Обреченный на любовь
Шрифт:
Калинов крякнул, открыл бутылку коньяка, налил себе целый стакан и залпом выпил. Мысленно позвал Виту. Ответа не получил.
Что ж, сказал он себе. Теперь тебе больше не на кого кивать. Теперь твои проблемы упираются только в тебя самого.
Растолкал его утром Медовик. Калинов с трудом оторвал голову от подушки и обнаружил, что подушки как таковой и следа нет: голова его покоится на охапке мягкой, душистой травы. Огляделся – чисто поле вокруг. Медовик стоял рядом, привычно щерился.
– Оставьте
– Для тебя – да.
– Ну и ладно. – Калинов поднялся на ноги.
Чисто поле было бесконечным – до самого горизонта покрытая травой равнина.
– А где же «Вифлеемская звезда»?
Медовик снова ощерился, мигнул шустрым глазом:
– Она тебе теперь без надобности. Отныне заместо звезды у тебя я буду.
Калинов подчеркнуто-изумленно оглядел урода с ног до головы, изогнулся в вежливом поклоне.
– Это за что же мне такая честь?
– Не ерничай!
– Я ерничаю?! – Калинов фыркнул. – А что мне остается? Болтаюсь Бог знает где, Бог знает зачем… Водят меня на коротком поводочке…
– Водят тебя! – Калинов сплюнул. – Пьешь тут на халяву да с молодыми девками похабными делами занимаешься!
– А ты меня прогони.
– Я тебя прогоню, – пообещал Медовик. И добавил с угрозой: – Я тебя ТАК прогоню – свои не узнают!.. А сейчас пошли!
– Куда?
– На Кудыкину гору.
И Калинов вдруг понял, что перед ним совсем другой Медовик. От привычного – добродушного и спокойного – Медовика не осталось и следа. Теперь это было настоящее Лихо, злое, противное и ненавидящее. Калинов понял, что такого типа не стоит задевать, и пожал плечами:
– Пошли…
Они двинулись в дорогу. Дорога была невеселая. Медовик шел впереди и что-то бормотал себе под нос. До Калинова долетали лишь отдельные обрывки фраз: «…сразу надо было в оборот…», «…вожжайся с ним!», «…у Джоса по-доброму…»
Потом Медовик замолк. Они шагали по полю, и вокруг не было никаких ориентиров. Трава, серое небо, горизонт… Ритм движения завораживал, смотреть по сторонам не имелось надобности, и взгляд Калинова в конце концов прилип к сгорбленной спине Медовика.
А ведь все изменилось, сказал себе Калинов. Ведь теперь со стороны Зяблика уже не будет угрозы, и можно вернуть все в привычную колею. Никто ведь, собственно говоря, ничего не знает. С Витой я в тот день поговорить не успел… Но почему же она тогда сбежала в Дримленд? И если не Зяблик ее увел, то кто?.. Впрочем, с этим мы рано или поздно разберемся.
Мысли его метались от Виты к Марине, от Марины к Зяблику, от Зяблика к Петеру Крайчику…
Если быть честным с самим собой, думал он, то по отношению к Вите я оказался порядочной сволочью. Никакой заботой о беременной женщине не оправдаешься. И хорошо, что Вита всего этого не знает.
– Ты ошибаешься! – прозвучал в мозгу чей-то голос.
– Что?! – Калинов застыл как вкопанный.
– Ты ошибаешься. – Медовик обернулся, единственный его глаз светился грустью. – Любящие хорошо знают своих любимых.
И Калинов вспомнил, как Вита спрашивала его накануне своего исчезновения, не бросит ли он ее. Но ведь Марина в тот день задавала тот же самый вопрос!..
– Для женщины быть брошенной – все равно что умереть, – сказал Медовик.
– А ты-то откуда знаешь?! – Калинов заглянул Медовику в глаз. – Ты кого-нибудь бросал?
– Меня бросали, потому и знаю… А у женщин еще больнее.
– Но ведь я-то не бросал, я только собирался, да и то на время.
– Всяк предает сначала в мыслях.
– Всяк предает сначала в мыслях, – повторил, как эхо, Калинов. Сердце его вдруг сжалось, и он с трудом прошептал: – Кто ты, Медовик?
– Сейчас я твоя совесть. Пошли?
Калинов оглянулся. Они по-прежнему стояли в чистом поле.
– Куда?
– К ней?
– Нет! – воскликнул Калинов неожиданно для себя самого.
– Но ведь ты хотел ее видеть!
– Хотел, но… – Калинов замолк.
Медовик ждал продолжения. А не дождавшись, сказал:
– Пошли!
Калинов опустил голову. А когда поднял, поля вокруг уже не было. Они стояли в огромной пещере. По темным стенам метались отсветы пламени костра. Костер горел в центре пещеры. Вокруг костра сидели люди. Калинов пригляделся и замер, потрясенный.
Они все были здесь. Как четверть века назад. И Клод, и Зяблик, и Флой, и «мисс миллионерша». И все остальные. И выглядели они как четверть века назад. Только Вита и Джос были сегодняшними.
– Побыстрее! – заторопил Клод.
Калинов втиснулся между Флой Салливан и Иреной.
– Привет! – сказала Флой. – Именно таким я тебя всегда и хотела видеть.
– Как ты тут очутилась?
– Сон… Только всегда ты мне снился таким, каким я тебя помню. А сегодня почему-то совсем другой. Я не раз видела тебя в выпусках новостей, но ты все равно снился мне мальчиком…
– Тебе часто снится Дримленд?
– Почти каждую ночь. И ты. Ты ведь мне нравился, хоть и подкачал тогда… Ты женат?
– Да. На двоих.
– Блюдешь моду?
– Причем здесь мода?
– Ладно, ладно! – Флой потрепала его по плечу. – Дети?
– Трое. Скоро будет четвертый. А у тебя?
– У меня пятеро. Но я единственная жена.
Калинов почувствовал, что на него кто-то смотрит, поднял глаза. Смотрела на него Вита. Флой перехватила его взгляд:
– Ты счастлив?