Обреченность
Шрифт:
Павлов перебил его.
— Не сынов, а и всякую красную сволоту, тех, кто наших братов в балках стрелял! А потом наши куреня занял. Да мы сейчас тебя!
Рябое лицо Сазонова побагровело. Он сунул руку в галифе. Крутанул пальцем застрекотавший в кармане барабан нагана.
— Охолонь! — в его голосе слышалась угроза, — кровушку пущать мы тоже умеем. Сейчас мы уйдем с майдана. И если кто из вас посмеет тронуть наши семьи... берегитесь... вырубим всех до одиного! Не помогут вам тогда не Гитлер, ни вермахт! Прощевайте станишники!
Собиралась
От крыльца отделилась небольшая группа казаков. Впереди, держа руку в кармане шел Сазонов. Колыхнувшаяся толпа пропустила их через свои ряды.
Когда площадь осталась позади, Сазонов остановился, спустил курок старенького вороненого нагана.
— А теперь, хлопцы бегом до дома и седлать коней! Собираемся у моста за мельницей. У кого имеется оружие, берите с собой! Патроны тоже несите. У кого нет коней приходите пеши. Коней добудем! По домам ма-р-р-ш! Через десять минут он прискакал к станичной мельнице. В темной и густой воде плавали желтые листья.
Соскочив с коня, Сазонов присел на большой камень.
Представил, что будет сам лежать в этой холодной слизи и его мертвое тело будут обсасывать затонные сомы. Представил и отвернулся в смущении. Стало стыдно перед самим собой, за то, что страх с тусклыми, как у мертвеца глазами на секунду захватил его сердце в свои липкие лапы.
Через час на мельнице собралось около десяти конных казаков.
Вздыхали тяжело. Одинокие... Чужие... На своей родной казачьей земле.
Тяжелые, страшные вставали перед ними вопросы. Куда идти? Где зимовать? Где взять оружие? Страшились непонятного, чужого слова- оккупация.
Сазонов достал из кармана кисет с табаком.
— Покурим хлопцы перед дорожкой. Командование отряда я принимаю на себя. Мы уходим в плавни. Когда отряд организуется полностью, вы сами выберете себе командира. А теперь говорите — согласны или нет?
— Согласны! Веди командир!
— По ко-о-оням!
Партизанам на Дону было не выжить. Кругом степь. Редкие кустарниковые заросли и лесные полосы не могли укрыть ни пеших, ни конных. Укрытием могли стать только приазовские плавни. Плавни, извечное прибежище непокорных.
Здесь партизаны чувствовали себя как дома. За несколько дней они оборудовали базу, устроили землянку для жилья, баню и кухню. Выкопали колодец и замаскировали базу от авиации. Со временем там вырос целый поселок, выстроенный из камыша, с жилищами партизан и огневыми точками.
* * *
После ухода Сазонова старики нерешительно топтались на месте, не зная, что предпринять.
Павлов снова взял слово.
— Господа станичники! В правлении у нас имеется пятьдесят винтовок и десять цинков с патронами.
Казаки молчали. Павлов обвел взглядом заметно редеющую толпу:
— Кто
Писарь развернул толстую тетрадь, приготовясь записывать фамилии. Расталкивая казаков, к нему подошли Семен Лукин, Степан Сушенко с сыном и еще пять-шесть пожилых казаков. Остальные стали расходиться. Когда писарь, записав подошедших добровольцев, поднял голову, то около крыльца оставалось уже не больше двух десятков казаков. Павлов, все время презрительно смотревший на уходящих, крикнул:
— Ну, кто следующий? Подходи!
Желающих больше не нашлось. Павлов круто повернулся и, не прощаясь, пошел в станичное правление; за ним молча поплелись помощник, писарь и немногие добровольцы.
Павлов вызвал к себе станичного атамана.
— Ты вот что. Срочно проведи реквизицию лошадей по станицам и хуторам. Наверняка колхозных лошадей растащили по дворам. Сроку даю два дня. Портные в станице остались? Машинки швейные есть?
— Да, с пяток точно. Может быть семь.
— Срочно собери всех, освободи им помещение, положи паек и пущай обшивают казаков. Папахи, кубанки, черкески, чекмени. Чтобы в сотне все были одеты и обуты. Сколько у тебя сабель? Сорок семь? А что же так не густо? Что?.. Казаки воевать не хотят?
— Да как вам сказать, господин полковник. Осторожничают.
— На то они и казаки, чтобы сначала прикинуть что к чему.
— Это верно,— согласился атаман.
– Выжидают!
— Как с оружием?
— Трохи имеется, но в основном херня - берданы, обрезы. В общем, сплошной раритет. Нам бы шашки, тогда бы всех порубалы!
— Шашки это вчерашний день. Завтра проедься по станицам. Поговори со стариками. Организуй сбор оружия у населения. А я побеседую с немцами, автоматов не обещаю, а вот с карабинами постараюсь пособить.
Павлов помолчал, посмотрел на атамана.
— Значит так, через неделю конную сотню должен довести до полутораста сабель!
— Слушаюсь.
— Исполняй!
В этот же день Павлов издал приказ, что все казаки, способные носить оружие, должны явиться на местные пункты сбора и зарегистрироваться. Атаманы станиц были обязаны в три дня произвести регистрацию личного состава. Каждый доброволец имел право заявить свой последний чин в Российской Императорской или в Белой армии.
Станичные атаманы, как и в старину должны были обеспечить казаков строевыми лошадями, седлами, шашками и формой. Откуда-то появились винтовки, заржавленные шашки.
Задымились кузни. Целыми днями в них звенели молотки, хрипло дышали мехи. В станках зло ржали кони.
Настроение станичников улучшилось. Будто вернулось старое время. Казаки готовились на службу. Ковали лошадей, чинили сбрую, чистили и смазывали винтовки.
День и ночь безостановочно как пулеметы трещали швейные машинки. Появились погоны, фуражки, лампасы и даже папахи.