Обезьяны
Шрифт:
Через несколько часов на Редингтон-Роуд прибыл документалист Алекс Найт. Экс-группа Саймона как раз собиралась домой. Подчетверенькав по дорожке к двери, телепродюсер умордозрел группу из примерно двадцати взрослых и детенышей, занятых гигантской прощальной чисткой. Он даже не стал кланяться никому из присутствующих – все были так поглощены друг другом, что все равно бы не заметили, – а сразу включил камеру. И с этого дня камера работала непрерывно много недель, такими интересными оказались для оператора сцены из жизни д-ра Буснера и его необычного пациента.
–
– «ХуууууГраааа!»
Два фальцета скальпелем разрезали послеполуденный туман английской осени.
Саймон повернулся к сидящему на пороге Буснеру:
– Ведь я увижу их снова, Зак «хуууу»? И скоро, правда?
– Разумеется, разумеется, Саймон, воссоединение прочетверенькало великолепно, просто великолепно. Вы сами видели, какое участие проявила ваша экс-гтервая самка и как счастливы были ваши детеныши почиститься со своим вожаком. А Энтони Бом, Дерек и как обозначают того третьего самца «хууу»?
– Не знаю.
– Ну, не важно, короче, они оба и этот третий самец много раз показывали мне, что совсем не против, если вы приедете к ним в гости пообщаться с детенышами, причем они ждут вас в любое время, на любой срок и любое количество раз. И, покажу я, это совсем неплохо «хуууу»?
– Да, пожалуй, в самом деле неплохо «ггрррннн».
Тут Буснер заметил Алекса Найта и ухнул ему:
– «ХуууууГраааа» мистер Найт, будьте так добры, поклонитесь нам.
Молодой самец повернулся задом вперед и пополз к Буснеру, не выключая камеру над головой.
– Итак, мистер Найт, – показал Буснер, похлопав телепродюсера по заднице, – вам повезло. Вы победили в конкурсе на внеочередной поход в зоопарк.
– В зоопарк «хуууу»?
– Вы видели, что я показал, в зоопарк. Мой союзник мистер Дайкс удетенышил детеныша в Лондонском зоопарке, человеческого детеныша, и, возможно, он и есть ключ к ужасному психозу нашего художника. Мы полагаем, что если мистер Дайкс встретится морда к морде с этим животным, то негативный комплекс, сложившийся у него вокруг понятия «человек, исчезнет.
Разумеется, телевизионщик не понял ни знака из показанного, но все время понимающе кивал, следя затем, чтобы камера не выключалась.
Саймон, напротив, сильно возбудился:
– Что вы имеете в виду «хуууу»? Мы направляемся в зоопарк прямо сейчас «хуууу»?
– Куй железо, пока горячо, – отзначил противник традиционной психиатрии, как он любил себя обозначать. – Пока вы «гррннн» ухали на прощание своим бывшим групповым, я ухнул Хамблу в Эйнсхем. Как я и предполагал, он хорошо знаком с начальником отдела приматов в Лондонском зоопарке по имени Мик Каршимп. Хамбл в свою очередь ухнул этому Каршимпу, и тот созначился устроить нам экскурсию и оказать посильную помощь. «Хууууу» кстати, уж не член ли он той самой группы?
– Кто «хуууу»?
– Каршимп, думаю, он член той же группы, что и один известный мне адвокат.
Вся компания забралась в телевизионный микроавтобус. Саймон предложил Буснеру повести «вольво»:
– Зак, будьте добры, позвольте мне, я раньше очень любил водить машину.
Однако,
Вместе с Найтом в автобусе прибыла звукорежиссер, Джанет Хигсон, а также ассистент и по совместительству старший подросток на побегушках Боб. Боб сидел за рулем, а Алекс торчал на соседнем сиденье, повернув объектив камеры назад, к двум шимпанзе на заднем диване. Несчастная Хигсон, прячась заспинкой дивана, из шерсти вон лезла, стараясь записать их вокализации с помощью микрофона на штанге, да так, чтобы штанга не попала в кадр.
Мик Каршимп встретил группу у главных ворот вместе с директором зоопарка, веселым самцом, который настоял, чтобы его обозначали просто Джо. Он низко поклонился Заку и Саймону, показав:
– Такие необычные гости с такими восхитительными задницами – большая честь для нас, пожалуйста, будьте добры, поцелуйте «грррннн» мою.
Гости именно так и поступили, и все обезьяны зачетверенькали к человеческому вольеру. Задницей процессии служил Найт, не выпускавший из высоко поднятых передних лап включенную камеру.
Рабочий день клонился к вечеру, в зоопарке практически никого не было. Кое-где, небрежно чистясь, поедали арахис туристы. Животные тоже вели себя вяло. В вольере для цапель величественные птицы неподвижно стояли на одной лапе, точь-в-точь как искусственные. В вольере горилл единственные признаки жизни подавала куча сена – там прятался крупный серошерстый самец.
Люди, как и в прошлый раз, не слишком отличались от зомби и выглядели откровенно скучно.
– «Хууу» полагаю, вы уже видели нашу группу людей, мистер Дайкс? – спросил Мик Каршимп, когда компания подчетверенькала к стеклу, огораживающему вольер.
– Да, вы правы, – подтвердил Саймон, – один из них мне особенно запомнился.
Саймон показал пальцем на самца, которого в прошлый раз обозначил Дрочуном. Он и сейчас привлек его внимание тем, что изо всех сил оправдывал это обозначение, дергая слабой рукой свою длиннющую венскую сосиску, закатив свои пустые, белесые глаза. Через все пузо, от пасти до паха, тянулась длинная серебряная нить слюны: струйки ритмично истекали изо рта в такт рывкам ходящей туда-сюда передней лапы, занятой онанизмом, от которого Дрочун явно не получал ни малейшего удовольствия.
– Это наш вожак, – показал Каршимп, – он живет у нас дольше всех остальных людей.
– Он и родился здесь «хууууу»? – спросил Буснер.
– Нет, он родился в зоопарке «Твайкросс», [167] у них там крупная группа людей. Но кое-кого из наших поймали прямо в Африке, вон того, например.
Каршимп показал на другую, не менее несчастную особь, которую Саймон в прошлый раз обозначил Пассажиром. Пассажир стоял в той же позе, неподвижно, вытянувшись, одной передней лапой держась за турник, другую, в которой был зажат кусок хлеба, свесив вдоль тела.
167
«Твайкросс» – зоопарк в Великобритании, в графстве Уорикшир.