Обреченный на любовь
Шрифт:
1. СЕКУНДА
– Господин Калинов?
На дисплее появилось лицо мужчины, показавшееся ему знакомым. Но прежде чем он сообразил, где видел этого человека, звонивший представился:
– Доктор Зуев. Здравствуйте!
Калинов кивнул.
– Вы меня помните?.. Я наблюдающий врач вашей жены, Марины Васильевны.
Сердца Калинова коснулась холодная волна.
– Что с ней?
– Видите ли, в чем дело… – Зуев замялся. – Вы только не волнуйтесь!.. Пять минут назад исчез сигнал эскулапа, и аппаратура подняла тревогу. – Зуев сделал попытку улыбнуться, но неудачно. – Я понимаю, это еще ни о чем не говорит, но тем не менее…
– Благодарю вас! – Калинов соорудил железобетонное лицо. – Если сигнал появится, будьте добры сообщить.
Врач покачал головой:
– Вынужден вас огорчить… Очень похоже на то, что эскулап попросту уничтожен.
– Даже так? – вырвалось у Калинова.
– Да. – Зуев еще раз попытался сложить губы в виноватую улыбку и прервал связь.
Калинов откинулся на спинку кресла, потер виски указательными пальцами. Вот чертова девка, что она еще придумала!..
В последние дни обстановку в семье идеальной назвать было никак нельзя. Не содом и гоморра, конечно, но… Марина капризничала, а Вита почему-то стала очень нервной. Обе разряжались на Калинове. Ему же оставалось только помалкивать, и это стоило немалых сил.
На работе тоже наблюдалась ярко выраженная запарка. В преддверии выборов надвигалась очередная волна монистских выступлений, и к ней надо было основательно готовиться. Следовало ожидать и дальнейшего нарастания противоречий в среде священнослужителей. И хотя эти противоречия были головной болью самой церкви, их отголоски неизбежно проявлялись и в мирской жизни, а потому тоже требовали пристального внимания.
С тех пор, как Калинов сменил свой кабинет на кабинет Рассела, отдел был полностью переориентирован на изучение проблем полигинии. С одной стороны, таким было решение руководства Социологической комиссии, а с другой, Калинов и сам стремился к подобной направленности, поскольку был, так сказать, стороной заинтересованной…
И вот эти проблемы, кажется, вплотную вошли и в его семью. Что взбрело секунде в голову? Где ее теперь искать?
Калинов позвонил в Кокорево. К тейлору подошла Анфиса. Доложила обстановку по-военному, четко. Сельма и Сережка занимались, Женьку Анфиса собиралась выводить на прогулку.
– Ладога сегодня теплая, – сказала она. – Думаю, нам с ним невредно будет искупаться.
– Валяйте, – великодушно разрешил Калинов, сменив железобетон на сахарную вату. – Только не перекупайтесь. – И поинтересовался равнодушно:
– А где младшая хозяйка?
Виту Анфиса уважала, а Марину любила. Лицо няни озарилось улыбкой.
– Отправилась в город, погулять в Летнем саду.
– Давно?
– Часа полтора назад. Я ее предупредила, чтобы избегала многолюдных мест. Еще толкнет кто-нибудь…
– Хорошо, – сказал Калинов. – Когда она собиралась вернуться?
– К обеду.
– Как появится, пусть позвонит. – Калинов отключился.
Беспокоить Виту не хотелось. Вчера ночью он не зашел к ней и теперь представлял, какое у нее с утра настроение. Глупость, конечно… Вполне можно было составить Вите компанию, тем более что Марина, с ее нынешним животом, сейчас любовница и вовсе никакая… Так нет же, попала мужику вожжа под хвост, решил посчитаться с примой за придирки! Сколько раз убеждался, на чем основано семейное счастье… Хотя, если быть с собой честным до конца, тело Виты его уже так, как в молодости, не волнует. Возраст не сделал ее пышнее: все та же худенькая девочка… А
Калинов просмотрел перечень дел на сегодня. А вот слабо нам урвать часик от работы? Взять да и пригласить приму на холостяцкую квартиру? Как четверть века назад… Впрочем, тогда он был влюблен в нее без памяти! Сейчас уже того не будет.
Калинов с сожалением помотал головой и набрал рабочий номер примы. Вита ответила сразу. Увидела его, зеленые глаза блеснули и потухли.
– Привет! – сказал Калинов, нарисовав на железобетоне любовь.
– Здравствуй!
– Ты извини, я вчера немного устал.
Жена натянуто улыбнулась. Потом поджала губы. Промолчала.
Калинов крякнул. Виновато подмигнул:
– Хочешь, приглашу тебя сейчас к себе на огонек?
– Тебе нечем заняться? – спросила Вита подчеркнуто-участливо. – Или приспичило?
– Будем считать: приспичило.
– А у меня дела! – В глазах Виты мелькнул вызов.
Калинов вздохнул:
– Поговорили супруги… Тогда я тоже по делу. Ты не знаешь, куда собиралась моя вторая супружница?
– А что, ни минуты без нее прожить не можешь? – Вита опустила голову, помолчала. – Извини!.. Мне она ничего не говорила. Впрочем, какие могут быть дела у беременной женщины? Прогулка или свидание с врачом.
Не стоит ей сообщать, подумал Калинов. Или сказать?..
– Виточка, будь ты с нею поласковее. Сама ведь когда-то находилась в таком положении.
Да и с нею в первый раз была, как мама родная… Но вслух этого не произнес.
– Хорошо. – Вита кивнула. И вздохнув, добавила: – Ты, муженек, прав. Как всегда!
Нет, решил Калинов, не буду я ей ничего говорить. К обеду-то секунда всяко объявится. Если не будет характер выдерживать…
– У нас сегодня гости, – сказала Вита. – Марину я предупредила. Постарайся не опаздывать. Они будут к семи.
Вита выключила связь. Калинов посидел, тупо глядя в окно. Надо было работать, но в голову лезла всякая чушь. Что за муха укусила маму-два? Кому она хочет досадить? Ему?.. Так он и так ее чуть ли не на руках носит. Носил бы и в буквальном смысле – да тяжеловата на сносях стала!
Он знал, что беременные иногда уничтожали своих эскулапов. Эскулап – не врач, только и разговоров от него: то нельзя да это не рекомендуется. А иногда так хочется чего-нибудь вредненького попить или скушать! Спасу нет! И вреда особенного тоже… Сняла браслет – и каблучком его. Эскулапу много не надо, он на такие перегрузки не рассчитан. Не водолазов эскулап, а беременной женщины. Опять же, доктора понервировать своего, да мужа подергать… Всем им в беременности любви не хватает. А у нас работа! И другую жену обхаживать надо – тоже ведь прекрасного пола представитель. Вот они и ломают браслетики – урон невелик, а сразу убедишься, что весь мир вокруг тебя вращается.
Ладно, решил он, подожду до обеда. Что там у нас на повестке дня?
Через полтора часа, расправившись с очередным звонившим, он в очередной раз убедился, что голова занята не работой. Маринина выходка беспокоила, на сердце лежал каменюга размером с постамент Медного всадника, и Калинов тщетно пытался убедить себя, что он совершенно не волнуется. Ну подумаешь, уничтожила приборчик!
Но не выдержал. Переключил свой служебный канал на Милбери, а сам отправился в Летний сад. За двадцать минут обшарил все уголки, которые любила Марина, и, нигде ее не обнаружив, вернулся назад.