О, Путник!
Шрифт:
— Какой листоскрёб, Сир!? Ах, ну да, — девушка засмеялась. — Листоскрёб… Реактивный листоскрёб… Да, Сир, у Вас весьма неплохо развито образное мышление.
— Благодарю за очередную лестную оценку моей личности.
— То-то ли ещё будет, Ваше Величество. Вы, как море. Чем глубже в него погружаешься, тем разнообразнее и интереснее становится подводная жизнь, открываются всё новые и новые пласты и горизонты, до определённого предела и уровня, конечно.
— Море моей души не знает предела! А, вообще, на сколько
— Да не так, что бы очень, Сир. Возможности человеческого организма имеют свои пределы.
— Об этом я наслышан. А если организм нечеловеческий? — я ещё раз пристально и подозрительно посмотрел на ГРАФИНЮ.
— Всему есть свой предел, Сир, — ответила она, искоса созерцая волнующуюся свинцовую поверхность моря. — Он имеется и у нечеловеческого организма, к Вашему сведению!
— С этим можно, в общем-то, согласиться, но не совсем, — нахмурился я.
— И кто же или что же, по Вашему мнению, не имеет предела?
— А вы как думаете?
— Вселенная, Сир!?
— Ерунда! Мы эту тему как-то обсуждали. Вселенная, или Мир, или Миры имеют свой предел. Я в этом уверен и я это со временем докажу!
— Ну, ну, Сир… Так что же, по Вашему мнению, всё-таки не имеет границ и пределов? — ГРАФИНЯ пристально и ясно взглянула мне прямо в глаза, её прелестный ротик чуть-чуть растянулся в иронической улыбке.
Мои приближённые, почтительно следящие за этой пикировкой, после моих последних слов сначала заволновались, беспокойно зашептались, а потом притихли, ожидая моего ответа на вопрос ГРАФИНИ. Все взоры были обращены на меня.
— Есть в мире только одна безграничная, всё охватывающая и бесконечная сущность.
— И что же это, или кто это, Государь?!
— Это Бог! — я усмехнулся, подошёл к девушке, поцеловал ей руку. — Именно он не знает предела, не имеет конца и края!
ГРАФИНЯ задумчиво посмотрела на меня и промолчала, то ли насмешливо, то ли снисходительно.
Между тем ветер постепенно крепчал, паруса были полны им, как душа бывает полна огнём любовного желания или страстного стремления к преодолению чего-либо, не важно, чего. Главное — это преодоление! Моя славная морская армада уверенно, мощно и быстро двигалась вперёд, на восток. Вперёд, вперёд и только вперёд!
— Сир, предлагаю спуститься вниз, там и продолжим нашу увлекательную дискуссию, — усмехнулась девушка.
— Спустимся и продолжим, моя радость, но чуть попозже. Ах, какое море, какое небо, какой ветер! Наслаждайтесь моментом, милая, ловите сладкие минуты бытия! — произнёс я с экстазом, а потом пристально посмотрел на ГРАФИНЮ. — Давайте вернёмся к нашей первоначальной теме, ну, к той, которая была прервана нашей крайне содержательной дискуссией по поводу существования предела.
— Не помню, не понимаю, Сир. О чём вы?
— Я о ПОЭТЕ. Так, где же он, вития и дамский угодник наш? Небось, резвится где-нибудь в трюме с жаркой вакханкой под Можжевеловку, ещё более повышающую любовный жар? Безобразие! Летопись не терпит пауз! Вокруг происходят такие грандиозные события! Какие, однако, умные мысли рождаются подчас из ниоткуда так неожиданно, по воле случая, и также неожиданно исчезают неизвестно куда!? Их надо ловить на взлёте и на излёте! И, вообще, — без писаки нашего мне как-то скучновато и некомфортно. Где он?
— Сир, ну какие вакханки!? — вознегодовала ГРАФИНЯ. — Из женщин на всех кораблях только я одна. Что, Вы не знаете флотских предрассудков!? Да, имеется ещё одно существо женского пола, какая-то собачка, сучка по кличке Фурия.
— Что за собачка? — живо поинтересовался я. — Фурия… Надо же!
— Собачка породистая, Горный Мастифф, — усмехнулся невесть откуда взявшийся ШЕВАЛЬЕ. — Собственно, — это не собачка, а самый настоящий зверь, волкодав. Жрёт этих самых серых разбойников пачками. Конечно, не чета Вашему АНТРУ, Сир, но тоже довольно неплох, вернее, не плоха.
— А как бы мне на неё посмотреть?
— Сир, никаких проблем, — поклонился мне ШЕВАЛЬЕ. — Милости просим на второй Флагманский корабль. Фурия является его талисманом, обязательно сопровождает экипаж во время военных действий. Она даже участвует в абордажных атаках, представляете! Правда, грызёт всех подряд, но не беда. Главное — её первобытная ярость, которая передаётся экипажу и подвигает его на такие воинские деяния, что аж рассказывать о них страшно. Короче… Фурия не собака, а самое настоящее чудовище!
— Ах, да Фурия! — восхитился я. — Браво, браво! А вообще я вам скажу, именно ярость определяет победу. Не планирование битвы, не воинское искусство, не численное преимущество, а именно ярость, огонь, экстаз!
— Сир, полностью с Вами согласен. А что касается Фурии… Я думаю, что на знакомство с нею Вам не следует брать с собою АНТРА.
— Вы считаете, что эта самая Фурия его загрызёт!? — захохотал я.
Мне с готовностью вторили мои соратники и придворные.
— Нет, Сир, я так, конечно, не считаю, — улыбнувшись, ответил юноша. — Я боюсь, что Фурия его… совратит.
Да, — это было необычное, неожиданное, довольно дерзкое и смелое заявление! Я поперхнулся, сначала хотел воспылать праведным и совершенно обоснованным гневом и высказать соответствующие возражения, мол, что за глупая мысль!? Кто такая эта Фурия и кто такой ЗВЕРЬ!? Какая-то убогая сука, пусть даже и способная участвовать в абордаже, и мистический АНТР, посланец небес, перст Божий, символ королевской власти, святыня, могучий воин, непобедимый, вызывающий трепет и дарующий смерть! Кощунство, святотатство, бред!