Обман
Шрифт:
– Следовательно, причина может быть чисто медицинской – например, один из этих несчастных случаев, от которых никто не застрахован? Аневризма?
– В настоящий момент ничто не исключено, сэр.
– Тогда, спрашивается, почему я разговариваю с полицейским из отдела по раскрытию убийств?
– Мы занимаемся всеми необычными смертями.
Хелфготт засунул платок поглубже в карман.
– Понимаю. И когда можно ожидать официального заключения о причине смерти?
– Я не в силах ответить на ваш вопрос, сэр.
– Речь
– Я действительно не знаю, сэр.
– Но хоть какая-то определенность должна быть!
Майло подался поближе к Хелфготту.
– Сэр, на сайте Академии написано, какая у вас прекрасная команда юных юристов. Возможно, лучшая в стране – в прошлом году Академия разгромила все другие школы на учебных процессах. Ничего удивительного, у вас учатся дети лучших адвокатов страны. Вот только… здесь и сейчас гораздо лучше, если вопросы буду задавать я.
Хелфготт потеребил свой платок наманикюренными пальцами.
– Простите, лейтенант. Я вовсе не хотел вмешиваться в процесс расследования; моя главная забота – ученики и учителя Академии. Смерть Элизы для них – повод для беспокойства, особенно если ее обстоятельства… противоестественны. А чем скорее выяснятся все обстоятельства, тем меньше будет беспокойство. – Слабая улыбка. – Хотел бы также отметить, что капитан этой великолепной команды юристов – дочь нейрохирурга, а вовсе не адвоката.
– Признаю ошибку, сэр. Итак, у Элизы Фримен ни с кем конфликтов не было?
– Мы хорошо ей платили, обязанности были не слишком обременительны – на что ей жаловаться?
– И сколько именно ей платили?
Хелфготт предупреждающе помахал рукой:
– Я не занимаюсь такими подробностями, но, в общем и целом, заработок наших учителей лучше, чем в любой другой школе. Вы много общаетесь с шефом полиции, лейтенант?
– При необходимости случается.
– Я спрашиваю потому, что, когда Майрон – мистер Вайдетт – сообщил, что мне следует как можно скорее поговорить с вами и что просьба исходит от шефа полиции, я был удивлен.
– Почему, сэр?
– Мистер Вайдетт подчеркнул, что шеф полиции очень благодарен Академии за все, что мы сделали для его сына Чарли. Если вы не в курсе, тот оканчивает школу в этом году.
Майло промолчал.
– До сих пор родители Чарли, шеф полиции с супругой, не принимали активного участия в жизни Академии.
То есть – не собирали и не платили пожертвований и вообще не лизали задницу руководству школы.
– Вы знакомы с Чарли, лейтенант?
– Нет, сэр.
– Он не слишком общителен, но очень одаренный парень.
Одаренностью нас не удивить, так что передайте боссу, чтобы не слишком высовывался.
Майло вытащил блокнот.
– Выходит, насколько вам известно, у Элизы Фримен не было никаких жалоб на учеников или учителей Академии.
– Лейтенант, такое чувство, что мы застряли на одном частном вопросе, и наша беседа никуда не движется. Вы хотите сказать, что узнали о какой-то жалобе? Нет, подождите, я обещал не задавать вопросов, поэтому сделаю утверждение: по-моему, вы хотите выразить сомнение в правдивости моих слов о том, что у Элизы Фримен не было никаких связанных с работой неприятностей. – Глаза Хелфготта за стеклами очков теперь сверкали холодом.
– Никоим образом, сэр, и приношу извинения, если дал основания для такого вывода. Вы же сами сказали, что не занимаетесь вплотную делами учителей. К сожалению, именно этим в ближайшее время предстоит заняться нам.
Бледно-восковая кожа Хелфготта стала белей бумаги.
– Объясните, что именно вы имеете в виду?
– В нашем распоряжении находится сообщение от Элизы Фримен, в котором она утверждает, что подвергалась сексуальным домогательствам со стороны других учителей Академии.
На впалых щеках Хелфготта проступили красные пятна, губы дернулись.
– Это абсурд!
Майло принялся листать блокнот.
– Троих учителей, если быть точным. Энрико Хауэр, Джеймс Уинтерторн, Пат Скэггс. Они работают в Академии?
– Совершеннейший абсурд! – Хелфготт по-прежнему не повышал голоса, чтобы не привлекать излишнего внимания к нашему разговору, но что-то в его мимике все же заставило одного из пилотов посмотреть в нашу сторону.
– Я уверен, что вы правы, однако смерть Элизы Фримен не позволяет нам игнорировать эту информацию, – сказал Майло.
– Энрико, Джим… нет, невозможно!
– Итак, они всё еще в Академии?
– Разумеется, в Академии, у нас не было ни малейшей причины… – Хелфготт вскочил на ноги, покачнулся и ухватился за ручку кресла, чтобы удержать равновесие. – Прошу прощения, лейтенант. Я понимаю, что вы выполняете свои обязанности, но у меня тоже есть обязанности перед Академией. Как следствие, я не имею возможности поддерживать беседу в таком ключе, не посоветовавшись с юристом. И дело здесь не в том, что я считаю эти вздорные обвинения чем-либо помимо клеветнической чуши, которой они, безусловно, и являются. – Пауза, чтобы подчеркнуть последнюю фразу. – А в том, что моя ответственность перед Академией не позволяет мне делать школу мишенью для столь безосновательной клеветы… без консультации юриста.
– С точки зрения закона, организация не может быть мишенью клеветы, сэр. Только частные лица.
– В таком случае мишенью клеветы являются Энрико, Джим и Пат. И я этого не потерплю!
Майло тоже встал.
– Никто не утверждает, что обвинения имеют под собой хоть какую-то почву; тем не менее ответственность перед обществом не позволяет мне их игнорировать. Я совершенно уверен, что все три упомянутые персоны будут только рады возможности опровергнуть эти обвинения.
– Не понимаю, почему они должны…