Обычное зло
Шрифт:
– Потерпи. Отведу тебя к графине, все будет хорошо. А купеческие хоромы с собой прихвачу, у меня давно в кабинете столик пустует.
Он принюхался: еле заметно от результата его магических опытов тянуло сгоревшей кашей и давно несвежей рыбой.
– Придется колпаком сверху накрыть. Стеклянным. Зато на века сработано.
Викентий рассмеялся и сунул странную копию исчезнувшего дворца подмышку. Собака, фыркая, семенила рядом, иногда отдергивая лапки от чересчур уж горячего песка. Иногда им казалось, что где-то далеко-далеко звонкий мальчишеский голос выкрикивает: «Счастье!
День еще не перевалил через середину, а маленькое счастье, обещанное Миклашем, уже состоялось. Внезапно Викентий понял, что давным-давно мечтал об этом дне, мечтал стать свободным от чужого зла. Оставалось немало плохого и внутри, но… Маленькое счастье – быть самим собой. Не лучшим из людей, конечно, это пустые мечты, мальчишество. Пусть Миклаш старается, у него же… большой опыт. Но и не худшим из них.
Достойным того цветка, что танцует на ладони каждого; главное, посмотреть вовремя.
Неуверенный пользователь
Каких только облаков не бывает!
И кучевые, и перистые, похожие на легкую дымку, размазанную по небу зубной щеткой, и грозовые. А еще перламутровые – страшные. Но это на Земле, там они меняются все время. А здесь висят постоянной ровной пеленой, заслоняя местное светило. Серые будто покрывало, мутные, плотные.
Здесь – это… Забавно, но имен у открытой планеты целых два. Капитан величает Афродитой, как раз из-за облачности и воспоминаний о Венере, а вот шутник Вольски обозвал Слюной по случаю блестящих болот, которых здесь навалом. И хоть тресни, второе прилипло сразу, а вот богиня любви никак не приживается. Хотя в рапорт занесли именно Афродиту – против капитанского мнения не пойдешь.
А так, если сверху смотреть на безжизненные белые пятна, Слюна, конечно. Мертвая вода с каменной взвесью, ничего более. Точнее и не назвать.
Наплевать, наплевать, надоело воевать…
– Герман Сергеевич, дорогой, а вам как кажется? Успеем завтра Скалу пощупать, изучить маленько? Или лучше сегодня…
Мне-то? Да решительно все равно. Но кивнул, конечно: невежливо оставлять вопросы без минимального ответа. Мол, понимайте, уважаемый, как хотите.
– Хорошо ответил. Емко.
Вольски усмехнулся и пошел дальше по лагерю, выстроенному вокруг посадочной капсулы по всем инструкциям космофлота: почти правильный круг из тройного заслона с кучей всяких датчиков, приборов и прочего технического добра. И ряд строительных роботов вдоль забора, конечно.
Мой дом – моя крепость, а как же! Это еще сверху полусферу силового поля днем не видно, она только в темноте светится.
В середине наших владений торчит таблетка спускаемого аппарата, рядом – надувные жилые палатки, модуль технической службы, пара ховеров, кухня и медблок. Все это, разумеется, не в болоте. Кэп выбрал для посадки каменистую гряду на западе самого крупного из трех континентов еще с орбиты, задал Степанычу программу, но искин лучшего предложить не смог. Глаз – алмаз, как говорится, качаем капитана на руках. Лишь бы не уронить.
– Чего сидишь? Обедать пошли, Гера.
Это уже Эльза, биолог и врач экспедиции. Немногословная, но душевная барышня, не то, что зубоскал Вольски или слишком уж суровый капитан Бурков.
Обедать так обедать. Дело хорошее.
Невидимое из-за облаков светило с длинным неудобочитаемым названием из пары строчек кода в звездных атласах, тем не менее пригревало от души. Если бы не обед, никуда я бы не пошел: тепло, хорошо, никакой суеты.
– Хорошо на Афродите? – степенно шагая по направлению к камбузу, спросил капитан. Сговорились они, что ли, поговорить больше не с кем?
Я снова кивнул. Уже шея болит головой мотать, но вежливость дело такое. Важное. Замкнутый коллектив, психологическая разгрузка.
С посадки прошла неделя. Это если земными сутками считать, здесь-то дни раза в полтора длиннее. И ночи, естественно. За это время свора беспилотников садилась только для подзарядки, взмывая серебристыми мухами на все новые и новые поиски. Рулил ими Степаныч с орбиты, из нашего старого доброго «Айсберга-18», так что на долю непосредственно команды оставалось – после установки лагеря – спать, есть, обрабатывать информацию и обращаться ко мне с глупыми вопросами.
Почему глупыми? Да я понятия не имею, успеют ли завтра Вольски с Эльзой изучить хоть что-то на Скале. Или в ней, если найдут вход – беспилотники-то не обнаружили. Судя по орбитальным снимкам, здоровенная штуковина. Капитан сыпал цифрами, но я, признаться, ничего не запомнил. Миллионы тонн, три километра в длину… Или в обхвате? А, да что до того! Не мне же там ковыряться.
После обеда капитан разрешил облет окрестных болот. Который раз уже, даже Степаныч посмеиваться начал, даром что интеллект у него искусственный: нет здесь ничего интересного. Вся планета – или болота или камень. И не болота это, конечно, скорее озера. Ямы. Лужи–переростки. Ну, океаны еще, но там с пробами воды тоже беда, жизни нет.
Вообще нет.
Самая-то и загадка всей Слюны, что ни единого микроба, не говоря о чем покрупнее. Планета земного типа, есть тяготение, атмосфера, магнитные полюса – только вот… А Скала стоит и словно издевается: геометрически точная восьмигранная пирамида на сорок километров южнее лагеря, черная как моя жизнь, словно впитывающая любой свет. Если это природный объект, я готов съесть фуражку капитана даже не запивая.
И ничего похожего на Скалу или иные рукотворные объекты на всей Афрослюне больше нет. Вот ведь как.
– Два часа, не больше! Нам еще ховеры зарядить надо, – крикнул Бурков. Мог бы и не драть глотку, внутренняя связь исправна, зря, что ли, у нас всех по крови наноботы бегают. – И на юг не соваться! Никакой Скалы, ясно? Сектор поездки – север и северо-восток.
Вольски оскалился довольно под шлемом, покрутил головой; Эльза за спиной заерзала, проверяя крепления, потом воздушный мотоцикл, похожий на гигантскую стрекозу, почти беззвучно взлетел, сделал круг над лагерем и понесся на север, набирая высоту. Силовое поле пропустило их без вопросов, надеюсь, и с возвращением проблем не будет.