Обреченный на любовь
Шрифт:
Уныло поворачиваясь под колкими струйками душа, он размышлял. Итак, помимо маловероятной уголовщины, кандидатами в похитители являются как минимум три организации монистов: ортодоксы-церковники, мальчики из Всемирной Организации Одиноких Мужчин и девочки из Ассоциации Лесбийской Любви. Хорошо хоть голубым от сильного пола наплевать на многоженство… Впрочем, церковники пока еще не докатились в своей борьбе до похищений, их оружием являются проповеди. Однако, где гарантия, что кто-нибудь из прихожан, причастившись к слову Божьему, не выразит таким
Приняв душ, он включил массажер, а потом, одевшись, не спускаясь вниз, отправился в свой кабинет. Сел за стол, открыл окно.
За окном оживленно переговаривались птицы, время от времени с глухим стуком падали на траву сосновые шишки: поднимался ветерок.
Калинов повернулся к тейлору и, набрав серию кодов и свой личный номер спецдопуска, вышел в информационный банк своей организации. Поинтересовался, кто по их ведомству находится сейчас под административным арестом в связи с нарушением общественного порядка: не верилось, что похищение предпринято только для того, чтобы заставить его отказаться от участия в выборах. Обнаружил несколько лесбиянок – активисток АЛЛ. Никто из Одиноких под арестом не содержался. Калинов сбросил информацию и запросил данные по Адепту Восточноевропейского филиала Организации Одиноких Мужчин Федору Салову. Разочарованно хмыкнул. Толстяк вел себя тише воды ниже травы.
В дверь постучали. Калинов отключился и крикнул:
– Войдите.
Это была Сельма. Подбежала, чмокнула отца в щеку, затараторила:
– Мама-раз сказала, чтобы ты спускался вниз. Гости уже явились.
Калинов обнял дочку, потом отодвинул от себя, оглядел с ног до головы. Хорошая у них с Витой девчонка получилась, лицом похожа на мать, но пофигуристей – с узкой талией и высокой грудью. Будь здоров, девочка!
Будь здоров девочка еще раз чмокнула отца.
– Как дела? – спросил Калинов.
– Сегодня сдала социальную психологию.
– Молодец! А как Сережка?
– А что Сережка? Он же школьник! У них экзамен сдать – раз плюнуть!
– Ну уж так и раз плюнуть? – усомнился Калинов.
– Конечно… Так что мне сказать маме?
– Скажи, через пять минут буду. Переоденусь и спущусь.
Но Сельма не тронулась с места. Лицо ее помрачнело.
– Мама-раз сказала, что мама-два заболела и ее положили в клинику. Это правда?
– Конечно. Почему это ты сомневаешься в словах матери?
– Я не сомневаюсь… Но почему мама-раз волнуется?
– Потому и волнуется. Хоть медицина и сильна, изредка случается всякое. Но с мамой-два все будет в порядке, у нее же не первый ребенок.
Сельма снова заулыбалась и опять чмокнула отца в щеку.
– У тебя есть парень, дочка? – спросил Калинов.
– Конечно. – Сельма крутанулась на одной ноге, взметнула колоколом юбку. – У кого же их нет!
Не влюблена, подумал Калинов и спросил:
– Скажи, дочка, ты уже изучила элементарную сексологию?
Сельма кивнула.
– Скажи мне тогда, как ты
– А я к ним не отношусь, папа! – Сельма фыркнула. – Чего это ты ими заинтересовался?
– Кажется, они начинают доставлять мне неприятности… Ну ладно, иди, я сейчас буду.
Он быстро переоделся, нацепил галстук. Потом заглянул в детскую, к Женьке. Там оказалась Анфиса.
– Здравствуйте, Александр Петрович!
– Здравствуй, здравствуй!.. У тебя же давно закончился рабочий день.
Анфиса махнула рукой:
– Ой да ладно! Я посижу с Женькой, пока уснет. Потом отгуляю.
Женька сразу полез к отцу на руки:
– А где мама-два?
– Заболела, сынок.
– А она придет меня поцеловать?
– Обязательно! Дня через три.
– Долго ждать… – Женька вздохнул и тут же принялся делиться дневными впечатлениями: – А мы с Анфисой сегодня опять купались на озере…
С трудом, но вырваться из детской удалось. Уж лучше бы с сыном поиграть, подумал Калинов, чем сидеть там с гостями. Он любил Женьку совсем не так, как Сельму или Сережку. Впрочем, наверное, причиной было то, что старшие выросли. Сережка вон ходит по дому, словно незнакомый посторонний мужик. Ростом-то с отца стал… Калинов никак не мог привыкнуть к этому.
Гости уже собрались. На сегодня Вита пригласила четверых: чету Крыловых, с которыми давно уже не встречались, и незнакомую Калинову пару из Москвы, с которыми Вита была каким-то образом связана по работе. Калинов познакомился с москвичами, пожал руку Игорю, чмокнул Аллу. Игоря за последнее время немного разнесло, а вот «мисс миллионерша» была по-прежнему хороша. Для брюнетки возраст сказывался на ней очень мало.
– Хорошо выглядишь, – сказал Калинов. – Не я ли тебе говорил, что ребенок красит женщину?
Алла счастливо рассмеялась, прижалась к мужу. Калинову ее движение показалось несколько наигранным.
– А где же твоя вторая? – спросил Игорь.
– В клинике, на обследовании.
– Богатый ты будешь папа, – сказала Алла. – А Игорь вот никак не хочет второго.
Он и первого-то не хотел, подумал Калинов.
– Зря, старик, – сказал он. – Дети украшают и мужчину.
– И я ему доказываю, – защебетала Алла. – Все равно ведь на Земле сидит!
– Ты так и не решил вернуться? – ляпнул Калинов и тут же пожалел: Зяблик насупился, для него это был больной вопрос.
– Ладно, старик, извини, – сказал Калинов. – Вы поговорите тут, я пока помогу Вите накрыть до конца стол.
Он пошел на кухню, сбегая от прямолинейности своего вопроса. Вита доставала из рисивера блюда. Зеленые глаза ее были грустными. Рыжеволосая тростиночка с хрустальным голосом, вспомнил Калинов, но в сердце почему-то ничего не отозвалось.
– Надо было все-таки отменить вечеринку, – сказала Вита.
Калинов замотал головой:
– Нет, пусть все идет, как должно идти… Полагаю, ей ничто не грозит. – Фраза звучала полуутверждением-полувопросом.