О маленьких рыбаках и больших рыбах. Наш аквариум
Шрифт:
Екатерина Васильевна хлопотала около чайного стола и чашками гремела. Подошел я к ней и начал совсем недипломатично, без всякого подхода:
— Екатерина Васильевна, — говорю, — отпустите нас с Шуркой на Прорву, на ночь.
А она даже руками всплеснула от неожиданности.
— На Прорву! Что выдумали, сарданапалы! Встали сегодня ни свет, ни заря, так и выдумываете. Это уж, наверно, Шурка выдумал и тебя ко мне послал.
— Нет, — говорю, — это я. Я тут одного знакомого городского мальчика встретил, он на Прорве с отцом. Так он меня туда и звал.
Екатерина
Добрая Екатерина Васильевна снова всполошилась:
— Что ж ты его к нам не привел? Мальчонка ночь на сарае провел и три версты по мокрой траве прошел. Его чаем напоить надо.
— Я, — говорю, — его звал, да он не пошел. Обратно торопится. Так как же, Екатерина Васильевна, отпустите нас? Отпустите, а? Мы вам щуку большую привезем. Во, какую! — и отмерил руками больше аршина.
Екатерина Васильевна засмеялась и рукой махнула.
— Сами-то себя хоть целыми да здоровыми привезите. И то хорошо будет.
— Значит, отпустили, Екатерина Васильевна! Ура!!! — и, приплясывая, выбежал на крыльцо.
— Шурка, — кричу, — отпустила Екатерина Васильевна! Едем!
— Вот здорово! — говорит. — Молодчина! Володька, поедем с нами! И Ванюшке скажи, и Андрейке!
Володя Вершин вскочил с крыльца.
— Сейчас! — говорит и побежал со двора.
Наскоро напились мы с Шуркой чаю. Екатерина Васильевна собрала нам целую корзинку всякой снеди, чаю насыпала в бумажку, а в баночку — сахару. Потом принесла из кладовой чайник большой медный и дала нам со строгим наказом — не утопить! Велела еще теплое пальто взять и одеяло. А мы, конечно, рыболовную снасть свою приготовили и ведро взяли для живцов.
Со всем этим снаряжением вышли мы на крыльцо и стали поджидать других мальчиков. Первым пришел Андрейка-Колесо и с мрачным видом сказал, что Ваня Минин не поедет — с отцом в лес уехал. Потом еще издали слышим голоса Васи и Володи. Идут и спорят о чем-то. Слышим, Володя говорит:
— Сказал, не возьму, и не возьму!
А Вася ему с азартом возражает.
— А вот и врешь! А вот и возьмешь!
Видим, идут братья и чуть не дерутся. Володя идет с корзинкой в одной руке и с удочками — в другой, а Вася на него наскакивает, как петушок, то с одной, то с другой стороны. И все повторяет:
— А вот возьмешь! А вот возьмешь! — белые волосики у него взъерошились, лицо красное, а на глазах слезы.
А Володя отмахивается от него лениво то удочкой, то корзинкой и повторяет с насмешкой:
— А вот и не возьму!
Подошли они к нам. Вася сейчас же к Шурке и жалуется ему, как судье какому:
— Он меня на Прорву брать не хочет. Скажи ему, чтобы взял! — И смотрит на Володю с яростью.
— Что ж ты его не хочешь брать? — говорит Шурка. — Ведь он нам не помешает и даже поможет.
— Так ведь я так! Он сердится больно, так я и подзадориваю. А хочет, так пусть едет. Мне все равно.
Вася сразу успокоился, но не утерпел, взглянул на брата и говорит:
— Дразнила несчастная! Только бы ему дразниться! Вот дам по морде!
Ехать нам предстояло более пяти верст и против течения. На веслах сделать этот путь нам было не под силу. Поэтому Шурка решил идти на бечеве — тащить лодку попеременно на длинной веревке. Бечеву за один конец привязали к уключине. Шурка на корму сел с правильным веслом, мы с Володей — на среднюю скамейку, а Андрейка с Васей потянули бечеву, и пошла лодка вдоль берега.
Скоро мы уже за селом были. Сменились. Андрейка с Васей в лодку сели, а мы с Володей потянули лодку. Тянуть оказалось не тяжело. Лодка давала себя знать только тогда, когда приходилось круто огибать мели или когда дна касалась, а в остальное время легко шла. Очень надоедали «задевы». Бечева наша низко была натянута над землей и беспрестанно цеплялась то за тычки на берегу, то за камни, то за кустики. Тогда Шурка кричал нам с лодки:
— Засорилось!
И нужно было бежать и освобождать бечеву от задевы.
Незаметно проехали мы уже полпути и нисколько не устали. Как вдруг впереди нас над высоким берегом показалась синяя туча с оторочкой из ярко-белых барашков и стала быстро-быстро расти. От тучи сначала потянуло прохладой, а потом задул ветер. Яркая молния вдруг прорезала ее от края до края, а потом и гром загремел. Стало ясно, что навстречу нам надвигается гроза.
Эх, думаю, не видать нам сегодня Прорвы! Если гроза и скоро пройдет, так ведь вымочит она нас до нитки и еда наша промокнет и одежда теплая, и придется нам домой возвращаться. А спастись от дождя негде — около воды песок, а на высоком берегу только мелкий лесок растет.
Размышляю так, а сам иду за Володей, тяну бечеву, а голову наклонил, чтобы ветер в лицо не дул и песком не слепил глаза.
А ветер все больше и больше. Заходили волны с белыми гребнями, и тянуть лодку все тяжелее и тяжелее. А туча уже полнеба облегла и солнышко закрыла собой, и уж не синяя она, а серая и страшная, и полосы дождя видны на дальнем ее крае.
Слышим мы с Володей — кричит нам Шурка что-то. Остановились. Видим, Шурка повертывает лодку носом к берегу и показывает нам знаками, чтобы мы бечевой ее подтягивали.
Ткнулась лодка в берег неподалеку от нас, Шурка и другие ребята вылезли из нее. А Шурка командует:
— А ну, берись все за лодку да тяни ее на берег дружнее! Ну, дружно! Раз, два! — и сам первый за уключину ухватился.
И я хоть и не понимаю, зачем это нужно, но тоже вместе с другими ребятами взялся за лодку.
Дернули мы за лодку, раз и два и хоть с трудом, но выволокли ее на прибрежный песок и оттащили от воды сажени на полторы. В это время налетел такой сильный порыв ветра, что чуть всех нас с ног не сбил и принес к нам первые крупные капли дождя.