Обманщики. Пустой сосуд
Шрифт:
— Вишня? — лекарь провел пальцами по искусному изображению дерева. — Тут раньше даже были сады?
Кала-ана прислонилась к камню и коснулась вырезанных на нем знаков. Вот откуда слова, которые мама пела ей в детстве вместо колыбельной. Даже как-то обидно стало.
— Дано-обманщики шелестят листвой,
Розовые летом, осенью, зимой,
Дано и свет, дано и яд,
Дано и…
Кала-ана царапнула отвалившийся кусок текста и досадливо поморщилась.
— Идемте, мы почти на месте.
Ильян поймал ее за локоть.
— Ты разбираешь эти письмена?
Кала-ана кивнула, вырвала руку и принялась
За серебряным колоссом начался настоящий лабиринт, нагромождение камней, идти через которые пришлось, полагаясь на ведьму. Кое-где попадались искусственные пирамидки, а подле них скромные подношения: цветные камешки, осколки раковин, кусочки металла. Если пригнуться, за камнями беглецов было не видно. Битва осталась где-то позади.
О том, справится ли мастер Цзюрен, Ильян старался не думать. Шен Шена это волновало едва ли.
— Пришли.
Сзади слышались голоса. Кажется, кто-то из наемников Джуё отыскал каменный лабиринт. Ведьма завозилась торопливо, ища потайной механизм, а когда дверь наконец открылась, первой юркнула внутрь. Шен за ней. Ильян задержался, чтобы воткнуть в расселину меч и привалить камнями, оставить знак для Дзянсина.
Потайной коридор оказался еще теснее, чем в прошлый раз, воздуха едва хватало, и стоило двери закрыться, Ильян начал задыхаться. Идти пришлось молча и быстро, на ощупь, в кромешной темноте. К счастью, этот коридор оказался короче предыдущего, и вскоре они вышли в небольшую рукотворную пещеру, освещенную через щели в своде. Ильян с наслаждением вдохнул воздух и закашлялся. Здесь было много песка и пыли.
— Держите, — ведьма протянула бурдюк. — Я на всякий случай держу тут воду.
Вода была теплой, с неприятным привкусом, но Ильян пил ее жадно, а после протянул бурдюк Шен Шену. Огляделся. Небольшое помещение напоминало кладовку: здесь стояли старые сундуки, покрытые выцветшим орнаментом. Одну из стен украшала фреска до того необычная, что Ильян позабыл и слабость, и боль.
На белой стене было тщательно нарисовано дерево, величественное, раскидистое, покрытое розово-сиреневыми листьями. Ствол его по форме напоминал женское тело, имелось и лицо с закрытыми глазами. Ветви походили на волосы, и кое-где их украшали ленты. Возле дерева на коленях стояли люди в причудливых пестрых одеждах, с подношениями в руках. Сверху и снизу шла надпись, некоторые знаки были Ильяну смутно знакомы; кажется, со временем они превратились в привычные иероглифы. Другие было даже не с чем сравнить.
Ильян тронул ведьму за локоть.
— Можешь это прочесть?
Девушка кивнула.
— Богиня Дано, дарующая бессмертие, воздает каждому по делам его.
— Было у них в самом деле это чудесное снадобье, или нет? — проворчал Шен Шен.
— Возможно, — кивнул Ильян. — Но тебе-то оно зачем? Только не лги больше.
Шен Шен открыл было рот, чтобы, почти наверняка, соврать или огрызнуться, но тут грохот сотряс все вокруг. С фрески посыпалась цветная пыль.
Глава 12
В которой рушатся основы
— Их слишком много! — Цзюрен прижался спиной к стене и отер пот со лба. Из рассеченной брови продолжала течь кровь. Ратама был ранен в плечо, но держался молодцом, побледнел только. — Нужно что-то придумать.
Молодой
— Богиня нам не поможет, — покачал головой Цзюрен. — Будь у нее такая воля, давно бы это сделала.
Ратама отрицательно мотнул головой.
— Вы взгляните на ее голову, мастер.
Голова? Цзюрен запрокинул собственную и сощурился. Сияние мешало видеть ясно, не давало разглядеть подробности. Голова…
— Она упирается в потолок… Или же… держит свод?
Цзюрен огляделся внимательнее. На первый взгляд, пещера была создана природой. В старых известняковых и песчаниковых горах такие пустоты образуются сами по себе, нужны только вода и время, а и того, и другого у мира предостаточно. Но если смотреть внимательнее, становилось ясно, что человек приложил здесь руку. Та часть пещеры, где они сейчас стояли, выглядела несколько иначе: свод был ниже, а стены грубее. Затем, ближе к центру, появлялись следы обработки и даже — краски, которая когда-то покрывала известняк. Люди отлично поработали, сотворив нечто грандиозное; однако, у человеческих творений всегда есть недостатки.
— Эта статуя слишком тяжелая, мастер. Нам не повалить ее, — вздохнул окончательно утративший почтение к божеству Ратама.
Цзюрен усмехнулся.
— Нам и не потребуется. Отвлеки их внимание любым способом. Мне нужно взобраться наверх.
Бросать раненого мальчишку не хотелось, но не было другого выхода. Молодой кочевник со своим плечом в скалолазы сейчас не годился. Сейчас, с досадой подумал Цзюрен, очень кстати была бы помощь Шен Шена. Даже от самых никудышных людей бывает польза.
Меч Цзюрен обмотал тряпками и пристроил за спину. С одного из тел снял моток крепкой веревки с крючьями, гадая мимоходом, зачем это людям Джуё понадобилось. Города штурмом брать? Поднял второй меч.
К статуе, несмотря на помощь Ратамы, пришлось прорываться с боем. Начала уже сказываться усталость, и один из ударов едва не достал Цзюрена. Только чудом удалось уйти. Меч просвистел совсем рядом с бедром, рассекая ткань и царапая кожу. Хорош был бы скалолаз без одной ноги. Цзюрен отмахнулся, не глядя, попал, кажется, и побежал дальше. Еще один нападавший, уклонение, ответный удар, сбитое дыхание. Казалось, наемников не три десятка, а все три сотни. Уклонение, удар.
А потом по глазам ударило серебряное сияние, и не одному Цзюрену. Он зажмурился, метнулся вперед и прижался спиной к постаменту.
Противники стояли в нескольких шагах от него, можно мечом достать. И не видели ничего. Цзюрен очутился за завесой света. Как знать, может быть, Богиня и в самом деле существует?
Двумя ударами он расправился с растерявшимися наемниками и отбросил меч как можно дальше. Звон его должен был отвлечь возможных преследователей. Сделав пару шагов назад, но все еще находясь под защитой света, Цзюрен отмотал немного веревки и прицелился. Он всегда был неплохим скалолазом. Пусть Цзюрен и прославился как лучший в стране фехтовальщик, он всегда считал, что лучшая битва та, которой не было. Если для того, чтобы минимализировать потери — с обеих сторон, ведь людей всегда можно переубедить, — требовалось взобраться на гору или пересечь топкое болото, Цзюрен и минуты не раздумывал.