Обнаженная натура
Шрифт:
— Она — верховная жрица викканцев. Не все викканцы любят, когда их называют колдунами или ведьмами.
— Запомню.
— Ты это и так знал.
Он улыбнулся:
— А знаешь, если бы мы и вправду спали друг с другом, Олаф бы отвалил.
Я посмотрела на него тем взглядом, которого эта фраза заслужила.
— Ты же не всерьез?
— Насчет сделать это реально — нет. Донна ни тебя, ни меня не простила бы, а Питер был бы убит. Ну, и вообще это било бы… — он неопределенно повел рукой в воздухе, — неправильно.
— Как с родственником, — подсказала я.
Он кивнул:
— Вроде того. Это в наши отношения не вписывается.
— И что же ты предлагаешь?
— Насколько ты близка с этим тигром Криспином?
— Библейски, — ответила я. Он улыбнулся и покачал головой:
— Он доминантный или слабый?
— Слабый.
— Это не заставит Олафа отступить. Должен быть кто-то, кого Олаф может уважать.
— Ничем не могу помочь. А погоди, он же знает, что я сплю с Жан-Клодом, Микой и Натэниелом. И ты хочешь сказать, что никто из них под его мерки не подходит, а ты подходишь?
— Он не будет уважать никого, кого может посчитать геем, Анита.
— Ну, да. Отто — набитый предрассудками ретроград. Но все они спят со мной, независимо оттого, с кем еще спят. Все равно они девчонки?
— Отто — как многие. Бисексуал все равно гей, если спит с мужиками. — Он вдруг просиял улыбкой, и это был чистейший Тед Форрестер. — Ну, а девушка с девушкой — это просто на одного мужика меньше, чем им фантазируется.
— Неужто и ты так думаешь?
Улыбка Теда стала чуть менее ослепительной, и слегка проглянул настоящий Эдуард, даже в темных очках.
— Анита, здесь я должен быть Тедом. Слишком много вокруг копов, чтобы мне быть самим собой. — Улыбка вернулась на место — широкая улыбка простого хорошего парня. — А Тед знает, что лесбиянки просто не встретили в жизни правильного мужика.
— Хотела бы я познакомить Теда со своей подругой Сильвией и ее партнершей. Можешь мне поверить, ни та, ни другая не думают, что им в жизни нужен мужчина. Ну ни в каком смысле.
— У нас, простых хороших парней, есть свои иллюзии, Анита.
Мы уже почти дошли до машины. Я понизила голос:
— Из тебя такой же простой хороший парень, как из меня… Тед.
— Мне придется быть Тедом, когда с нами будет СВАТ, Анита.
Я уставилась на него:
— Блин.
Он кивнул:
— Не только тебе приходится быть осторожной в присутствии публики.
— Если из-за того, что рядом с нами полиция, нам приходится врать, Эдуард, может, мы не хорошие парни? Не положительные герои?
Он открыл мне пассажирскую дверцу, чего никогда не делил. Я не стала ему мешать, чтобы Олаф видел, но мне было неприятно. Эдуард наклонился ко мне, чтобы Олаф думал, будто он шепчет пустые нежности, но на самом деле он сказал:
— Мы не хорошие парни, Анита. Мы необходимые парни.
Я села, оставив Олафа и Бернардо гадать, что сказал мне Эдуард. А сама я не могла держать на лице улыбку, как он. Не могла подыграть и сделать вид, будто он мне что-то этакое шаловливое шепнул на ушко. Могла только сидеть и прятать глаза за очками, чтобы лучше соврать людям, которые взялись мне помогать.
Я лгу полиции, лгу своим помощникам, только Эдуарду не лгу. Странно, что так всегда выходит, когда мы вместе работаем.
Он объяснил, что королева тигров может попытаться связать меня с кем-нибудь из своих подданных в попытке теснее приблизиться к источнику власти Жан-Клода. Что ж, в общем, правда. Я смотрела прямо перед собой, не снимая очков.
Эдуард повернулся на сиденье, чтобы видеть обоих своих помощников сразу. Начал с объяснения всем нам:
— Я договорился, что ордер будет доставлен сюда, на парковку возле офиса коронера. Пока ждем, можем поболтать.
— Поболтать? — подозрительно переспросил Олаф.
Эдуард начал без предисловий, прямо к делу.
— У Аниты есть любовник среди тигров. Вероятно, он отнесется к ней дружелюбно, так что пусть его.
— Насколько дружелюбно? — спросил Бернардо.
Я засмеялась, не могла сдержаться:
— Ну, скажем… Криспин рвется к общению.
— Насколько сильно рвется? — спросил Олаф, явно весьма недовольный.
Я обернулась так, чтобы видеть их обоих.
— Ребята, вы знаете, что мне нужно кормить ardeur.Ну, вот, Криспин скорее всего сегодня или завтра послужит для меня пищей.
— Как именно кормить? — спросил Олаф.
— Секс, Олаф. Я питаюсь во время секса.
— То есть слухи верны, и ты действительно суккуб? — спросил Бернардо.
— Да, наверное.
— Для питания не обязательно прибегать к монстрам, — сказал Олаф.
— Я уже питалась от Криспина, и он знает, чего ожидать.
— Я был бы рад помочь, — заявил Бернардо.
— Нет, — сказал Олаф. — Если на ком-то из нас она будет кормиться, то это буду я.
Я покачала головой;
— Я знаю, каково у тебя представление о сексе, Олаф. Вряд ли я достаточно долго проживу, чтобы кормиться.
— Для тебя я бы попробовал.
Я уставилась на его очки — своими очками. Попыталась проникнуть взглядом глубже этой бесстрастной маски. Я поняла, что он мне предлагает секс без насилия, и для него это было просто неслыханно. Колоссальный положительный сдвиг для Олафа, но я не хотела быть этим сдвигом. В поисках помощи я обернулась к Эдуарду.
— Ты действительно просто занялся бы с Анитой сексом, не стал бы ни связывать, ни резать?
Олаф кивнул:
— Я бы попробовал.
Эдуард облизал губы, будто нервничая. Впрочем, на такой жаре этому признаку не стоило доверять.
— Я не знал, что ты можешь представить себе секс без насилия.
— Для нее я бы попробовал.
— Эдуард, — сказала я. — Помоги мне отсюда выбраться.
— Это для него огромный шаг. Ты представить себе не можешь, какой огромный.
— Отчасти представляю, но…