Обстоятельства речи. Коммерсантъ-Weekend, 2007–2022
Шрифт:
1970-е и 1980-е стали для дрэг-культуры и ЛГБТ-сообщества временем первых серьезных политических побед и неожиданных союзов. В 1970 году, спустя три года после восстания в «Комптоне» и год после Стоунволлского бунта, две живые легенды дрэг-сцены США Марша П. Джонсон и Сильвия Ривера организовали благотворительный фонд STAR, который помогал бездомным транслюдям, дрэг-квинс и секс-работникам. STAR стал первой в истории организацией, возглавляемой латиноамериканской трансженщиной, и первой, которая сделала своей целью борьбу с системной дискриминацией ЛГБТ-людей — расовой, экономической и бытовой. Параллельно с этим представители сообщества начали впервые участвовать (и побеждать) в разного уровня избирательных кампаниях. В 1974-м активистка Элейн Нобл была избрана в Палату представителей штата Массачусетс, став первой открытой лесбиянкой, получившей пост в законодательном собрании штата (во время предвыборной кампании на нее было совершено несколько покушений). В 1977-м Харви Милк стал членом городского наблюдательного совета Сан-Франциско и первым открытым геем,
Европейские активисты в 1980-е тоже зарабатывали политический капитал. В 1985-м главным ньюсмейкером стала Англия. На ежегодный гей-прайд, проходивший в Лондоне с 1970 года (первая версия закона о декриминализации гомосексуальных связей была принята в 1967 году), защищать участников от гомофобной толпы приехали группы шахтеров, вступившие с ЛГБТ-партиями в альянс. Политический союз был инициирован правозащитником, членом Коммунистической партии Марком Эштоном, который в 1984 году поддержал забастовку британских шахтеров против политики Маргарет Тэтчер. Деньги на помощь бастующим собирали в основном по гей-клубам во время выступлений дрэг-квинс. Как выяснилось, горнорабочих и женских и мужских имперсонаторов объединяло гораздо больше, чем просто любовь к работе в темных помещениях.
В 1996 году на канале VH1 начало выходить «Шоу Ру Пола» — первая в истории программа, которую вела дрэг-квин. Ру Пол Чарльз, открытый гей, к этому моменту уже стал вполне звездой: у него было несколько успешных альбомов, накануне он стал лицом косметического гиганта M. A. C, дружил с Элтоном Джоном и Дайаной Росс. Чтобы оценить, что произошло дальше — а дальше будет одна из самых блестящих карьер в современном шоу-бизнесе, — необходимо понять, откуда он пришел. А пришел он из крайне политизированных нью-йоркских подпольных клубов середины и конца 80-х.
Пока вокруг набирала обороты рейганомика, пока свои первые миллионы зарабатывал Дональд Трамп, а героем поколения стал яппи в исполнении Майкла Дугласа из «Уолл-стрит» Оливера Стоуна, по всей стране развивалась закрытая культура «балов», которой руководили чернокожие дрэг-квинс и трансженщины. Регулярные ночные представления были устроены как конкурсы. Их участницы и участники — вчерашние бездомные, геи, лесбиянки, трансженщины — объединялись в «дома» (что-то среднее между актерской труппой и школой-пансионом) и соревновались в танце, красоте и умении мимикрировать. Все танцевальные движения были переосмыслением поз моделей из глянцевых журналов — куда участники балов попасть, конечно, не могли. Этот стиль танца получил название Vogue и в 1990-м был популяризирован Мадонной, выпустившей одноименный сингл и позвавшей танцовщиков с улиц в свою команду. Именно в этой среде начинал Ру Пол. В 1992 году, после того как его, выпустившего свой первый хит Supermodel, позвали петь на гей-прайд в Вашингтоне, он сказал: «Теперь я должен думать о репрезентации своего сообщества». Именно этим он и занимался в 1996 году на «Шоу Ру Пола», куда как поп-звезд приглашал ЛГБТ-активистов, и именно это было целью запущенного им 11 лет спустя первого реалити-шоу из жизни дрэг-квинс «Королевские гонки Ру Пола» (в том же 2007-м представлять Украину на конкурсе «Евровидение» поехала Верка Сердючка — народная звезда дрэга всего постсоветского пространства). «Гонкам», сейчас идущим на свой 13-й сезон, предстояло стать одним из самых успешных телевизионных проектов нового времени. И в том факте, что искусство дрэга вдруг стало интересно миллионам зрителей, на самом деле не было ничего удивительного. Дрэг-квинс почти за сто лет своей профессиональной деятельности научились мимикрировать, а значит, и понимать всех: «консерваторов» и «либералов», «женщин» и «мужчин», «белых» и «цветных». Для уорхоловских «райских птичек», строивших и жизни, и карьеры в обход любых стереотипных представлений об окружающем мире, все люди были равны. Оставалось научить этому всех остальных.
«Королевские гонки Ру Пола», в которых дрэг-квинс борются за звание лучшей в своем деле (надо уметь и шить себе наряды, и грязно шутить, и пародировать Трампа и Маргарет Тэтчер), просуществовали на канале Logo до 2015 года. Шоу, поначалу снимавшееся в подвале на задворках Голливуда, к этому времени стало настолько популярным, что на его базе в Лос-Анджелесе был организован Drag Con (по типу Comic Con) — ежегодный международный фестиваль дрэг-культуры, на который, согласно статистике последних двух лет, ходят в среднем по 100 тыс. человек (8 млн долларов прибыли только от продажи сувениров и мерчандайза). The New York Times уже назвала дрэг-квинс «Гонок» «новой элитой шоу-бизнеса», The Vulture составляет списки из самых влиятельных артисток, а судьями на конкурсах уже успели побывать Джон Уотерс, Кортни Лав, Леди Гага и самая молодая в истории США женщина-конгрессмен Александрия Окасио-Кортес. Спин-оффы шоу выходят в Англии и Канаде, а сам Ру Пол уже получил четыре премии «Эмми» как лучший ведущий развлекательной программы.
В 2018-м Ру Пол заключил свой самый крупный на данный момент контракт — разумеется, с Netflix. К этому моменту платформа уже сотрудничала с Райаном Мёрфи — другим выдающимся активистом ЛГБТК+ на телевидении. Образовавшийся тандем очень эффективен. Ру Пол сделал для Netflix сериал «Эй Джей и Королева» про финальную гастроль дрэг-квин и прибившуюся к ней маленькую беспризорницу, Мёрфи — передал права на трансляцию «Позы», сериала о бальной сцене Нью-Йорка. Обоим шоу не чужда сентиментальность и эмоциональная манипулятивность, что, впрочем, совершенно не смущает их зрителей. Оба сериала служат новому поколению напоминанием о том, чьи каблуки и жертвы привели в ХХI век «новую этику» и «новую чувствительность».
Биполярное расстройство в двухполярном мире. Как пересматривают искусство на Западе и в России
(Анна Толстова, 2018)
Когда 26 января 2018 года Художественная галерея Манчестера объявила, что «Гилас и нимфы», знаменитая картина позднего, второсортного, но чрезвычайно популярного в Великобритании прерафаэлита Джона Уильяма Уотерхауса, будет убрана из постоянной экспозиции, а музейный магазин изымет из продажи ее репродукции, в средствах массовой информации и социальных сетях немедленно началась форменная истерика. Истерика под хорошо знакомыми и нам лозунгами: «Не дадим переписывать британскую историю!», «Долой цензуру!» и «Феминистки совсем сдурели!» Масла в огонь подлила музейный куратор современного искусства с заявлениями, что творение Уотерхауса поддерживает «устаревшие и травмирующие» взгляды, будто «женщины могут быть либо femmes fatale, либо пассивными телами для мужского потребления». Тут надо заметить, что «Гилас и нимфы» имеют в английском художественном каноне примерно такой же статус, как у нас полотна передвижников из учебника родной речи. Представьте себе, что Третьяковка решилась бы изъять из постоянной экспозиции перовских «Охотников на привале», чтобы привлечь внимание общественности к проблеме защиты дикой природы.
Британский скандал вышел на международный уровень, любители изящного со всех концов света засыпали музей письмами протеста — и городской совет Манчестера, в чьем подчинении находится галерея, распорядился вернуть холст на место. В общем, сегодня можно не беспокоиться: после семидневного отсутствия шедевр вновь водворился в родном тематическом зале «Поиски красоты» и семь обнаженных по пояс рыжеволосых нимф, скучно одинаковых, поскольку все как одна клонированы с модели Данте Габриэля Россетти, продолжают тащить красавчика Гиласа в пруд с кувшинками.
Сюжет картины добавляет пикантности всей этой истории. Описывая происходящее судебно-юридическим языком, следует сообщить, что на самом деле аргонавт Гилас, сожитель Геракла, подвергается здесь домогательствам сексуального характера со стороны группы нимф, каковая сцена, согласно свидетельским показаниям ряда античных авторов, закончится групповым изнасилованием и убийством на почве гомофобии, оставшимися вне поля зрения живописца. Словом, феминисткам, выбравшим в качестве жертвы именно эту вещь, досталось еще и за однобокость взглядов и нечувствительность к квир-проблематике. Правда, в защиту феминисток можно было бы сказать, что Уотерхаус, взявшийся за опасный мифологический сюжет в 1896-м, то есть год спустя после суда над Оскаром Уайльдом, разумеется, не собирался заниматься пропагандой всего того, что так претит депутату Милонову, а перевел двусмысленный рассказ в плоскость «поисков красоты» — и даже несколько переусердствовал, так что количество обнаженных девичьих грудей на его холсте слегка за гранью приемлемого по меркам викторианской морали.
Впрочем, говорить все это излишне, потому что за разговорами потерялось главное: картину сняли не по прихоти куратора-самодура и не под давлением каких-то радикальных группировок, а в преддверии ретроспективы лондонской художницы афрокарибского происхождения Сони Бойс, феминистки и критика колониализма, мастерицы провоцировать дискуссии и создавать перформативные ситуации в разных социальных средах, отказываясь от авторского контроля и пуская процесс на самотек. Такой перформативной ситуацией и было изъятие картины из экспозиции. Галерея предложила художнице сделать работу непосредственно в залах искусства XVIII и XIX веков — Соня Бойс выбрала зал «Поисков красоты», из которого после инициированного ею квир-перформанса Лазаны Шабазза и группы Family Gorgeous были убраны «Гилас и нимфы», а затем посетителям предложили поделиться своими мыслями о том, насколько музейная классика соответствует сегодняшним представлениям о расе, гендере, сексуальности и социальных классах и что делать с этим разрывом между старыми и новыми ценностями. Посетители музея могли приклеить записку к пустой стене, где висела картина, виртуальные посетители — оставить запись в твиттере галереи. И хотя современное искусство часто обвиняют в том, что оно совсем сожрало классическое и вот уже и из традиционного музея его вытесняет, в данном случае классика взяла реванш, полностью заглушив современность в медиашуме. И теперь Соня Бойс, конечно же, взявшая в расчет все возможные контексты акции — от борьбы с гомофобией до кампании #MeToo, — вынуждена публиковать открытые письма, защищая музей и себя от обвинений в попытке цензуры и посягательствах на историческое прошлое.