Обманщица
Шрифт:
— Что вы имеете в виду? — Она широко открыла глаза, потому что он решительно надвигался на нее.
— Повернитесь спиной.
— Зачем?
— Повернитесь и все.
Услышав в его голосе нетерпение, она послушно повернулась и почувствовала прикосновение его рук: он вытаскивал у нее из волос шпильки, удерживавшие тяжелую массу локонов в старомодном тугом пучке.
— Погодите!
— Вы должны выглядеть так, словно я занимался с вами любовью, — произнес Люк, продолжая распускать ей волосы.
— И как же это? — Ой, что она говорит?!
— Счастливой…
При этих словах дрожь пробежала по ее телу. Она стояла, напряженно выпрямившись, а он хихикал у нее за спиной. Наконец полностью освобожденные от шпилек волосы рассыпались пышной массой. Их шелковистая мягкость поразила его. Она держалась с ним так резко, все время настороже, ощетинившись, так что он представлял себе ее волосы грубыми и шершавыми на ощупь. Вместо этого перед ним предстала роскошная грива сверкающих кудрей.
— У вас чудесные волосы, — произнес он тихо. Еще раньше она удивила его своей отзывчивостью на его поцелуй. Какое-то мгновение ему казалось, что она получает от него удовольствие.
— Спасибо, — осторожно ответила она, не понимая, почему у него изменился голос, не понимая, почему она вся задрожала, когда его пальцы погрузились в ее волосы. Она закрыла глаза, но его образ, высокого, худощавого, голого до пояса, стоял в них, не исчезая, а он продолжал разглаживать пышные локоны.
— А теперь повернитесь, — слегка осипшим голосом велел он.
Это вернуло ее к реальности, и Коди мысленно обругала себя. Рядом с ней находится Люк Мейджорс! Она должна доставить его правосудию! Что с ней происходит? Круто обернувшись, она яростно сверкнула глазами.
— Кончили растрепывать мне волосы? — прошипела она, вкладывая в вопрос все возмущение, которое смогла в себе разжечь.
Люк вдруг обнаружил, что всматривается в ее лицо. Разрумянившиеся щеки в сочетании со сверкающим облаком волос придали ей необычайную прелесть. Даже несмотря на очки. Он нахмурился и мысленно встряхнулся. Перед ним стояла не какая-нибудь там соблазнительница, а сестра Мэри. И ему следует хорошенько помнить об этом. Он привез ее сюда, чтобы спасти, а не погубить.
— Еще только одна деталь.
Он протянул руку и расстегнул верхние пуговки ее платья, остановившись, только когда дошел до крепко прижатой к груди Библии. Затем, не в силах сдержаться, он поднял руку и осторожно провел пальцем вниз, по щеке, по изящному изгибу шеи, туда, где ткань платья разошлась, приоткрывая грудь. Взглянув ей в лицо, он промолвил:
— Теперь у вас вид женщины, которую только что как следует любили.
Несмотря на все адресованные себе упреки, Коди стояла, зачарованная нежностью его прикосновения. Однако при этих словах вся сжалась.
— И вам это доставляет удовольствие?
— Огромное. — Он снова ухмыльнулся. — Нам надо, чтобы все выглядело правдоподобно. А теперь идите помогать Хуане.
С этим он повернулся и вышел из хижины без рубашки и с улыбкой на губах.
Со своего места
Коди выждала несколько минут, прежде чем выйти из хижины.
— Иди-ка сюда, — помахала ей поварешкой Хуана. — Один огонь ты, может, и погасила, но этот не залей ни в коем случае.
— Не думай, что я охотно участвую в этом разврате. Грех окружает нас, и мы должны с ним бороться. Даже когда он грозит затопить нас, даже если вынуждает делать что-то против своей воли, мы должны стараться поступать правильно.
— Кажется, я не слышала из хижины твоих криков о помощи.
— Кто бы меня спас? Ты? Однажды, Бог даст, я спасусь от этой судьбы, и грехи мои будут мне прощены. А сейчас я могу лишь терпеть его прикосновения и надеяться, что скоро этому придет конец.
Хуана смотрела на нее во все глаза, презирая и жалея.
— Эх, проповедница, какая же ты дура.
— Ты считаешь меня дурой, потому что я верю в святость брачных обетов? Потому что я верю, что мужчина будет больше уважать тебя, если не дать ему щедро то, что он хочет сильнее всего? Не по своему выбору оказалась я здесь и подвергаюсь этим непристойностям. Но я буду молиться, зная, что Бог хранит меня от дальнейших бед.
— На твоем месте я бы молилась скорее вернуться в его постель, а не спастись от нее.
Коди видела ревность в глазах Хуаны.
— Не тогда, когда тебя затащили в нее против воли. Ты должна хранить самый драгоценный дар, свою любовь, для брака с мужчиной, который полюбит тебя и будет всю жизнь о тебе заботиться.
Но Хуана только расхохоталась ее словам. Если бы Люк Мейджорс захотел ее, она бы никогда не покинула его постели.
День клонился к вечеру. Джек Логан сидел с Фредом Халлоуэем в конторе шерифа. Настроение у него было препаршивое. Единственное, что он сумел сделать хорошего за две недели после побега из тюрьмы, это дать Джессу денег для уплаты налогов за «Троицу». Но он не получил никаких вестей ни от Люка, ни от Джеймсон. Может быть, им сейчас грозит опасность, а он должен сидеть на одном месте и терпеливо ждать. Он извелся от этого.
— Не слышали, есть какие-нибудь новости о Харрисе?
— Ничего хорошего, — ответил Фред. — Позавчера я разговаривал с доктором, и он сказал, что у Джонатана не прекращается лихорадка и он то приходит в сознание, то снова теряет его.
— Каково должно быть сейчас его жене? — Образ Элизабет Харрис преследовал Джека. Он не мог забыть, в каком отчаянии была она в ту ночь, как хотела посмотреть в лицо людям, стрелявшим в ее мужа. Она сейчас, наверное, убита горем.
— По словам доктора, она почти все время проводит у постели Джонатана.