Обреченный на любовь
Шрифт:
Теперь ему было ясно, что мир этот держится не на физических константах, не на сильном и слабом взаимодействиях, не на магнетизме и гравитации, а на невещественных связях, называемых узами любви. Теми самыми узами, которые объединяют Сути людей, называемые в просторечии душами. Теми самыми узами, которые можно обозначить хотя бы словосочетанием «Белые и Черные Нити». И которые слишком часто обрывали в этом чертовом мире – до такой степени часто, что он, мир этот, постоянно висел на волоске, намереваясь опрокинуться в бездну.
Калинов вспомнил Марину и пожалел, что страх не позволил ей прийти на свидание.
Он вспомнил Дримленд, вспомнил Клода и Вампира, «мисс миллионершу», Виту, Зяблика. И себя, столетнего старика, самоуверенного и жестокого, надевшего на дряхлое тело личину юнца. Вспомнил свою провалившуюся операцию по обручению тинэйджеров с жизнью, вспомнил, как позже – уже став молодым – он все-таки пошел на поводу у старперов Совета. И понял, что совершил тогда преступление. Потому что в Дримленде тинэйджеры учились не только ненавидеть, за своими трудными играми они учились любить. И кто знает, может быть, пройди Игорь полный курс этого обучения, и родились бы у него дети, и не преследовали бы его сейчас Сути… И знал ведь я тогда, что нельзя отнимать у них этот странный и страшный, но ИХ мир, мир, которым они ЖИЛИ, но не устоял. Уговорили… А впрочем, что лгать самому себе? И уговаривать долго не потребовалось! Потому что по-прежнему в юном теле нового Калинова жила душа старика… Вот и предал их тогда. И нити этого предательства протянулись через семнадцать лет к нам, в настоящее…
Пискнул сигнала вибраса. Калинов включил видеоканал. Это был Рассел.
– Ты на страже?
– Осталось несколько часов. Вы сделали, что собирались?
– Да. – Рассел поморщился. – Я доложил ситуацию. К сожалению, никто не поверил…
Как и следовало ожидать, подумал Калинов. А если и поверили, то сделали вид, будто не поверили. Пусть ответственность ляжет на чужие плечи…
– Совет решил организовать слушания, – продолжал Рассел. – В ближайший понедельник должны пригласить тебя, Милбери, Мищенко и еще не один десяток человек…
– Ну разумеется, – сказал Калинов. – Бюрократическая машина быстро не проворачивается. Не зря же я ушел в отпуск!
Рассел помолчал, пожевал губами воздух.
– Скажи, ты в самом деле не выдумал эту историю?
Тяжело шефу, подумал Калинов. Решение-то принимать надо. Совет проведет слушания слишком поздно, если вообще проведет… Так что фактически на плечах Рассела ответственность за судьбу всего мира. И не с кем ему посоветоваться, кроме подчиненных. Никто другой не поверит никогда, что из-за какого-то там
Он содрогнулся. До него наконец дошло… То есть умом-то он и раньше понимал, что значит: мир рухнет в преисподнюю, – но сердцем он почувствовал это только сейчас. До него вдруг дошло, что ничего не будет. И никого – ни Виты, ни детей… Ни Марины. И Сутями все они не станут. Ведь иначе бы спиритосфера так не волновалась!..
– Неужели как-то иначе можно объяснить нападение на меня зомби? – сказал он.
– Да, зомби… – Рассел затряс головой и скривился, как будто у него заболели зубы. – Зомби действительно больше никак не объяснишь…
Он снова затряс головой, и Калинов понял, что шеф сейчас с удовольствием бы расплакался. Как в детстве, когда с проблемой выбора можно было прибежать к маме и отцу и с удовольствием выплакаться.
У шефа синдром Рассела, подумал Калинов. Он бы с радостью поменялся со мной местами… Чтобы я сейчас отдавал ему приказ, а не он мне…
– Скажи, Александр, – проговорил Рассел. – Как бы ты поступил на моем месте? У тебя ведь опыт побольше моего… Одна жизнь уже за плечами…
А действительно, подумал Калинов, как бы я поступил на его месте? Есть ли у меня синдром Рассела?.. Он прислушался к себе. Нет у меня никакого синдрома, подумал он. По-видимому, для этого в самом деле надо быть на месте шефа и отдавать приказы, а не получать их.
Ему вдруг смертельно захотелось еще раз посмотреть в испуганные глаза Крылова, словно там он мог найти ответ на вопрос шефа.
– Мой опыт не сталкивался с угрозой Земле, – сказал он деревянным голосом. – Мой опыт говорит мне, что надо выполнять приказ.
Рассел вздохнул и утвердительно кивнул, как будто и не ожидал другого ответа.
– Что ж, – сказал он, – наверное, ты прав… – В голосе его вдруг скользнули тоскливые нотки. – В таком случае, вот мое решение… Мы зашьем Крылову в тело радиоампулу с ядом. Приемник ампулы настроим на несущие частоты Глобального Информационного Банка. Если Крылов вздумает покинуть Землю, ампула немедленно сработает… Это все, что я могу сейчас для него сделать. Да и у твоей спиритосферы будет определенная гарантия.
Для спиритосферы это не гарантия, хотел сказать Калинов, ампулу очень просто и удалить… Но не сказал. Только спросил:
– Это какой же хирург согласится на подобную операцию?
– Не твоя забота, – отозвался Рассел. – Твоя забота – доставить Крылова на Васильевский остров, в клинику на Большом проспекте. Я буду ждать вас там… Это приказ!
Последнюю фразу Рассел произнес с облегчением и подтвердил рубящим движением правой руки. Глаза его странно блеснули, а плечи поднялись, словно он сбросил с них непосильный для человека груз.
– Чтобы выполнить такой приказ, – сказал Калинов, – я должен получить его в письменном виде.
Глаза Рассела снова погасли, он потер рукой подбородок.
– Ты получишь его в письменном виде. Милбери доставит. – Он отключился.
Что ж, подумал Калинов, шеф нашел-таки возможность переложить груз ответственности на чужие плечи. В этом случае все будет зависеть от самого Зяблика. И от спиритосферы. Рассел полагает, что отыскал вариант, при котором и овцы будут целы, и волки сыты. И с меня, по его понятиям, ответственность снимается.