Образцовый самец
Шрифт:
— Пойду, проконтролирую, а то они еще угробят то, что удалось восстановить.
Мужчины проводили меня молчанием.
Не могу сказать, что я не доверяла корабельному экипажу. Всё-таки работали тут грамотные люди, с пониманием, и с доставкой обломков с планеты они справились прекрaсно. Скорее, это был хороший повод покинуть общество неприятного следовaтеля и заодно — по-человечески попрощаться с обитателями станции.
Аппарат за нами прислали действительно крошечный, двухместный, совершенно без грузового отсека. Тут и троим пассажирам было негде развернуться — впереди маленькая
Попрощались тепло. Любовь с несколькими своими подчинёнными даже оставила работу, чтобы нас проводить, и на стыковочной палубе через полчаса стало тесновато. Женщина обняла меня, крепко прижав к пышной груди. Контактами мы обменялись давно и договорились не терять связи.
Марин первым полез в шлюз, замер на проходе, так что я в него чуть не влетела. Ругнулся, обо что-то запнулся и ругнулся ещё раз.
— Поосторожнее, это ценное оборудование! — одёрнула я его. — Под ноги смотрите!
Полковник обернулся на меня через плечо, проворчал что-то тихонько, себе под нос, но дальше пошёл аккуратнее. Гаранин процессию замыкал и делал это молча, только посмеивался.
— Это нарушение полётных норм, — заметил Марин, окинув взглядом ящики в рубке, но протиснулся мимо них и сел в кресло.
— Надо было корабль нормальный брать, а не это недоразумение, — огрызнулась я. Усаживаться рядом с ним не стала, предоставив такую честь нaчбезу, и заняла свободное кресло у стола.
Следователь оглянулся на меня с каким-то странным выражением лица, хмыкнул, но больше ничего не сказал.
Пока рядом с ним не устроился Захар.
— Гаранин, она всегда такая? — спокойно спросил Марин.
— Беспокоится, — неопределённо пожал плечами мой полковник.
— Вот это понимаю — темперамент. Вулкан, а не женщина. Всё-таки везучая ты зараза.
— Завидуй молча, — со смешком отмахнулся начбез.
И до меня наконец дошло.
— Вы что, знакомы?! — возмутилась я со своего места, а потом не выдержала и просочилась мимо ящиков в рубку. Между приборами и креслом хватало места, чтобы можно было нормально встать и заглянуть в бесстыжие глаза заговорщиков. — Гаранин, ты…
— Я пытался сказать, но ты даже слова вставить не дала! — логично возразил тот.
— Сядьте уже куда-нибудь, а? — вздохнул Марин. — Сейчас корабль дёрнется, вы упадёте на приборы, и закончится всё печально.
Претензию я приняла, она была обоснованной, и, извинившись, полезла обратно. Точнее, попыталась; Захар не пустил. Перехватил за талию, потянул к себе, устроил на коленях — я в первый момент от такого проявления нежности даже опешила. Прежде от чрезмерного проявления чувств на людях аранин сдерживался, мог разве что приобнять или ободряюще пожать руку, но так демонстративно?
Ревнует, что
— Ну хотя бы так, — хмыкнул следователь и погрузился в управление кораблём.
— Не нервничай, — тихо попросил Захар и поцеловал в макушку.
— Я и не…
— Вась, я же не слепой. Тебя едва не трясёт, и ты пытаешься унять это суетой. Не нужно, всё хорошо. Я давно знаю Макса, он профессионал своего дела.
— И всё-таки, как у тебя это получается? — пробормотала я, поудобнее устраивая голову на его плече. — Как можно быть одновременно таким чутким-понимающим и — совершенно непробиваемым, а?
— Легко чуять то, что хорошо понимаешь, — невозмутимо пояснил Зар. — Твоё беспокойство сейчас естественно.
— Логично, — вздохнула в ответ. — А потискать меня ты решил, потому что тебя успокаивают прикосновения?
— А тебя нет? — с ирoнией уточнил он, на пару мгновений прижав покрепче.
— Обычно меня это только больше злит, — возразила задумчиво. — Но к тебе я, кажется, привыкла. За время общения с куйками выработался рефлекс.
— Хорошо. Будем его поддерживать.
— Может, вы назад пойдёте? — предложил Марин, когда голос искина корабля сообщил об успешнoм отделении, принятом маршруте и включении автопилота.
— Да вроде спать ещё рано, — пожала я плечами.
— Нет, на такое счастье я всерьёз не рассчитывал, — насмешливо глянул на меня мужчина. — Но если вас не видеть, я буду не так сильно завидовать. Хотя… с вас ещё станется слишком активно не спать. Нет уж, сидите лучше тут.
— Не oбращай внимания, Вась, — посоветoвал Захар. — Макс дурачится. Должность ответственная, надо морду держать, дело нудное. А я его с учебки знаю, вот и расслабляется, пока все свои. Пойдём лучше ящики куда-нибудь поудобнее раскидаем, — обратился он уже к следователю, — а то спать действительно когда-нибудь придётся. И есть.
И мужчины взялись за дело, а я уселась в кресле боком, чтобы иметь возможность наблюдать. На всякий случай проконтролировать, чтобы с оборудованием обращались аккуратно, а еще — просто полюбоваться. Они суетились как-то удивительно уютно, деловито, прикидывая варианты и пытаясь мускульной силой расширить пространство. Перешучивались в процессе, подтрунивали друг над другом, и чем дольше я за ними наблюдала, тем спокойнее мне становилось.
Складывалось впечатление, что даже будь Гаранин действительно виноват, этот человек попытался бы ему помочь. Хотя бы — сбежать. Может, я плохо разбираюсь в людях и недооцениваю его чувство долга, но от этих мыслей всё равно стало легче.
Утрясти груз мужчины в итоге сумели. Оказалось, что койки регулировались по высоте, их подняли чуть выше и переставили часть ящиков под нижнюю. Потом убрали стол, заменив его ещё одной коробкой, поудобнее перетасовали основную массу, которая стояла у шлюза, освободив проход в санблок. И вроде бы меньше хлама не стало, но распределился он гораздо ловчее.
— А куда мы летим? — спросила я некоторое время спустя, когда все собрались у стола — мужчины в креслах, а я на кровати через проход. Потому что на этой приподнятой койке я единственная могла с комфортом сидеть, даже Гаранин уже не помещался.