Образцовый самец
Шрифт:
— Пойду, проконтролирую, а то они еще угробят то, что удалось восстановить.
Мужчины проводили меня молчанием.
Не могу сказать, что я не доверяла корабельному экипажу. Всё-таки работали тут грамотные люди, с пониманием, и с доставкой обломков с планеты они справились прекрaсно. Скорее, это был хороший повод покинуть общество неприятного следовaтеля и заодно — по-человечески попрощаться с обитателями станции.
Аппарат за нами прислали действительно крошечный, двухместный, совершенно без грузового отсека. Тут и троим пассажирам было негде развернуться — впереди маленькая рубка с парой кресел, дальше, без шлюза, жилой модуль, состоящий из двухъярусной койки с одной стороны и двух кресел через стол — с другой. Над столом — простенький пищевой синтезатор и отсек для хранения продуктов. А потом — зачаток стыковочной палубы, на которой хранилась пара скафандров, и сразу шлюз. В этот закуток и набили основное количество ящиков, некоторыми пришлось занять верхнее спальное место, пару — приткнуть в рубку позади кресел.
Попрощались тепло. Любовь с несколькими своими подчинёнными даже оставила работу, чтобы нас проводить, и на стыковочной палубе через полчаса стало тесновато. Женщина обняла меня, крепко прижав к пышной груди. Контактами мы обменялись давно и договорились не терять связи.
Марин первым полез в шлюз, замер на проходе, так что я в него чуть не влетела. Ругнулся, обо что-то запнулся и ругнулся ещё раз.
— Поосторожнее, это ценное оборудование! — одёрнула я его. — Под ноги смотрите!
Полковник обернулся на меня через плечо, проворчал что-то тихонько, себе под нос, но дальше пошёл аккуратнее. Гаранин процессию замыкал и делал это молча, только посмеивался.
— Это нарушение полётных норм, — заметил Марин, окинув взглядом ящики в рубке, но протиснулся мимо них и сел в кресло.
— Надо было корабль нормальный брать, а не это недоразумение, — огрызнулась я. Усаживаться рядом с ним не стала, предоставив такую честь нaчбезу, и заняла свободное кресло у стола.
Следователь оглянулся на меня с каким-то странным выражением лица, хмыкнул, но больше ничего не сказал.
Пока рядом с ним не устроился Захар.
— Гаранин, она всегда такая? — спокойно спросил Марин.
— Беспокоится, — неопределённо пожал плечами мой полковник.
— Вот это понимаю — темперамент. Вулкан, а не женщина. Всё-таки везучая ты зараза.
— Завидуй молча, — со смешком отмахнулся начбез.
И до меня наконец дошло.
— Вы что, знакомы?! — возмутилась я со своего места, а потом не выдержала и просочилась мимо ящиков в рубку. Между приборами и креслом хватало места, чтобы можно было нормально встать и заглянуть в бесстыжие глаза заговорщиков. — Гаранин, ты…
— Я пытался сказать, но ты даже слова вставить не дала! — логично возразил тот.
— Сядьте уже куда-нибудь, а? — вздохнул Марин. — Сейчас корабль дёрнется, вы упадёте на приборы, и закончится всё печально.
Претензию я приняла, она была обоснованной, и, извинившись, полезла обратно. Точнее, попыталась; Захар не пустил. Перехватил за талию, потянул к себе, устроил на коленях — я в первый момент от такого проявления нежности даже опешила. Прежде от чрезмерного проявления чувств на людях аранин сдерживался, мог разве что приобнять или ободряюще пожать руку, но так демонстративно?
Ревнует, что ли?
— Ну хотя бы так, — хмыкнул следователь и погрузился в управление кораблём.
— Не нервничай, — тихо попросил Захар и поцеловал в макушку.
— Я и не…
— Вась, я же не слепой. Тебя едва не трясёт, и ты пытаешься унять это суетой. Не нужно, всё хорошо. Я давно знаю Макса, он профессионал своего дела.
— И всё-таки, как у тебя это получается? — пробормотала я, поудобнее устраивая голову на его плече. — Как можно быть одновременно таким чутким-понимающим и — совершенно непробиваемым, а?
— Легко чуять то, что хорошо понимаешь, — невозмутимо пояснил Зар. — Твоё беспокойство сейчас естественно.
— Логично, — вздохнула в ответ. — А потискать меня ты решил, потому что тебя успокаивают прикосновения?
— А тебя нет? — с ирoнией уточнил он, на пару мгновений прижав покрепче.
— Обычно меня это только больше злит, — возразила задумчиво. — Но к тебе я, кажется, привыкла. За время общения с куйками выработался рефлекс.
— Хорошо. Будем его поддерживать.
— Может, вы назад пойдёте? — предложил Марин, когда голос искина корабля сообщил об успешнoм отделении, принятом маршруте и включении автопилота.
— Да вроде спать ещё рано, — пожала я плечами.
— Нет, на такое счастье я всерьёз не рассчитывал, — насмешливо глянул на меня мужчина. — Но если вас не видеть, я буду не так сильно завидовать. Хотя… с вас ещё станется слишком активно не спать. Нет уж, сидите лучше тут.
— Не oбращай внимания, Вась, — посоветoвал Захар. — Макс дурачится. Должность ответственная, надо морду держать, дело нудное. А я его с учебки знаю, вот и расслабляется, пока все свои. Пойдём лучше ящики куда-нибудь поудобнее раскидаем, — обратился он уже к следователю, — а то спать действительно когда-нибудь придётся. И есть.
И мужчины взялись за дело, а я уселась в кресле боком, чтобы иметь возможность наблюдать. На всякий случай проконтролировать, чтобы с оборудованием обращались аккуратно, а еще — просто полюбоваться. Они суетились как-то удивительно уютно, деловито, прикидывая варианты и пытаясь мускульной силой расширить пространство. Перешучивались в процессе, подтрунивали друг над другом, и чем дольше я за ними наблюдала, тем спокойнее мне становилось.
Складывалось впечатление, что даже будь Гаранин действительно виноват, этот человек попытался бы ему помочь. Хотя бы — сбежать. Может, я плохо разбираюсь в людях и недооцениваю его чувство долга, но от этих мыслей всё равно стало легче.
Утрясти груз мужчины в итоге сумели. Оказалось, что койки регулировались по высоте, их подняли чуть выше и переставили часть ящиков под нижнюю. Потом убрали стол, заменив его ещё одной коробкой, поудобнее перетасовали основную массу, которая стояла у шлюза, освободив проход в санблок. И вроде бы меньше хлама не стало, но распределился он гораздо ловчее.
— А куда мы летим? — спросила я некоторое время спустя, когда все собрались у стола — мужчины в креслах, а я на кровати через проход. Потому что на этой приподнятой койке я единственная могла с комфортом сидеть, даже Гаранин уже не помещался.