Обаятельная Вера
Шрифт:
Нет дыма без огня, это правда. На последнем общем собрании ректор во всеуслышание заявил, что готов в два раза повысить зарплату преподавательскому составу при условии, что сотрудники пенсионного возраста уйдут в конце концов на заслуженный отдых.
Чего он добивался такими методами? Того, чтобы сами преподаватели начали выживать из института старших коллег, своих учителей, с которыми проработали бок о бок долгие годы? Того, чтобы люди старшего поколения чувствовали себя оплеванными и ненужными, как Зимина? Видимо, так. Слова были сказаны, маховик приведен в действие. И всеобщий психоз начал распространяться по институту со скоростью чумы, пронесшейся
Иногда Вере казалось, что Марков своим уходом положил начало страшному процессу вымирания. Скончался Ганин, покончила с собой Зимина. Были и другие преподаватели, чьи нервы сдавали с летальным или иным, но тоже необратимым исходом. Люди сходили с ума. В прямом, к сожалению, а не фигуральном смысле слова: в городской психиатрической больнице никогда еще не было такого количества пациентов с учеными степенями, как в этот год.
Вокруг творился кошмар. И только Вера Александровна оказалась где-то над ним: пережив недавнее потрясение от смерти Маркова, она словно покрылась броней. Ей все казалось теперь несущественным, глупым. Уволят? И пусть. Какая проблема образованному человеку найти работу? Грамотные переводчики и частные преподаватели всегда и везде нужны. Даже станет зарабатывать в десятки раз больше.
Дело не в выживании. А в том, что Россия лишится тех самых последних романтиков, которые любят свою работу и сердцем болеют за вечную идею образования: достойное будущее.
С этими мыслями Вера и собирала на кафедре вещи, чувствуя себя так, словно прощалась с прошлой жизнью раз и навсегда. Да, работать было непросто, но институт во все времена оставался ее призванием, ее любовью. Неужели все идет к тому, что и этой привязанности она скоро лишится?
Родная кафедра походила на Мамаев курган после побоища: шкафы сдвинуты, стулья перевернуты, на полу – две пустые бутылки из-под воды и ворох полиэтиленовых пакетов. В открытое окно задувал хищный ветер – на улице поднялся самый настоящий ураган, – и пакеты, шурша, носились из угла в угол. Сюрреалистический пейзаж.
Вера подошла к своим полкам. Книги, материалы, авторефераты, копии диссертаций. Зачем все это нужно нести домой? Документы могут пригодиться исключительно для работы. Только вот, как выяснилось, на работе архив преподавателей не нужен никому, впрочем, как и они сами.
«На работе». Вера Александровна произнесла новое для себя словосочетание вслух и поняла, что только оно и подходит – безличное, неопределенное. А ведь раньше она никогда не говорила так. «Пошла в институт», «задержалась в институте», «надо быть в институте в десять» – вот что она произносила вслух! Институт!
И была верна ему долгие годы. Простила даже то, что он разрушил ее брак: как ненасытный эгоист отнял все время, все жизненные силы и присвоил себе.
Вера подняла тяжеленные пакеты с книгами и тут же их опустила – за окном сверкнула молния, начался ливень. Потоки дождя омывали улицы и приносили приятный запах влаги, замешанный на разряженном воздухе. Обновление природы. Новая жизнь.
А через полчаса снова сияло солнце. Вот так! Природа быстро справляется с переменами. Не переживает, как человек, не страдает душевными расстройствами и болезнями. Может быть, в таком отношении к расставанию и есть величайшая мудрость? Может быть.
Она снова взяла в руки пакеты и, согнувшись под их тяжестью, вышла. Дверь кафедры проскрипела и захлопнулась за ее спиной. Профессор Орлова не стала оглядываться. И даже закрывать дверь на ключ не пожелала – решила, что попросит это сделать вахтера. Да и что там осталось ценного в этом разоренном пустом помещении, которое когда-то было для нее и для многих коллег центром Вселенной? Разве что воспоминания.
Остаток лета Вера и провела в сражениях с ними. Сознание начало поддаваться: она стала реже думать о прошлом, зато сны, которые она не могла контролировать, изнуряли. Ей часто снился Марков: смотрел с нежностью и улыбался. Во сне Вера всегда забывала о том, что он мертв. Удивительно, но любовь к этому мужчине оказалась все-таки очень живучей, несмотря на все ее старания освободиться.
На других мужчин Вера не могла даже смотреть. Конечно, здесь сказались и свойства ее собственного характера: либо она питала чувства, либо оставалась одна. Никаких компромиссов в виде случайных встреч, необязательных отношений или современного изобретения «секс ради здоровья», удивительного в своей циничности, Вера Александровна не принимала.
Она продолжала хранить абсурдную верность Илье.
Много раз порывалась сходить к нему на могилу, но потом останавливала себя: вероятность встречи с вдовой заставляла держаться от кладбища как можно дальше. Даже к папе – как обещала – ходила окольным путем, да и то в сопровождении Саши. Спасибо ему, что выкраивал время.
Нужно сказать, с новыми родственниками Вера сблизилась на удивление быстро. Варвара Тихоновна на лето пригласила ее на дачу, и она, счастливая, возилась на свежем воздухе с племянницами. Считалось, что помогала, а на самом деле лечила свою изболевшуюся душу, играя с детьми. Вера возилась в песочнице в Машуней и Дашенькой и украдкой вздыхала. Как же ей хотелось родить ребенка! Лучше – дочку. Такую же красавицу и лису, как Машка.
Но пока она оставалась одна, пока не встретила любимого человека – да и представится ли в жизни еще один шанс? – эта мечта была неосуществима.
Дачный сезон подошел к концу, настало время возвращаться в город. Тут Вере в голову и пришла гениальная мысль: предложить Сашке с семьей переехать в квартиру отца. Что они там теснятся впятером в двух маленьких комнатах?!
Без денег, которые ей платили за аренду, будет, конечно, непросто, но комфорт племяшек этого стоил. Да и Варвару Тихоновну было очень уж жаль: шум, постоянная суета, хлопоты по хозяйству. Она любила внучек до беспамятства, но ведь пожилому человеку иногда хочется отдохнуть. Варвара Тихоновна никому ни на что не жаловалась, но по ее усталому виду и тяжелым вздохам Вера все понимала без слов. И чувствовала себя неуютно каждый раз, когда утомленная заботами по дому бабушка безуспешно пыталась призвать звонких девчушек к порядку.
Мыслью поселить Сашу в просторной папиной квартире Вера и поделилась с ней. Как же она была рада счастливому взгляду Варвары Тихоновны и посыпавшимся благодарностям! Переехали быстро – вещей у молодой семьи оказалось не так уж и много. И теперь тетя Вера, довольная, могла каждые выходные, а иногда и после работы, по вечерам, забегать в гости к племяшкам. Слава богу, все близко...
Осень принесла в многострадальное учебное заведение очередные безумные новшества.
Настроения не было ни у кого, а на вопрос «как дела?» вежливым ответом стал вариант «сама знаешь». О традиционных в этой ситуации емких словечках говорить даже не стоит. Хотя бы ради чистоты русского языка.