Объект насилия
Шрифт:
На этот раз ничто не должно было нам помешать!
– Никита, через минуту даем заставку. Отставание тридцать секунд.
Сейчас Василиса дойдет до перекрестка, свернет направо…
Дойти до перекрестка она не успела…
Глава 2 ВСЕСТОРОННЕ ПРАВИЛЬНЫЙ МИША
«Черный костюм», по-прежнему остававшийся в кадре Семиной камеры, вдруг обернулся (я успел отметить, что ему лет двадцать пять – тридцать) и, резко ускорившись, принялся наискосок пересекать улицу, стремительно нагоняя Василису.
– Заставку!!! Отставание тридцать секунд!!! Поехали!!!
В этот момент на плазменной панели очередной американский маньяк кривым, как турецкая сабля, ножом выпускал кишки из привязанной к стулу девицы. Свое черное дело докончить он не успел. Пронзительным воем сирены в эфир ворвалась заставка «Объекта насилия».
Восемь секунд.
С дебютом, Васюта! С премьерой, «Объект…»!
«ОБЪЕКТ НАСИЛИЯ». СОВСЕМ НЕ ТО, ЧЕГО МЫ ОЖИДАЛИ
– Приветствую вас, дорогие мои. – Ольга вступает с за кадром сразу, как только заканчивается заставка и на экране появляется пустынная улица с единственным прохожим – высоким мужчиной в черном костюме. – Мой вам респект за то, что вы с нами в столь неудобное для телевизора время. Четвертый час ночи, надо признать, далеко не прайм-тайм. Но ничего не поделаешь, такова специфика нашего нового телепроекта, так уж ему на роду написано – выходить в эфир по ночам, именно тогда, когда объекту насилия, в одиночестве гуляющему по улицам Питера, проще всего нарваться на неприятности.
Кстати, одна из этих потенциальных неприятностей вот уже на протяжении трех кварталов тащится следом за нашей актрисой.
Смотрите: мужчина в черном костюме.
Ау! Ау-у-ушеньки, мужичок! Знал бы ты, что каждый твой шаг сейчас отслеживает камера нашего оператора из машины, сопровождающей ту красивую девушку, к которой ты проявляешь столь повышенный интерес. К сведению, сегодня эта девушка гуляет по городу под псевдонимом Оксана. Познакомимся с ней попозже. А пока, рада представить: потенциальный антигерой, минут пятнадцать назад, как нацелившийся на нашу актрису. Хорошо, если он просто мечтает познакомиться и навязаться ей в провожатые. А вдруг что другое?..
Так! Внимание! Он решился! Он резко ускорил шаг! Он атакует!
Наблюдаем внимательно.
А я пока помолчу, вместе с вами попереживаю за объект насилия Оксану.
Сигналы с микрофонов Квачкова и Василисы, доселе выводимые на монитор громкой связи, Никита переключил на наушники. Теперь из динамиков на всю монтажку раздается тот звуковой ряд, который поступает в эфир.
– Извините, девушка.
Режиссер пока продолжает давать общий план с камеры Квачкова. Сейчас в кадре Василиса и только что нагнавший ее «черный костюм».
Девочка с едко-лиловыми волосами от неожиданности вздрагивает.
– Ой, извините, пожалуйста, если напугал.
– Напугали? Нисколько. – Ее голос звучит скорее удивленно, нежели испуганно.
В этот
– Еще раз, извините, пожалуйста…
«Хорош извиняться, приятель, – недовольно морщусь я. – Смени пластинку и ближе к делу».
– …Выслушайте меня. Возможно, это может быть для вас важно.
Василиса высокомерно хмыкает.
– Я слушаю. Глядишь, действительно, важно.
Когда ее нагнал «черный костюм», она остановилась, потратила несколько секунд на то, чтобы разглядеть незнакомца и показать его в камеру. Но задерживаться надолго в ее планы не входит. И вот она уже продолжает свой путь.
Цок-цок-цок – каблучки по асфальту. В объективе – вновь скучная перспектива пустынной утренней улицы.
Режиссер опять переключается на камеру Семена.
– Я иду следом за вами вот уже двадцать минут, – наконец прекращает сыпать извинениями и переходит к делу «черный костюм». – Не специально. Просто так получилось. Оказалось, что нам по пути.
– Ой ли? – С легкой ехидцей.
– Я бы давно вас обогнал. Но обратил внимание на одну странную вещь. Девушка, не оборачивайтесь сразу, как только я вам об этом скажу.
– Договорились. Не обернусь.
– Уже, минимум, двадцать минут за вами кто-то следит. Белые «Жигули» с тонированными стеклами, они еле-еле ползут следом за вами. До них метров сто. Вы знаете такую машину?
– Не-е-ет. – Василисе очень удачно удается разыграть удивление. – А кто там, в этих «Жигулях»?
– Я же говорю, стекла тонированы, ничего не разглядеть. Вообще-то, такие ржавые ведра очень любят рыночные азербайджанцы.
– Хм, академично. Уже двадцать минут я таскаю на хвосте белые «Жигули» с рыночными азербайджанцами и даже этого не заметила…
– Я не сказал, что именно с азербайджанцами. Там вполне может сидеть какой-нибудь робкий студент, который никак не может решиться догнать вас, чтобы познакомиться.
– Тогда он не робкий, он просто дебил, – резонно замечает Васюта. – Если это, действительно, так, этот студент сейчас должен свалить. Я уже не одна.
Я с вами. Так что подцепить меня не удастся. Смысла тащиться за мной больше нет. Можно, я обернусь?
– Только аккуратно. У вас есть, что уронить?
– Сигареты…
Никита опять отвлекается от режиссерского пульта, оборачивается ко мне.
– Ну что, Станиславский? Триллер не удался, будем снимать мелодраму.
Ему весело.
А вот мне нисколько.
Ночь не задалась. Премьера покатилась вверх тормашками. Объект насилия стараниями «черного костюма» (явно не насильника и не грабителя, а нормального мужика, решившего проявить благородство и принять участие в одинокой маленькой девочке) превратился в объект защиты.
– …Если вы не против, я могу вас проводить. Только не подумайте, я не навязываю знакомство. Просто не могу оставаться в стороне…
– Дерьмо!!! – шиплю я.
Да он просто душечка! Кажется, я уже начинаю в этого парня влюбляться! – влезает в эфир со своими секретами Ольга. – Вместо насильника или грабителя нашей Оксане повезло повстречать настоящего рыцаря, представителя вымирающего вида мужчин, которые не могут оставаться в стороне. Что ж, не удалось нарваться на насилие, зато повезло в другом: встретился хороший человек. Кстати, беру свои слова насчет антигероя обратно. Сегодня у нас в эфире герой! Понаблюдаем, дорогие мои, чем закончится это знакомство.
– Чё она несет? – Я резко поднимаюсь со стула. – Кому интересно наблюдать за этим отстоем? Сюжет провальный! Премьеру мы все-таки обосрали! – Я зло кошусь на плазменную панель, на которой вовсю разворачивается самое мирное действо из всех, что мы когда-либо давали в эфир.
– Меня зовут Михаил.
– А меня Оксана. Очень приятно.
– А вот мне не очень, – ревниво цежу я и испепеляю взглядом лучащегося от счастья Никиту. – Чему радуешься?
– Тому, что у нас наконец-то появилось хоть какое-то разнообразие. Нельзя же все время кормить народ историями про негодяев.
– Считаешь, кому-нибудь эти сопли понравятся? Все бабки, любительницы душещипательных сцен с благородными рыцарями, сейчас смотрят десятые сны.
– Кроме бабок, Денис, существуют толстые некрасивые девственницы, мечтающие встретить подобного рыцаря, – назидательным тоном произносит Никита. – Их сейчас от телевизора за уши не оттянешь. Так что не беспокойся, ничего мы не проиграем. Скорее, даже выиграем.
– Твоими бы устами… – Я достаю телефон, вызываю из памяти номер Васюты и упираюсь взглядом в монитор, на который, в отличие от плазменной панели, картинка выводится в режиме реального времени.
Вот Василиса достает из сумочки громко заигравший мелодию сотовый. Бросает взгляд на дисплей, на котором сейчас нарисовалась старая рожа Дениса Забродина. И отвечает не ставшее уже за сегодня привычным «Соскучился, зайка?», а нейтральное:
– Да.
– Ты уже почти пять минут, как в эфире.
– Я так и подумала.
– Продолжай в том же духе. Как только что сказал выпускающий, триллер не удался, будем снимать мелодраму. Погуляйте с этим Мишей, поболтайте за жизнь. Держись естественно, не увлекайся. А мы подумаем, как оживить вашу прогулку. Не удивляйся, если вам начнет досаждать наш «Жигуль».
– Не беспокойся, мама. Все хорошо.
– Не мама, а папочка. Поняла, дочка? – усмехаюсь я.
– Все понятно. До скорого. – В Василисином голосе не слышится ни нотки напряжения. Сообщение о том, что она сейчас в эфире, ее ничуть не смутило. В качестве актрисы девочка с едко – лиловыми волосами чувствует себя в своей тарелке.
Дебют объекта насилия удался. Удалась ли премьера «Объекта насилия» – это еще вопрос.
Я сую трубку в карман и, смирившись с неизбежным, возвращаюсь на свой «электрический стул».
Бог с ним, мелодрама, так мелодрама!
В словах Никиты есть толика здравого смысла: немного разнообразия «Подставе» не повредит. Отрицательные персонажи начинают приедаться, и, возможно, сейчас как раз самое время показать обычного хорошего парня.
Я вновь поднимаю взгляд на плазменную панель.
Василиса только что закончила разговор со мной и сразу же отчиталась перед своим новым знакомым: «Мама не спит. Беспокоится». И уже второй раз за ночь принимается излагать легенду о ссоре с бойфрендом и отсутствии бабла на такси.
– У меня машина разбита, – виновато вздыхает Михаил, – а то бы отвез. Могу предложить рублей двести на тачку. Вернешь, когда сможешь.
– А если не верну?
– Значит, я в тебе ошибся. – Михаил оборачивается. – Странно, эти так и не отстают. У тебя нет никаких соображений, кто бы это мог быть?
Василиса театрально дергает плечиком.
– Без понятия. Если бы мои старики не были простыми врачами, а мой парень не был бы нищим студентом, я бы решила, что кто-то из них нанял частного детектива.
– Чтобы рассекретить твою тайную жизнь?
– Самое удивительное, что никакой тайной жизни у меня нет и в помине. Я тихая и домашняя, я вся на виду. Сегодняшняя ночная прогулка первое экстремальное приключение с того дня, когда я три года назад заблудилась в лесу…
Я набираю номер Данилы. И когда он отвечает: «Алло», коротко бросаю:
– Отстой!
– Да, получилось совсем не то, что хотели, – разделяет мое мнение по этому поводу телохранитель. В «копейку» непрерывно поступает сигнал с Василисиного микрофона, милую беседу с Михаилом парни слышат до последнего слова, так что, на основании чего делать выводы, у них есть. – Чувак нас подвел. Оказался слишком душным и правильным. Чего думаешь делать?
– Продолжать давать в эфир эту изжогу. Раз уж так влипли, ничего другого не остается. Может, удастся искусственно внести в эту историю немного экшна. Данила, сейчас раза в два сократите дистанцию с объектом. Надо, чтобы хороший парень Миша занервничал.
– Он и так нервничает.
– Недостаточно. Я хочу, чтобы этот рыцарь не только трепал языком, а совершил бы геройский поступок. Например, попытался бы уговорить Василису от вас оторваться. Или решил бы подойти к вам и выяснить, чего хотите, – на ходу фантазирую я. – В этом случае к машине его не подпускайте и близко. Врубайте заднюю передачу…
– Предлагаешь поиграть с этим парнем в пятнашки, – смеясь, перебивает Данила.
– Я предлагаю слегка потрепать ему нервы и понаблюдать, как он себя поведет.
– Лады! Устроим, Денис. – По голосу ясно, что эта забава Даниле по вкусу.
«Только бы не перестарался», – думаю я, краем уха слушая, как Михаил докладывает своей новой знакомой, что работает программистом в какой-то компьютерной фирме. Василиса в ответ напропалую врет, что, окончив школу, решила чуть-чуть отдохнуть, и период безделья тянется до сих пор.
Потом «черный костюм» в очередной раз оборачивается и озабоченным тоном сообщает:
– Эта машина подтянулась поближе.
– И насколько ближе? – Василиса держится нарочито спокойно. Не профессиональная актриса, она не задумывается о том, что сейчас не мешало бы чуть-чуть подыграть ситуации, изобразить хотя бы легкое волнение.
– Они от нас метрах в пятидесяти, – бормочет себе под нос Михаил. – Что бы все-таки это могло значить?
Издеваемся над хорошим человеком, бессовестным образом используем в своих низких целях его доброту и порядочность. – Оленьку, только что певшую дифирамбы «черному костюму», теперь пробило на самокритику. – Нам стыдно! Поверьте, нам очень стыдно! Куда как проще подставлять мздоимцев и негодяев. Но раз уж так получилось, что в наши сети случайно попал положительный герой, не обрывать же из-за этого сюжет: «Ах извините, дорогие телезрители! Сегодня у нас случился прокол. Вместо очередного куска дерьма наткнулись на настоящего мужика. Поэтому закругляемся». А почему, собственно, мы должны закругляться? Почему бы не отдохнуть душой, пообщавшись не с вымогателем или мошенником, а с одним из тех, на ком держится наш Петербург, наша Россия!» – с пафосом восклицает ведущая.
И сразу же удостаивается ядовитого комментария Никиты.
– «На ком держится наш Петербург, наша Россия»! – передразнивает он. – Гордость нации, блин! Ну, Оленька, это ты переборщила!
Еще в начале весны, когда только сформировался наш коллектив, программный директор вовсю подбивал к Ольге бейцалы, но та его бортанула. Точно не знаю, как именно. Возможно, не слишком корректно. Но с того момента между Никитой и Ольгой пробежала черная кошка, – что он, что она не упускают и малейшей возможности воткнуть друг в друга очередную иголку.
– Оксана, здесь проходные дворы. Как насчет того, чтобы пройти через них, попытаться удрать от этого «жигуленка»? – тем временем, как я и предполагал, предлагает Михаил.
– Если им так приспичило, попрутся за нами и через дворы, – безразлично бросает в ответ Василиса.
– На машине там не проехать.
– Тогда попрутся пешком. И догонят без труда. На каблуках далеко не убежишь. Да и не привыкла я бегать, не чувствуя за собой никакой вины. Не в моих это принципах.
– Порой разумно ради безопасности забыть о принципах. – Этот парень лет на десять старше своей новой знакомой, он имеет право на менторский тон. Вот только ему неизвестно то, что давно усвоил я: назидания Василисе, как об стенку горох. Дашь ей мудрый совет, она, состроив умильную рожицу, признает, что ты прав, но все равно поступит по-своему. Потому, что всегда всех правее она.
Вот и сейчас…
– Согласна. – Василиса беззастенчиво подхватывает своего спутника под руку. – Порой разумно забыть о принципах. Но не сейчас. Пока эти люди просто сопровождают нас и ничего не предпринимают, не будем ничего предпринимать и мы. Лучше не провоцировать их на активные действия.
– Тогда у меня другое предложение… «…Заглянуть в гости, – мысленно продолжаю я. –
Выпить вина при свечах, посмотреть коллекцию марок, принять душ, прилечь ненадолго поспать. А там, глядишь, перепадет что посущественнее простого знакомства…»
И не угадываю.
– …здесь поблизости есть ночное кафе. До открытия метро можно посидеть там.
– Я вас разорю, – хмыкает Василиса. – Давай на «ты».
– Идет… Так вот, разорю, напьюсь и буду буянить.
– На то, чтобы напиться, не хватит денег. А вот попить пивка можно.
«Ну почему не я отправилась сегодня на ночную прогулку по городу! Предлагали же! – бесстыдно врет Ольга. – Отказалась, дуреха. А ведь могла сейчас получить приглашение в кафе от такого галантного кавалера. О, черт! Я сгораю от зависти!»
– Скука зеленая! – демонстративно зеваю я.
Чего бы там ни говорил Никита о том, что не мешало бы разбавить наши триллеры чем-либо более легким, я остаюсь при своем мнении: сегодняшний эфир самый неудачный за почти полуторамесячную историю «Подставы».
Нет сил это смотреть!
Я поднимаюсь со своего «электрического стула» и, дабы немного размяться, выхожу из монтажки и отправляюсь на обход ночного офиса. В пустом помещении гулко раздаются мои шаги. Свет притушен, только над дверью, ведущей в Ольгину келью, горит яркая надпись: «Эфир! ТИШИНА! Не входить!». Тупо уставившись на нее, примерно с минуту я размышляю, а не нарушить ли этот запрет, не зайти ли на цыпочках, не попить ли с Оленькой кофе? Нет, не стоит – прецедентов нарушения режима лучше не создавать.
Проклятье! И почему я не дал команду на выход в эфир, когда Василисой заинтересовались пьяные азиаты?!! Лучше бы показали этот сюжет, подпорченный мусорами, нежели скучнейшее знакомство с безобидным «черным костюмом». Кому интересно смотреть, как он, извиняясь, что навязался в компанию, угощает наш объект насилия пивом?
Хотя любителей наблюдать за бессмысленной болтовней и внутриобщинными дрязгами помещенных в замкнутое пространство участников многочисленных реалити-шоу хоть отбавляй. У того же «Натурального хозяйства», которое все еще на плаву, до сих пор рейтинг держится на достойной отметке. И у толстяка Паши Сенявина, насколько я знаю, пока все в шоколаде.
Так же, как и у матери-командирши Софьи Сергеевны Крауклис…
Я возвращаюсь в монтажку, бросаю мрачный взгляд на плазменную панель.
На экране крупным планом хороший молодой человек Миша. Уже сидит за столиком в полутемном кафе. Перед ним кружка светлого пива и тарелочка с чипсами.
– …Если нет возможности провести «волокно», существуют еще домашнийADSLи узкополосный радиодоступ… – увлеченно втирает он Василисе.
«О том, как обеспечить высокоскоростное подключение к Интернету, – догадываюсь я. – О, бред превеликий! Дружище, знал бы ты, что, во-первых, твоей новой знакомой известно про это не меньше тебя. А во-вторых, это ничуть не интересно нашим телезрителям, которые сейчас дружно бегут с НРТ на другие каналы. Чтобы их вернуть, потребуется немало усилий».
– Дерьмо! – я опускаюсь на «электрический стул», и ко мне сразу же оборачивается Никита.
– Денис, пропустил интересный момент, – сообщает он. – Василисе пришлось сейчас выпутываться из двусмысленной ситуации.
– Из какой? – отрешенно бросаю я. Что-то не верится, что, находясь под надежной опекой
– Что ты! Любимчик Оленьки, он не из таких. – Никита хихикает. Никите весело. Никите по барабану, что мы сегодня запороли премьеру! – Молодого человека просто удивило, что Василиса взгромоздила на стол свою сумочку. Откуда ему знать, что там скрытая камера? «Положи сумку рядом с собой, – говорит, – на скамейку. Или повесь на спинку». Василиса такая: «Нет, пусть она стоит на столе». «Но почему на столе?» Василиса немного подумала и ляпнула: «Чтобы не сперли». По-моему, Миша сразу решил, что у девочки муравьи в голове.
– И поэтому принялся парить ей про Интернет?
– Это только сейчас. До этого он вовсю катил бочку на петросянщину.
– На… что? – не понимаю я.
– На петросянщину. Он так называет ту шнягу, которую несет в массы ЦТ. – В устах Никиты аббревиатура ЦТ подразумевает обобщающее название двух центральных телеканалов. Точнее, не просто центральных, а самых центральных. Самых официальных. Самых правильных. Самых дебильных. Которые все члены команды «Подставы» на дух не переносят. В том числе и программный выпускающий.
– Хм, дал пинка под зад федералам? Что ж, хоть какая-то польза от этого перца. Никита, а не пора ли нам закругляться? – Я краем глаза наблюдаю за монитором, на который выводится картинка с камеры Квачкова.
Только что наш оператор в сопровождении Данилы и Олега вошел в кафе и устроился за столиком чуть в стороне от Василисы и хорошего мальчика Миши. Экстерьерная камера уже направлена на них. Секунд через десять режиссер получит возможность переключиться с уже набившего оскомину молочного [16] плана потягивающего пивко «черного костюма» на общий план с камеры Семы.
– Чего-то мне это не нравится, – прервав на полуслове лекцию о высокоскоростном интернете, настораживается Михаил. – Опять этот белый «Жигуль»!
На плазменной панели в этот момент картинку с Василисиной камеры сменяет общий план.
«Черный костюм», приподнявшись из-за стола, напряженно вглядывается куда-то поверх головы своей спутницы.
«Скорее всего, за окно или за дверь, – догадываюсь я. – У парней достало мозгов в нахалку поставить машину прямо напротив кафе – так, чтобы она угодила на глаза клиенту. Что ж, угодила. Нервничай, Миша!»
Василиса даже не обернулась, спокойно дымит сигаретой. Все Мишины нервяки ей глубоко фиолетовы. А тот уже перевел подозрительный взгляд на троих далеко не безобидного вида парней. На этот раз он разглядывает их не украдкой – скорее, с вызовом. Даже наверняка с вызовом!
– Три борова из этого «Жигуля», – негромко сообщает он Василисе. – Оставлять нас в покое они не намерены. Так кто же все-таки это такие?
Девочка с едко-лиловыми волосами пожимает плечами, бесстрастно хмыкает:
– Откуда мне знать?
Но он не только всесторонне правильный. Он еще и весьма наблюдательный, Миша.
– А ведь ты даже не взглянула на них. – Не только его взгляд, весь он сейчас прямо-таки сочится подозрительностью. И, похоже, совсем не исключает того, что стал объектом какой-то разводки. – Эти амбалы зашли сюда три минуты назад. За это время ты ни разу не обернулась, Оксана.
– А почему я должна их разглядывать?
– Не разглядывать, а просто взглянуть. Просто потому, что это обычная человеческая реакция – проявить интерес к тем, кто следит за тобой вот уже час. И задаться вопросом: и почему это я стала объектом внимания этих людей? Если, конечно, ответ не известен заранее, – бесстрастно загоняет Василису в угол ее новый знакомый.
«Не „объектом внимания“, а „объектом насилия“», – мысленно поправляю я Михаила. И достаю из кармана сотовый телефон. Пора ставить на этом фарсе эффектную точку.
– Так это твои знакомые? Что происходит, Оксана? Я жду ответа. Неужели ты думаешь, что и дальше удастся водить меня за нос?
Он не только правильный. И не только наблюдательный. Он еще и очень проницательный, этот Миша. И, нельзя не признать, показательно невозмутимый.
Не уверен, что окажись я на его месте, сумел бы сохранять такое поистине спартанское хладнокровие. Как пить дать, замандражировал бы и, вместо того, чтобы трезво раскинуть мозгами и прийти к выводу: «А ведь ты вместе с ними, подруга», полез бы выяснять отношения с назойливыми мужиками.
Дождаться чего-то подобного от Михаила у Данилы и компании, кажется, нет ни единого шанса. Были уверены, что без труда заставим клиента понервничать? Что ж, может быть, он слегка и напрягся. Не более! И обыграл нас – хреновых психологов – всухую…
– Да, – бесцветным тоном отвечает на мой телефонный звонок Василиса.
– Детка, давай завершать эту комедию. Расскажи Мише все. Все как есть! И про скрытые камеры, и про Семена, и про «Объект насилия». Постарайся сделать это как можно эффектнее. Справишься?
– Угу. Постараюсь.
Девочка с едко – лиловыми волосами отключается, и я тут же вызываю из памяти номер Квачкова. Дублирую то, что только что сказал Василисе.
– Надеюсь, этот мужик не набьет нам табло, когда узнает, как его развели, – в ответ усмехается оператор.
«Это было бы здорово, если бы Миша решил дать тебе в морду, Семен. Хоть отчасти оживил бы скучнейший сюжет. Будь на его месте какой-нибудь безголовый горячий джигит, тот, возможно, и выкинул бы нечто подобное. Но от нашего положительного героя, здравомыслящего и невозмутимого, никаких фортелей, увы, ждать не приходится», – сожалею я, нажимая на кнопочку на селекторе напротив Ольгиного канала.
Ведущая сейчас в эфире, звуковой сигнал вызова, естественно, отключен. Вместо звонка – яркая лампочка, установленная на аппарате. На нее Оленька может и не отреагировать, имеет полное право.
Но она, отключив микрофон, отвечает.
– Забродин, ты?
– Кто же еще, старушка! – картинно вздыхаю я, напрочь убитый самой обломной ночью за последние несколько месяцев. – Василиса сейчас будет каяться перед Мишей, что подставила его перед камерой. Потом закругляемся.
– Давно пора, – буркает Ольга тоном, не оставляющим сомнения в том, что она солидарна со мной: сюжет с «черным костюмом» – полный отстой! Который, ко всему прочему, еще и чересчур затянулся.
– Ляпнешь что-нибудь в эпилоге?
– Не ляпнешь, а скажешь, – поправляет меня ведущая. – Будь спок, Забродин. Не подкачаю.
Не подкачает – я это знаю давно. Вот только – увы! – сегодняшнюю премьеру не спасти даже Ольге.
Я вешаю трубку и опять обращаю взгляд на плазменную панель.
На ней Василиса, только что закончившая разговор со мной. Засовывает сотовый в сумочку. Отхлебывает из кружки пивка. Закуривает еще одну сигарету.
– Опять мама? – изучает ее недоверчивым взглядом Михаил.
– Нет, это мой босс. С работы.
Лица Василисы не видно. Экстерьерная камера снимает ее со спины. Но мне не составляет большого труда представить, с какой невинной мордашкой девочка с едко-лиловыми волосами сейчас признается во лжи: и вовсе она не бездельничает со времен окончания школы. О каком безделье может быть речь, если есть работа…
…с которой звонят в полчетвертого ночи!
И даже есть босс…
…который звонит в полчетвертого ночи!
Бред! У любого на месте Михаила от общения с Василисой задымились бы мозги. Но наш положительный герой держится достойно.
– А ему-то чего не спится? – без особого интереса спрашивает он. И тут же спохватывается: – Послушай, какой босс, какая работа?!! Ты же говорила, что отдыхаешь.
– Угу, – абсолютно бесстрастно! – Я наврала.
Михаил ядовито хмыкает (мол, этим ты меня, девочка, не удивила; что ты мне врешь, я подозреваю давно), вновь упирает подозрительный взгляд в экстерьерную камеру и с ехидцей в голосе высказывает, казалось бы, невероятное предположение.
– А эти трое на «Жигулях» твои сослуживцы.
– Ага, – еще бесстрастнее! – Сослуживцы. – Не оборачиваясь, Василиса поднимает руку и кокетливо приветствует пальчиками экстерьерную камеру. – Мы с телевидения, с НРТ, Миша. Уж извини, но снимаем тебя скрытой камерой. И показываем это в прямом эфире.
– Что, ночью? – усмехается Михаил. Его невозмутимости можно только завидовать. – А почему именно меня?
– Сам виноват. Нечего было ко мне подходить. Смотрел реалити-шоу «Подстава»? Слышал про новый проект «Объект насилия»?
По-видимому, слышал – об этом можно судить по широкой улыбке, которой тут же расцвечивается Мишина физиономия. Так улыбаются не обделенные чувством юмора люди, готовые посмеяться вместе с другими над розыгрышем, жертвой которого вдруг оказались.
– Так вот почему ты одна болталась по городу и таскала за собой этот дряхлый «Жигуль». У НРТ нет денег на что-нибудь поприличнее?
– «Жигуленок» не так бросается в глаза, как иномарка. Впрочем, завтра мы его сменим, и я буду таскать за собой какой-нибудь джип, – с полной уверенностью, что так и будет, говорит Василиса. – Ты не сердишься, что тебя так развели?
– Я, скорее, разочарован. Обрадовался было: вот, повезло познакомиться с такой симпатичной девчонкой! Но оказалось, что это знакомство было подстроено, а меня, ко всему прочему, приняли за насильника. – Миша тяжко вздыхает. Миша старательно корчит печальную мину. Но глаза его выдают – в них ярко искрятся смешинки. Ситуацию, в которую его втянули провокаторы-телевизионщики, этот молодой человек воспринимает без малейшего раздражения. Скорее, она его забавляет. Неудивительно, что Ольга в своих комментариях не скрывает симпатии к сегодняшнему герою «Объекта насилия».
«Не бери в голову, Миша! Ну, приняли и приняли. Так ведь только в самом начале. Но потом исправились и принесли свои извинения в эфире. Всем простым смертным свойственно ошибаться, даже ментам, но не всем свойственно признавать эти ошибки. Мы признали и, надеюсь, заслужили прощение.
И не выдумывай, что обломался со знакомством с симпатичной девчонкой. И вовсе не обломался! Будь я на месте Оксаны, дурой себя посчитала бы, если бы по окончании эфира махнула тебе на прощание ручкой: «Спасибо за участие в нашем телепроекте, Миша. И прощай. Больше не свидимся». Хрен там прощай! Хрен там не свидимся! Найти на берегу горной речки золотой самородок и швырнуть его в воду может только душевнобольной. Но душевнобольных не берут в космонавты. И уж тем более не берут в исполнители главных ролей нашей программы. Оксана нормальная, а поэтому она никогда не выкинет золотой самородок. И никогда не махнет ручкой: «Прощай» такому классному парню, как ты. Так что будь спок, дорогой. Подходит к завершению наш эфир, но уверена, еще ой как не скоро подойдет к завершению ваше знакомство!»
– Оксана – это твой псевдоним? – спрашивает Михаил.
– Ага.
– А свое мирское имя ты мне, конечно, не выдашь?
– Почему не выдам? Легко, заяц! Погоди, вот только закончится эфир.
«"Заяц". – Я ощущаю довольно болезненный укол ревности. Так Василиса звала меня в первые дни знакомства. Потом, после совместного мытья в ванне, „заяц“ трансформировался в „зайку“. – Интересно, а сколько потребуется времени, чтобы подобная трансформация произошла в случае с Михаилом? Вертихвостка!»
«Видишь, Миша? Я же предупреждала, что еще не все сказано, – ликует Ольга. – Все еще в самом дебюте. Все впереди. Погоди, вот только закончится эфир».
– С-стервоза Оленька!
– Не осуждай ее строго, Денис. – Никита поворачивается ко мне, ядовито улыбается. – Девочку можно понять. Девочка просто мечтает сплавить кому-нибудь конкурентку.
«Притом, конкурентку не по работе. Ты отлично понимаешь, Никита, здесь дело в другом. Проницательный, гад! – не могу я не отдать должное программному выпускающему. – От тебя не укрылось то, что я считал нашим с Ольгой секретом. Может быть, оставалось бы и дальше. Но слишком уж откровенно Оля в четверг жгла Василису недвусмысленными взглядами, слишком уж едкие замечания позволяла себе в ее адрес. Одним словом, вела себя так, как большинство баб ведет себя со своими соперницами. Неудивительно, что сейчас ее голос прямо-таки звенит от радостного предчувствия, что (чем черт не шутит!) девочку с едко – лиловыми волосами от меня уведет положительный молодой человек в черном костюме.
Не обольщайся, Оленька, – стараюсь я изобразить на лице бесстрастную мину. – Ты не знаешь о загадочном Василисином характере того, что знаю я. Эта крошка, воспитанная на принципах Дао, оценивает людей совсем по другим категориям, нежели обычные бабы. И на все достоинства Миши, которые, Оленька, приводят тебя в такой бурный восторг, ей глубоко наплевать. Она стремится разглядеть в каждом новом знакомом нечто неведомое ни мне, ни тебе. Никому! Кроме нее самой. И именно наличие или отсутствие этой загадки и определяет ее отношение к человеку».
«…нам пора закругляться. Так что избавляем эту милую парочку от нашего навязчивого присутствия. Тем более, что они этого заслужили – спокойно, не напрягаясь от того, что находятся под всевидящим оком видеокамеры, побыть друг с другом наедине. Ох что-то меня не оставляет предчувствие, что сегодня для них ничего не закончится! – прорицает Ольга. – Наоборот, сегодня для них все лишь начинается…»– Вот ведь сучка!
– Так все-таки сучка или стервоза? – хмыкает Никита. – Ты уж определись, Денис.
Надо, несмотря ни на что, сохранять бесстрастную мину!
Нельзя сейчас показать, насколько мне все это… мягко сказать… не по душе!
– Уже определился: Ольгу я придушу, – улыбаюсь я, всем своим видом показывая, что это шутка.
– Другой такой ведущей уже не найдешь.
Никита прав: Оленька – наше все! Не была бы она еще такой желчной…
– Переманю из «новостей» Веру. – Я вновь обращаю взор на плазменную панель, где мирно-спокойно катится к завершению самый беспонтовый за все время моей работы сюжет.
Василиса и Миша, попивая пивко, поглощены задушевной беседой – о чем, остается только гадать. Ольга, когда дает комментарий, почти полностью убирает сигнал с микрофона актера, оставляя лишь интершум.
«…не удался триллер сегодняшней ночью – не беда, не всякий же раз должно нам везти с отрицательными героями. Глядишь, уже завтра какой-нибудь гоблин выползет из подворотни и положит глаз на нашу актрису. Уверена, в нынешнем Питере этого долго ждать не придется. Так что все у нас еще впереди.
До скорой встречи, дорогие мои. Не забывайте, что кроме ночных включений «Объекта насилия» существуют еще и круглосуточные врезки в эфир ставшей уже почти классикой «Подставы». Оставайтесь на нашем канале, не пропускайте самые остросюжетные в истории отечественного телевидения сюжеты о язвах нашего великого города, нашей несчастной России!
С вами последние сорок минут была я, Ольга Латынина, ведущая реалити-шоу «Подстава» и специального проекта «Объект насилия»».
– Она бы еще уточнила: велеречивая Ольга Латынина, которую почему-то сегодня пробило на высокопарность, – ехидничает Никита, внимательно наблюдая за коротенькой кодой [17] «Объекта». – Слушать тошно: «…великого города… несчастной России…»
Я вызываю из памяти телефон Василисы, подношу сотовый к уху.
– Да, – опять абсолютно бесцветно отвечает моя боевая подруга. И хотя я знаю: так и должно быть, ведь Васюта не в курсе, что сюжет завершился, и она уже не в эфире, – все равно ее тон режет слух и еще ниже опускает планку моего настроения.
Но… нельзя показать, насколько мне все это… мягко сказать… не по душе!
– Умница, детка! – с наигранной бодростью в голосе хвалю я Василису. – Мы закончили. Можешь расслабиться.
– А я и не напрягалась. – Мне это кажется, или действительно ее голосок звучит сейчас слишком уж по-будничному? Ничего и отдаленно напоминающего исполненное любви «Соскучился, зайка?» – Я справилась?
– Ты молодец! – Я отмечаю, что на один из двух дежурных мониторов сигнал уже не поступает. Семен выключил камеру. На втором мониторе по-прежнему довольная Мишина рожа. – Сумочку со стола можешь убрать. Отключайся, говори своему новому другу «большое спасибо» и двигай на базу. Я тебя жду.
– А… это обязательно – двигать на базу? – Василиса отключает камеру и микрофон. «Умирает» и второй монитор. Теперь связь с девочкой с едко – лиловыми волосами только по телефону. – Я вообще-то хочу посидеть здесь. Сам знаешь, редко удается куда-нибудь выбраться, а тут такое событие: меня пригласили в кафе! И за мной не по-детски ухаживают! Когда еще такое случится!
«Камушек в мой огород, – отмечаю я. И самокритично признаюсь себе: – Сам виноват. Попробуй припомнить, приятель, когда со времен поездки в Марбелью ты хоть раз пригласил куда-нибудь свою девушку, когда ты за ней хоть как-то ухаживал. Не припоминается? А вот Василиса припомнила: никогда. И сейчас преподает тебе урок – более чем заслуженный!»
– Ладно, оттягивайся, – как можно равнодушнее бросаю я. – Не пей слишком много. И не забудь, тебе еще надо зайти в парикмахерскую, перекраситься…
– Я помню.
– …И не опоздай на работу. – В десять вечера Василиса должна быть в офисе для предстартового инструктажа, а в одиннадцать уже сидеть в машине, везущей ее к месту очередной экстремальной прогулки. – И убери из мобильника мою старую рожу! У меня все. Удачи. Пока.
– Алло! Де…
Я прерываю связь, а потом (кипя от ревности и от злости!) вообще отключаю телефон – дабы сегодня уже никто не смог до меня дозвониться.