Очарованная

Дрейк Шеннон

Марк был уверен: это были голоса.

Элизабет солгала, и экономка была в доме. Или…

Или вдова принимала какого-то гостя.

«Дорогая Элли!

Мы ушли к Мортонам. Мистер и миссис Мортон заболели лихорадкой. Сестра миссис Мортон едет сюда, но отец Кэрролл сказал, что пока кто-то должен им помочь. Эдит приготовила им суп, а мы упаковали еще несколько вещей. Боюсь, мы вернемся очень поздно. Пожалуйста, поешь, запри дверь и никого не впускай. Будь очень осторожна, дорогая. Мы тебя любим. Тетушки».

Элли

невольно улыбнулась. Она знала, что письмо написала Вайолет, но не подписала его своим именем. Эта ее тетя всегда писала письма от имени всех трех сестер и всегда подписывала их «Тетушки».

Девушку ничуть не встревожило то, что ее тети ушли на весь вечер. Они все время ходили по соседям — то ухаживали за маленьким ребенком вместо больной матери, то несли еду семье, оставшейся без денег. Ее тети — самые добрые женщины в мире. Элли часто думала о том, что в детстве она обычно вела себя хорошо — хотя несколько случаев серьезного непослушания все же были. И дело было не в страхе перед суровым наказанием. Она не могла вынести того разочарования, которое отражалось в их глазах, если она чем-то причиняла им боль.

— Какие они умные! — сказала она вслух. — Мне надо будет вспомнить об этом, когда у меня самой будут дети.

Элли заварила себе чай и заметила, что на огне кипело жаркое, которое оставила тушиться одна из тетушек. Она положила себе жаркого в тарелку, взяла один из своих любимых романов Дефо и села перед огнем. Но слова, которые обычно околдовывали ее, сегодня расплывались перед глазами.

Если разбойник, как она предполагала, нашел ее альбом, то рано или поздно прочтет то, что там написано.

А если не нашел? Судя по тому, как Марк вел себя в карете, он не нашел ее альбом или не успел прочесть записи.

Что, если альбом унес кто-то другой?

Волна холода пробежала у нее по спине.

Огонь тихо потрескивал. В этом доме до сих пор не было электричества, и тени от керосиновых ламп, освещавших маленькую комнату, вдруг показались Элли страшными и угрожающими.

«Не будь смешной! — выругала она себя. — Просто твое воображение разыгралось и обычные подробности вечера кажутся тебе странными».

Но все-таки девушке было не по себе. Она отставила в сторону тарелку, встала и стала беспокойно ходить по дому.

Сначала она подошла к входной двери. Замок надежно заперт.

Потом Элли быстро прошла через гостиную, угловую столовую, все спальни и позаботилась, чтобы все окна были не только закрыты, но и заперты.

Это глупо. Она прожила здесь всю жизнь. И половину этой жизни они вообще не запирали двери.

Но все-таки лучше обезопасить себя, решила девушка.

Когда она шла обратно по коридору, чтобы проверить кухню и заднюю дверь, вдруг раздался тяжелый, глухой стук: что-то ударило в переднюю стену. Элли замерла на месте и стала ждать. Ей показалось, что ее кровь застыла от страха.

Через минуту девушка заставила себя пробежать по коридору в кухню. Оказавшись там, она уже собиралась идти к задней двери, но

увидела, что ручка двери зашевелилась.

На мгновение она перестала дышать от страха.

Придя в себя, Элли бросилась к двери. Засов был заперт. Но круглая медная ручка вращалась, словно чья-то невидимая рука проверяла, открыта ли дверь.

Элли молчала и смотрела.

Движение прекратилось. Девушке стало страшно. Но на смену страху пришла ярость. Кто бы ни стоял за дверью, он, видимо, решил, что не пройдет здесь, и ушел искать другой способ проникнуть в дом.

Элли бесшумно, чтобы скрип не выдал ее, подняла один из стульев, стоявших возле стола, и поставила его у задней двери, под ручкой. Потом она окинула взглядом кухню, ища какое-нибудь оружие. Ружья в доме не было. Зато было много ножниц.

Но, готовясь бежать за ними в комнату, где тетушки занимались шитьем, Элли увидела железную кочергу. Девушка подбежала к очагу, схватила ее, опробовала в руках. Это было достаточно крепкое и тяжелое оружие. Потом она взглянула на противоположный угол гостиной.

Электричества в их коттедже не было, но лорд Стирлинг настоял на том, чтобы к ним провели телефон, хотя мест, куда можно позвонить, было не так уж много.

Элли бросилась к телефону, судорожно повернула ручку…

И не услышала ничего. Никаких звуков.

Тот, кто притаился снаружи, перерезал провода.

Она снова замерла неподвижно и стала прислушиваться. Ее сердце стучало так громко, что сначала она ничего не слышала, кроме его ударов. А потом…

Что-то скрипнуло. Звук донесся с той стороны, где находилась спальня Мерри. Крепко сжимая кочергу в руке, девушка осторожно прокралась по коридору. Проскользнув в спальню, она услышала, что кто-то шевелит задвижку окна.

Потом снова наступила тишина.

Элли старалась не дышать.

Раздался щелчок: теперь неизвестный пробовал открыть задвижку на окне швейной комнаты.

Девушка выскочила из комнаты Мерри, опять пробежала про коридору и на цыпочках вошла в швейную комнату. Прижимаясь спиной к стене, она медленно и бесшумно добралась до окна и стала ждать. Ей хотелось набраться смелости, отодвинуть штору и посмотреть, кто так упорно старается проникнуть в дом.

Нет, нельзя этого делать, подумала Элли, враг не должен знать, что ей известно о его присутствии здесь. Он может быть вооружен. А если и нет, он может отойти назад, в ночную темноту так быстро, что Элли будет ему видна, а сам он останется невидимым. Элли не могла отказаться от своего главного преимущества — внезапности.

Вдруг раздался новый, более громкий щелчок. Элли поняла, что враг сумел отодвинуть задвижку.

За шторой началось какое-то движение. Кто-то отодвигал штору и пытался пролезть в окно.

Элли не стала ждать, пока человек войдет. Она бросилась на врага, замахиваясь кочергой, и ударила со всей силой, на которую была способна.

Нанося удар, она услышала свое имя.

— Элли! — Крик доносился со стороны фасада. Потом он повторился и, как ей показалось, прозвучал ближе — Элли!