Обрести надежду

Борн Кэтрин

— Спасибо, — хором поблагодарили Джоанна и Черри.

Хоуг кивнул и направился в другой конец стойки поболтать с другими посетителями.

Джоанна опрокинула свой стаканчик текилы и запила ее хорошим глотком пива. И все это — чтобы хоть как-нибудь скрасить поганое настроение. Новость про Мэтта Коннера по идее должна была поднять ей настроение, но его порядком подпортил Донни своим эгоизмом. Его беспокоили только собственные руки. Слава Богу, на этот раз не стал канючить морфин. Может, это признак прогресса?

Зато Хоуг,

на которого она поглядывала издали, пребывал в отличном расположении духа. Может, он притворяется, пытаясь доказать Джоанне и самому себе, что тот коротенький момент под дождем ничего для него не значит и новость про ее воссоединение с Донни на него никак не подействовала? И все-таки Джоанна радовалась, что сообщила ему об этом. Это только укрепило ее уверенность, что она все сделала правильно. Донни — ее муж. Она божилась перед алтарем, что не расстанется с ним ни в горе, ни в радости, и иногда даже удивлялась, как вообще смогла уйти от него. Ведь любовь — это не фрукт, который, протянув руку, можно сорвать с дерева.

И все же ей было досадно, что Хоуг вроде как не замечает ее. Или притворяется, что не замечает. Ей нравилось болтать с ним. Нравилась его компания. Может, она сама все испортила? Одна надежда, что нет.

— Ой, кстати, а можно, я расскажу тебе кое-что? — спросила Черри с непринужденным видом.

— Мне можешь рассказывать все, что хочешь. Мне все можно.

— Ладно. Но только чур это останется между нами.

— Ясное дело, — сказала Джоанна, чувствуя, что после этих слов Черри уже расслабилась и готова доверить ей свою тайну. Главное — усыпить ее бдительность.

— Ну, в общем, я, наверное, перееду к Рику, — заявила Черри с немного виноватым видом.

— Ты шутишь? — Джоанна смотрела на Черри с недоумением.

Щечки у Черри покраснели.

— Нет, пока еще все неопределенно, так что ты пока ничего не говори Грейс. Просто, по-моему, имеет смысл это сделать — он живет рядом с работой, а я половину времени провожу у него.

— А вы сами-то это обсуждали?

— Кто? Мы с Риком?

— Нет, вы с Санта-Клаусом.

— Ну… Вообще-то это была его идея, — сказала Черри.

— Да что ты?!

— А что, так трудно поверить?

— Он попросил тебя переехать к нему? Уже?

— Не только попросил переехать, но еще и хочет, чтобы я не платила за квартиру, — похвасталась Черри. — Говорит, что опасается за меня, когда я мотаюсь туда-сюда с Черепашьего острова на метро и обратно.

— Елы-палы! Какой он, оказывается, трогательный и заботливый, наш доктор Нэш! Кто бы мог подумать!

— Он, кстати, очень душевный человек, — сказала Черри. — Я тут его как-то водила на «Завтрак у Тиффани», так он к концу прямо плакал!

— Ну надо же, чудеса, — протянула Джоанна, которая не могла похвастаться тем, что замечала подобное за Донни. Она вообще впервые за все время вдруг почувствовала в Черри тоже женщину — на какой-то свой невинный

манер Черри вроде как бросала ей вызов. Если только, конечно, эта невинность имела место. Черри сейчас испытывала новое ощущение — собственной власти и самодовольства — ощущение, которое приходит к женщине после того, как она уляжется в чью-то постель.

— И я вот знаешь что подумала? — сказала Черри. — Что если я перееду к Рику, а ты вернешься к Донни, то Грейс останется совершенно одна.

— У меня с Донни еще ничего не ясно, — сразу предупредила Джоанна.

— Как не ясно? А я думала, вы снова вместе!

— Ну да, вроде как вместе. — Джоанна снова бросила взгляд в сторону стойки, где стоял Хоуг, и на этот раз он тоже посмотрел на нее. Джоанна поспешно отвернулась и продолжила разговор с Черри. С самым что ни на есть непринужденным видом. — Знаешь, люди иногда бывают вместе, чтобы просто спариваться. Как утки. Вот мы с Донни как раз как утки.

— А о разводе вы не думали? — поинтересовалась Черри.

Развод. Во времена своей ранней юности Джоанна считала это слово одним из самых мрачных в человеческом языке. Это была какая-то гадость, припасенная совсем уж на крайний случай. Она почему-то думала, что разведенных женщин нужно жалеть, как прокаженных, и по возможности избегать. Развод означал для нее предел морального падения, и его жертв, по ее мнению, следовало сторониться.

— А почему я должна разводиться с Донни? — спросила Джоанна. — Да, он наделал ошибок, но что такое любовь без прощения? К тому же я не знаю, как там у других, а у него уж точно золотое сердце. Ты знаешь, как он делал мне предложение?

— Нет, — сказала Черри, которую в последнее время стали интересовать подобные вещи. — Как?

— Он повез меня в Рим и нанял там струнный квартет, чтобы они исполняли серенады возле нашего столика в «Пьяцца Де Леон». Конечно, мы заказали мидии — мои любимые мидии, — и, когда он протянул мне одну такую вот мидию и я открыла ее, там было великолепное, роскошное кольцо. То есть Донни заранее вычистил у мидии все нутро и устелил донышко бархатом. Таких обалденных поступков для меня еще никто не совершал. — И Джоанна смахнула со щеки слезу — как делала всегда, когда предавалась воспоминаниям, которые, по-видимому, считались самыми счастливыми моментами ее жизни.

— У вас тут все нормально, дамы? — спросил Хоуг, возникший вдруг словно ниоткуда.

Поначалу опешив, Джоанна быстро пришла в себя.

— У меня точно все нормально. — Она вынула бумажник и достала деньги, чтобы расплатиться. — Вообще-то мне уже достаточно. У меня сегодня был тяжелый денек. — Она повернулась к Черри, чувствуя на себе взгляд Хоуга. — Ты остаешься, Скарлетт?

— Ой… — Черри, застигнутая врасплох, лихорадочно соображала, пытаясь понять, чего хочет от нее Джоанна. — Я лучше с тобой пойду, — сказала она, так и не прикоснувшись к своему вину.