О всех созданиях - больших и малых
Шрифт:
Короче говоря, Нуджист великолепно устроился, и трудно было бы найти более приятного представителя свиного племени, который более заслуживал бы такого завидного жребия. Хотя свиньи в подавляющем большинстве таят запасы дружелюбия, о которых мало кто подозревает, у Нуджиста оно развилось до небывалой степени. Просто люди ему нравились, и месяц за месяцем его натура расцветала от постоянного общения с ними.
Я часто видел, как он весело прогуливался с миссис Памфри по саду, а у себя в загоне он подолгу стоял на задних ногах, всунув копытца передних в ячейки проволочной сетки, и ждал появления следующего посетителя. Свиньи растут быстро, и его розовое младенчество вскоре осталось позади, однако обаяние ни на йоту не уменьшилось. Больше всего он любил, чтобы ему почесывали спину: басисто похрюкивал, заводил глаза в экстазе, а затем его ноги начинали мало-помалу подгибаться, и он заваливался на бок.
Солнечное существование Нуджиста омрачала только одна тучка: Ходжкин, старик садовник, чье отношение к нашим четвероногим друзьям стало весьма кислым с тех пор, как ему было поручено бросать Трики для разминки резиновые кольца, теперь оказался камердинером подрастающего хряка. Он должен был кормить Нуджиста, укладывать его спать и приглядывать за ним, когда его выпускали в сад поразвлечься. Старому деревенскому жителю, естественно, было нестерпимо прислуживать свинье, которой даже не предстояло превратиться в отбивные. Во всяком случае, едва он брал ведро с кормом, как глубокие морщины у него на лице становились еще глубже.
В первое мое посещение его подопечного он угрюмо приветствовал меня словами:
— К Нудисту, значит, пришли?
Насколько я знал Ходжкина, ни о какой игре слов и речи быть не могло. Нет, он искренне пытался произнести кличку поточнее, и на протяжении всей долгой жизни моего племянника для старика он оставался Нудистом.
Нуджист подарил мне и одно бесценное воспоминание. Как-то раз сразу после обеда затрезвонил телефон. Звонила миссис Памфри, и по ее дрожащему голосу я сразу понял, что случилась какая-то неимоверная катастрофа. Именно этим голосом мне сообщалось, что Трики-Ву плюх-попает или оприпадился!
— Ах, мистер Хэрриот! Слава Богу, я вас застала! Это Нуджист! Боюсь, он опасно болен!
— Неужели? Мне очень жаль. Что с ним?
Некоторое время в трубке слышались лишь судорожные вздохи. Затем миссис Памфри обрела голос.
— Ну-у... он не может... у него не получаются... его малые дела.
Я давно знал, что в ее лексиконе обозначается большими и малыми делами.
— Вы имеете в виду задержки с мочеиспусканием?
— Ну-у... э... — Она была в полном смущении. — Не то чтобы... но не так...
— Странно! — сказал я. — А ест он хорошо?
— Кажется, да, но... — И тут она вдруг выпалила: — Ах, мистер Хэрриот, я так боюсь! Ведь, как я слышала, у мужчин... и именно так... Причина — железа... ведь верно?
— Ну, это вас пусть не тревожит. Не говоря уж о том, что свиньи этим заболеванием не страдают вообще, в любом случае четыре месяца, по-моему, слишком юный возраст для простатита.
— Ах, я так рада! Но что-то... э... препятствует. Вы приедете, правда ведь?
— Уже выезжаю.
Мне пришлось довольно долго томиться у загона Нуджиста. Он уже вырос в солидного подсвинка и глядел на нас сквозь сетку, дружески похрюкивая, и, несомненно, ждал, когда же с ним поиграют. Наконец, потеряв терпение, он несколько раз прогалопировал по загону, вытягивая передние ноги точно палки.
Я уже пришел к выводу, что мой визит был напрасен, как вдруг миссис Памфри, которая все это время прохаживалась вдоль сетки, заламывая руки, словно приросла к месту и дрожащими пальцами указала на Нуджиста.
— О Господи! — прошептала она. — Вот! Вот! Вот опять!
Краска сбежала с ее лица, оно стало белее мела.
— Какой ужас! Не могу, не могу смотреть! — Она со стоном отвернулась и спрятала лицо в ладонях.
Я внимательно вглядывался в Нуджиста. Он оборвал галоп и облегчал мочевой пузырь, прыская струйку за струйкой, как и положено хряку.
— Право же, я не замечаю ничего ненормального.
— Но он... он... — Она все еще не решалась отнять руки or лица. — Он же... делает это... через промежутки.
Я уже давно приобрел сноровку сохранять серьезное лицо в присутствии миссис Памфри, и теперь сноровка эта пришлась как нельзя кстати.
— Но так свойственно им всем, миссис Памфри.
Она полуобернулась и, вся дрожа, — краешком глаза покосилась на Нуджиста.
— Вы имеете в виду... все свиньи-мальчики?
— Все свиньи-мальчики до единого, каких я видел, делали именно так.
— О-о! О!.. Как странно! Да, очень странно. — Бедняжка обмахнулась носовым платком, и краска алым потоком разлилась по ее лицу.
Чтобы избавить ее от неловкости, я стал крайне деловитым.
— Да-да, абсолютно! Многие люди впадают в такую ошибку, уверяю вас. Ну, мне пора. Был рад убедиться, что малыш здоров и счастлив.
Нуджист прожил долгую безмятежную жизнь и более чем оправдал мои ожидания. По обилию подарков он не уступал Трики, и я, как и с Трики, успокаивал свою совесть сознанием, что питаю к нему искреннюю привязанность. Как всегда, каплей дегтя в бочке меда было иронизирование Зигфрида. Я достаточно настрадался от него в прошлом, когда получал фотографии, подписанные пекинесом, так что воздержался и не показывал ему фотопортрет, подписанный хряком.
Аудиенция у злобного ветеринара
Ангус Грайер, дипломированный ветеринар, никогда не радовал взор благообразной красотой, но когда он сидел в кровати, опираясь на подушки, самые мужественные сердца содрогнулись бы при виде его лица в багровых разводах и с выпученными глазами над воротником розовой стеганой пижамы. И тем более в восемь утра, когда он обычно давал мне первую из ежедневных аудиенций.
— Опять опоздали! — заявил он скрежещущим голосом. — Что, из постели выбраться не можете? Я вам повторял, пока не осип, что в восемь вы должны отправляться по вызовам.