Обреченный на любовь
Шрифт:
Лихо не появилось, но зато справа от стойки с легким шипением разинул свою пасть лифт. Как голодный бегемот. Легкомысленно помахивая ключом, Калинов вошел внутрь. Бегемотьи челюсти сомкнулись и снова разомкнулись. Калинов оказался в самом обычном гостиничном коридоре. Тут тоже никого не было. Ноги вязли в длинноворсном ковре. Коричневые стены убегали в бесконечность. Тишина призывно, по-женски раскрывала свои объятия. Пришлось сдобрить ее насвистыванием – иначе становилось слегка страшновато.
А вот и номер семьсот семьдесят семь. И тут
Он открыл дверь с тремя семерками. За дверью оказался самый обычный гостиничный номер – ничего похожего на знакомую холостяцкую квартиру. Вот только номеру этому явно не хватало рук горничной, даже постельного белья в шкафу не нашлось. Калинов вышел в коридор и постучал в соседний номер: надо же у кого-нибудь узнать, какие здесь порядки. На стук никто не откликнулся. Калинов постучал еще в несколько номеров – с тем же успехом. Ладно, можно поспать и без свеженьких простынок, главное – душ принять. Калинов вернулся к трем семеркам, взялся за ручку. Слева что-то мелькнуло. Он резко повернул голову.
Коридор теперь бесконечным не был. Теперь он упирался в перпендикулярный коридор, образуя два угла, и за правым углом быстро скрылась мужская фигура. Быстро, но не настолько, чтобы Калинов не узнал шпиона.
– Зяблик! – заорал он, бросаясь в погоню. – Стой, сволочь!
Завернул за угол. Перпендикулярный коридор был пуст. В оба конца. Загрохотал в двери ближайших номеров. Ни ответа ни привета.
– Будьте вы прокляты! – крикнул Калинов. – Джос, я тебе шею сверну!
Откуда-то донесся знакомый голосок, напевающий знакомую песенку. Витин голосок, и песенка Витина, любимая… Вот только звучал знакомый голосок сразу со всех сторон. Как на стадионе.
Понурив голову, Калинов вернулся к себе в номер, сбросил комбинезон прямо на оранжевый ковер, потащился в ванную. Без удовольствия пополоскался, без удовольствия обсушился. Когда смолкло гудение горячего воздуха, прислушался.
Знакомый голосок звучал снова. Песня Сольвейг. Но доносилась она теперь прямо из-за двери. Калинов напялил на себя висящий на стене халат и вышел из ванной.
Над кроватью, застилая простыню, склонилась горничная. Короткая голубая юбка, аппетитно обтягивающая круглый зад, такого же цвета блузка, рыжие волосы. Горничная перестала напевать, оглянулась.
– О Боже! – воскликнул Калинов. – Вита!
Широко распахнулись зеленые глазищи.
– Слушаю вас, сударь!
На лице удивление, во взгляде непонимание…
– Вита, но это же я! Что они с тобой сделали?
– Мне кажется, вы обознались, сударь. Я Вита, но мы с вами незнакомы. И вам не стоило бросать одежду на пол…
– Молчи, – прошептал Калинов, кладя ей руки на плечи и прижимая к себе стройное девичье тело.
– Убери свои грязные лапы, старый
– Нет! – Калинов отчаянно замотал головой. – Ты моя жена…
Крутанулись вокруг него стены, улетел куда-то потолок, перед глазами неожиданно возник оранжевый ковер и стремительно воткнулся в физиономию.
Он пришел в себя оттого, что его похлопывали по щекам. Нечеловеческим усилием поднял веки. Она озабоченно смотрела ему прямо в глаза.
– Ну вот и слава Богу, сударь. Пришли в себя…
Калинов, кряхтя, сел, прислонился спиной к кровати. Вита с тревогой смотрела на него, попирая ковер круглыми коленками.
– Кто это так меня? Ты?
– А зачем вы лапаться? Не могу же я с каждым постояльцем…
Калинов потер ладонью лоб. Голова быстро переставала гудеть, сердце карабкалось из низа живота на место.
– А разве я – каждый? Я твой муж, неужели ты меня не узнаешь?
Она встала с колен, заправила за поясок вылезшую блузку, одернула форменную юбку, откинула со лба рыжую прядь.
– Я не замужем, сударь. Только собираюсь.
И тут Калинов понял. Это была НЕ ЕГО Вита, этой Вите было не больше двадцати. Но выглядела она так, как когда-то выглядела его Вита. Калинов тяжело поднялся с ковра, сел на кровать.
– Извините, сударь… Вы не могли бы пересесть в кресло? Мне надо достелить постель.
– Да пропади она пропадом, эта постель! Я и сам достелю. Кстати, меня зовут Александр.
– Ой! – воскликнула она. – Моего жениха тоже Сашей зовут.
Калинов усмехнулся:
– А тебе не кажется странным такое совпадение?
Она смешно скривила мордашку:
– Какое же тут совпадение? Мало ли Александров на белом свете!.. Мой Саша такой… такой… Если хотите знать, мы даже мысли друг друга слышим.
И мы когда-то слышали, вспомнил Калинов. Как давно это было… И было ли вообще?..
– Любишь, стало быть, своего Сашу?
– Ага! – Она не сумела сдержать счастливый смешок. – И он меня тоже.
– Она снова одернула юбку. – Я свободна, сударь?
Калинов встал:
– Да, конечно. Скажи только, каким образом я могу у вас поужинать.
– О, это просто. Позвоните по телефону ноль-пять-ноль, и у вас примут заказ. Ужин доставят прямо в номер.
– А если я не желаю ужинать в номере! Ресторан тут есть?
– Ресторан? – Она наморщила миленький лобик. – Ресторан… – Губы ее дрогнули, словно она собиралась расплакаться. – Я… не помню, сударь. – Она принялась теребить воротничок блузки. – Никто никогда не спрашивал меня о ресторане, сударь.
– Ну ладно, иди.
Когда девушка открыла дверь, он бросил ей в спину:
– Скажи, а в соседних номерах кто-нибудь живет?
Она обернулась:
– Конечно.
– А не живет ли тут некий Джос?.. Джоузеф? Или Игорь Крылов?
– Мы не можем запоминать всех постояльцев, сударь. Ваше имя я, правда, запомню, но это только потому, что так же зовут моего будущего мужа.