Обаятельная Вера
Шрифт:
И еще – она должна была спросить у него совета: что делать? Идти в прокуратуру, в милицию? Никаких сомнений в том, что смерть Маркова – это убийство, не было. Ведь не мог он сам – ученый с многолетним опытом, здравомыслящий человек – допустить оплошность в эксперименте!
Его пытались припугнуть накануне. Но Илья, видимо, не отказался от своих намерений: вот и поплатился жизнью. С такими возможностями, как у Зулиного мужа, направить на рабочее место Маркова людей и превратить химическую лабораторию в минное поле ничего не стоило. Мир давно разделился на богов и ослов: первые вершат судьбы, вторые не в состоянии спасти даже собственную шкуру.
К полудню дождь за окном утих. Вера вылезла из-под одеяла и поплелась в кухню. Сварила кофе, села напротив дымящейся чашки и разразилась бурным потоком слез. Мало было сегодня воды?!
Вылив остывший кофе в раковину, Вера поплелась одеваться. Черная водолазка, черные брюки. Жаль, нет плаща. Спортивная куртка ядовито-зеленого цвета не подойдет, розовый пыльник – тоже. Придется, несмотря на угрозу повторного ливня, облачаться в пальто. Но не могла же она явиться к Илье в таком виде, словно собралась на прогулку: он может обидеться.
Мысленно Вера в который раз одернула себя. Хватит! Сколько можно думать о Маркове так, словно он все еще жив? Илье больше ни до чего нет дела. А ей надо привыкнуть к мысли о том, что он умер.
Непослушные слезы снова хлынули из глаз. Не дожидаясь, когда они высохнут, Вера Александровна схватила сумку, накинула на плечи пальто и выскочила за дверь.
Худшей погоды для кладбища невозможно было придумать: центральная аллея оказалась покрыта глубокими лужами, а дорожки между могилами раскисли так, что ступить на них, не провалившись в жижу по колени, было нельзя. Даже продавщицы цветов и бабушки, просящие обычно у входа милостыню, куда-то пропали.
Только зайдя на территорию, Вера поняла, что не знает, куда идти. Направо? Налево? Вглубь? Варвара Тихоновна так и не смогла вчера объяснить, где именно расположилась могила Маркова: когда хоронили, было столько народу, что перемещались по кладбищу плотной толпой. Единственное, что она запомнила, – «место хорошее». Ректор лично организовал через правительство – на этом престижном кладбище давно уже не хоронят, только по великому блату. Но не мог же институт ударить лицом в грязь: уважаемые люди со всего города собрались, московские гости приехали, даже местный министр образования прибыл. Это с живыми в системе образования разговор короткий, зато покойников принято уважать.
Значит, искать нужно вдоль центральной аллеи. Вера, повинуясь привычке, свернула направо и медленно побрела, высматривая новые захоронения. Вот – известный актер татарского театра: умер полгода назад от инфаркта. Это – неизвестно кто, но судя по гигантским размерам памятника и едва ли не золотой ограде, какой-нибудь воротила. А здесь... Вера остановилась как вкопанная, увидев прямо перед собой лицо Ильи.
Она смотрела на свежий мраморный памятник и вчитывалась в золотые буквы: «Илья Владимирович Марков, 1963—2008». Вглядывалась в его портрет, в губы и глаза, обрамленные красивыми морщинками.
А ведь у нее не осталось даже его фотографии!
Вере было трудно так сразу заговорить: она стояла перед могилой и думала, с чего надо начать. С признания? Она успела сказать Маркову о своей любви при жизни. С вопросов? Но он уже не сможет ответить ей. Описать свои мысли, переживания? Только они теперь потеряли смысл: да, она страдала и мучилась. Но разве это имело значение перед лицом смерти? Вера молчала. Странно, но с отцом она всегда беседовала легко: открывала калитку, садилась на маленькую скамеечку внутри ограды и рассказывала, рассказывала. А с Марковым – что с живым, что с мертвым – разговора не получалось.
Вера удивилась, что Варвара Тихоновна не сказала ей сразу – могила Маркова расположилась всего в какой-нибудь сотне метров от могилы отца. Стоило только пройти чуть дальше.
Она вдруг вспомнила, что не навещала папу с тех самых пор, как в ее жизнь ворвалось это мучительное чувство к Илье. Сделав шаг назад, Вера зажмурилась, чтобы выпутаться из взгляда каменного Маркова, и повернула направо. Раз, два, три – она специально считала шаги: чтобы не думать. А еще, чтобы знать, как далеко друг от друга покоятся два дорогих ей человека. Досчитав до ста одиннадцати, – странное получилось число, одинаковое со всех сторон, – она оказалась прямо у ограды Александра Ивановича. И тут же почувствовала, как сильно он ее ждал...
Вера говорила без умолку, полушепотом. Рассказывала обо всех событиях своей странной жизни за последние полгода. Проговорилась даже о том, что Варвара Тихоновна во всем ей призналась. Просила не держать на нее зла. Она ведь хотела как лучше. И в самом деле – если бы судьба в ее лице неожиданно не подарила Вере брата и двух чудесных племяшек, она бы не пережила смерти Ильи.
В ответ ей от порыва ветра забеспокоились деревья: испуганно затрепетали.
Пока она стояла рядом с отцом, стало темнеть. Весна все еще не спешила вступать в права – сумерки наваливались на город слишком рано, да и небо опять затянуло тучами, словно на город вот-вот обрушатся новые потоки воды. Вера обещала Александру Ивановичу, что скоро снова придет его навестить – выберет солнечный день и вымоет памятник, ограду. Она вдруг подумала о том, как странно, что они с Варварой Тихоновной ни разу не столкнулись у могилы отца на кладбище. Ведь она должна была приходить! Не могла не навещать отца своего ребенка. Но даже следов ее присутствия здесь Вера никогда не видела: ни засохших цветов, ни прибранной не ее руками могилки. Удивительно. Ведь когда любишь человека, так тянет к нему...
Попрощавшись, Вера двинулась в обратный путь. Конечно, не смогла пройти мимо могилы Маркова – остановилась. И тут заметила чуть в стороне женщину, с ног до головы одетую в черное. Из-под шифонового платка выбивались завитые в локоны желтые пряди. Не отрываясь, она смотрела на портрет Ильи и едва заметно шевелила губами.
– Здравствуйте! – Сердце Веры бешено заколотилось: она даже не успела понять, зачем открыла рот.
– Я вас знаю? – вместо приветствия грубо спросила женщина.
– Нет. – Вере стало неловко из-за собственной бесцеремонности. – Мы с Ильей Владимировичем были коллегами. Орлова Вера Александровна. Профессор.
– А-а. – Женщина неприятно усмехнулась. – Очередная жертва его неотразимого обаяния?
– Что?!
– Я – жена этого бабника, – представилась женщина, – Лена.
– О господи! – только и смогла пробормотать Вера. Сердце ее ушло в пятки. Так у Маркова была жена?!
– Знаю-знаю, – дама поняла реплику Веры по-своему, – о мертвых либо хорошо, либо никак. Но ведь на правду не обижаются!
Только сейчас Вера почувствовала, что от этой элегантно одетой женщины исходит сильный спиртной дух. А она по выражению лица собеседницы поняла, что та учуяла, и огрызнулась: