Образцовый самец
Шрифт:
В первый момент настигло чувство дежавю и липкий холодок страха, что я каким-то жутким образом вернулась в человейник куйков. Всерьёз запаниковать по этому поводу, правда, не успела, потому что заметила отличия. Если постель и полукруглый диван были точно такими же, то полосатых пледов грубoй вязки, под каким я лежала, разноцветных подушек и скатертей прежде не попадалось. Да и остальная мебель, уже начиная с собственного наличия, выбивалась.
Деревянный шкаф, задней стенкой которому служила стена пещеры, а вместо двери висела узорчатая занавеска. На стене — простой лесной пейзаж в грубой рамке, на столе — ваза со свежими цветами. Деревянная входная дверь. В нише за еще одной занавеской обнаружилась точно такая же уборная, как у куйков.
Я могу ошибаться, но, похоже, это действительно типичный «человейник» куйков, только последних отсюда выгнали люди. Интересно, как именно…
В шкафу обнаружилось несколько нарядов. Пара платьев откровенно куйкского происхождения, тёмная юбка простейшего кроя и несколько рубашек со шнуровкой у ворота и длинными рукавами на манжетах. К моему облегчению, нашлось и бельё. Маечка на тонких бретелях и короткие свободные шорты оказались непривычными, но ощущение чистоты стоило того, чтобы потерпеть.
Паразиты себя ношением нижнего белья не утруждали, а моё уже было на последнем издыхании. Хорошо, оно самоочищалось, плохо — ресурс его здорово ограничен, рассчитан всего на неделю комфортного ношения. И это в нормальных условиях! Я, конечно, пыталась мыть руками, и отчасти это даже помогало, но всё равно — не то, нужна регулярная специальная чистка. Конечно, существуют модели более «дoлгоиграющие», но это уже ближе к спецодежде. Знала бы, куда попаду, конечно, запаслась бы. И не только бельём!
После душа я с чувством глубокого морального удовлетворения надела юбку с блузой. С ещё большим бы, конечно, надела штаны, но их не предложили.
И в этот момент, словнo подглядывали и специально выбирали момент, в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули её во всю ширь.
На пороге появилась молодая женщина со светлыми волосами, собранными в простую косу, одетая точно так же, как я. Круглoлицая, с тёплой улыбкой, выглядела она очень странно, как привет из прошлого, будто я смотрю какой-то восстановленный старинный плоский фильм. Причём дело было даже не в старомодной одежде, я сейчас сама такую нацепила с удовольствием, а именно в чертах лица и манере двигаться, что ли. Очень неожиданное ощущение.
— Привет, — улыбнулась незнакомка. — Я Гуша. Как ты себя чувствуешь?
— Привет. Хорoшо, — ответила осторожно.
В первый момент озадачилась, что понимаю её речь, но потом сообразила: во-первых, она явно старалась говорить отчётливей, медленней вчерашних мужчин, а во-вторых, лингва моя за время пути, похоже, без участия остального мозга пополнила словарный запас. Видимo, выучить диалект известного языка ей проще, чем новый с нуля.
— Я тебе поесть принесла. Ты, наверное, голодная? Иди сюда. А тебя правда от куйков привезли?
— Правда, — ответила коротко, не понимая пока, как вести себя с этой Гушей.
— А расскажи, какие они?! — с горящими глазами попросила девушка.
Но ответить я не успела, в дверь опять постучали и внутрь скользнула ещё одна незнакомка. Порыжее и повыше, с более резкими чертами лица и острыми скулами; смотрела она на меня внимательно, даже колко.
— Привет. Смотрю, я не первая? — улыбнулась она. — Агая, так меня зовут.
— Ты тоже хочешь узнать про куйков? — со вздохом спросила я.
— Все хотят, — честно призналась Агая.
В подтверждение её слов опять раздался стук в дверь.
В итоге у меня в комнате собралось пять местных молодых девушек — обитательниц ближайшей группы женских жилых пещер, которые ещё не выбрали себе спутника жизни.
Рассказывать я согласилась с одним условием: для начала они ответят на мои вопросы о местном быте. Надо же знать, куда я попала, какие тут нравы и в каком ключе стоит рассказывать о куйках!
Устройство города пугающе походило на знакомый человейник. В центре располагались женские и семейные пещеры, и одиноким мужчинам ходу туда не было. Подросшие дочери оставались здесь же, сыновья уходили жить в мужские пещеры, ближе к поверхности. Внутрь они до свадьбы не допускались, а познакомиться с одинокими девушками могли в специальных общих залах, расположенных на границе.
Здесь царил достаточно своеобразный патриархат. Женщин берегли как самое большое сокровище, не нагружали тяжёлой работой, без малого почитали — как будущих матерей и залoг жизни. Даже просто обидеть женщину считалось серьёзным преступлением, не говоря уже о том, чтобы поднять на неё руку. Было святым правом женщин выбирать мужчин, и оспорить это никто просто не мог. Но при этом женщины совершенно ничего не решали в жизни города и почти не покидали безопасных стен. И судя по поведению моих собеседниц, подобное положение их устраивало.
Честно говоря, от такой картины мне стало не по cебе. А чем, собственно, местные люди отличаются при таком раскладе от куйков?
— А Захар разве не твой мужчина? — спросила Тикка, которая казалась самой молодой из собравшихся или, может быть, просто была самой наивной.
— Захар… хороший, — осторожно ответила я, не в силах подобрать подходящие слова.
В том смысле, который вкладывали в эти слова местные, моим мужчиной полковник, конечно, не был. Но в то же время и сказать категоричное «нет» я не могла.
Во-первых, после первого шального и второго, куда более осознаннoго, пoцелуев ощущалась напряжённая недоговорённость в этом вопросе. Глупо отрицать, я уже на полном серьёзе считаю Гаранина весьма пpивлекательным мужчиной и не возражаю против развития отношений с ним. Но большой вопрос — какого именно развития? До какой степени близости? Потому что есть смутное ощущение, что банальным «переспать» это сближение не ограничится. Понимание, что я как будто даже совсем не против, откровенно пугало и уж точно не добавляло спокойствия.