилась у двери. Схватив куртку, я вцепилась руками за ручку, я дёрнула дверь на себя, но она не подалась. Заперто. Пока я искала, как её открыть, тёплая и большая ладонь Паши опустилась на моё плечо. Я вздрогнула, а всё эта же ладонь развернула меня на сто восемьдесят градусов, и теперь я оказалась с Беляевым лицом к лицу. Его волосы растрепались во сне, а из одежды на нём были лишь пижамные штаны, выставляющие на обозрение подкачанный пресс.
— Алён, ты куда? — спросил он, зевнув, а я хотела провалиться сквозь землю. Его рука так и осталась лежать на моём плече, и я хотела сбросить её, как огромного паука.
— Домой, — мой голос больше напоминал шёпот. Позорные слёзы, которые я пыталась сдержать изо всех сил, всё-таки покатились по моим щекам. Я опустила голову вниз, пытаясь спрятать их от него.
— Алёна, — он осторожно приподнял моё лицо за подбородок, заставляя посмотреть на него. — Я отвезу тебя, дай только оденусь.