Очарованная

Дрейк Шеннон

Элли не смела открыть глаза и очень долго продолжала прижиматься к нему, словно прячась в его объятиях. А он приглаживал ее спутавшиеся волосы.

Потом Марк слегка шевельнулся, и она неохотно открыла глаза.

Он снимал маску.

— Нет… подожди.

Но маска уже была снята, и он пристально смотрел на Элли.

— Я знала, что это ты, — шепнула она.

— Я знаю об этом, — ответил он.

Элли была так поражена, что мгновенно села на кровати.

— Ты не знал!

— Знал, — улыбнулся Марк.

— Ты лжешь!

Элли вдруг поняла, что она совершенно голая, и натянула на себя до груди смятое одеяло.

— Это ложь. Твое самолюбие мешает тебе признать, что я могла хотеть другого мужчину.

— Значит, все это было затеяно, чтобы дать мне урок?

— Не совсем так, хотя ты действительно заслужил такой урок.

— Ты хотела помучить меня. Извини, мне жаль, но я действительно знал. Об этом легко было догадаться, раз ты вчера вечером была в конюшне и поднималась на сеновал.

— Ты не видел меня там.

— Нет, но тебя выдали собаки. А потом, когда ты вошла в дом, у тебя в волосах были соломинки. Ты подслушала мой разговор с отцом.

— Я не подслушивала! — возмутилась Элли. — Я просто застряла там.

— Ты могла бы дать нам знать, что ты рядом.

— Значит, твой отец знает про твою тайную жизнь. Он тоже преступник? — спросила она, делая вид, что не слышала его последнее замечание.

— Мой отец — преступник?

Марк пристально и строго посмотрел на нее. Никогда еще он не выглядел в такой степени сыном графа. Потом он улыбнулся, засмеялся и протянул к ней руку. Но Элли отодвинулась. Она вдруг рассердилась. Он снова ухитрился поменяться с ней ролями. Она собиралась переиграть его, но, кажется, получилось наоборот.

— В чем дело? Ты вдруг застеснялась?

— Я обнаружила, что предпочитаю разбойника!

— Почему ты сердишься? Ты хотела разозлить меня, заставить меня поверить, что была бы счастлива переспать с разбойником до свадьбы со мной.

— Я хотела заставить тебя думать. И это правда.

Марк встал. Он легко и естественно чувствовал себя без одежды. Каждый мускул его тела был мощным, и каждый был в движении. И Марка совершенно не интересовало, как его нагота действует на тело или душу Элли.

— Элли…

— Я бы хотела остаться одна.

— Элли, хватит. Шутка обернулась плохо для нас обоих.

— Это все просто шутка?

Марк вздохнул:

— Прости меня. Станет тебе легче, если я скажу, что сначала не был уверен, а ты добилась своего. Я действительно мучился, когда пытался понять, знаешь ты или нет?

Неожиданно зазвенел звонок. Элли подскочила на месте, а Марк нахмурился.

— Это телефон, — объяснил он Элли и потянулся за одеялом. — Могу я взять трубку?

— Нет!

Но не успела она произносила это слово, как одеяло уже было снято с кровати. Марк закутался в него и вышел из комнаты.

Элли вдруг стало холодно и очень страшно. Она в смятении убежала в ванную комнату и заперла за собой дверь. Затем она наполнила ванну и, вся дрожа, с наслаждением опустилась в горячую воду.

Как она ненавидит Марка! Но как она любит его…

Раздался стук в дверь.

— Элли?

— Уйди!

К ее изумлению, он послушался. Какое-то время она, сгорбившись, сидела в ванне и ждала его, уверенная, что он вернется. Она хотела остаться рассерженной.

Она хотела, чтобы Марк поговорил с ней. Она хотела понять все.

Она хотела любить его таким, какой он есть. Любить настоящего Марка так, как она полюбила странное благородство и ум разбойника.

Но Марк не вернулся. Элли почувствовала боль в теле и позволила воде расслабить утомленные мышцы. Пока вода медленно остывала, мысли Элли лихорадочно метались, сталкиваясь между собой в странном споре. Наконец Элли встала. Она не сразу решилась вернуться в спальню, но Марка там не было. Она быстро оделась, хотя пальцы плохо слушались ее, и осмелилась войти в гостиную. Марк ждал ее там. Теперь он был сыном графа — в изящном парчовом жилете и красивом твидовом пиджаке, бриджах и сапогах для верховой езды. Он стоял перед камином с ее альбомом в руках.

И читал ее записи.

— Отдай это мне! — потребовала Элли и решительно направилась к нему.

Марк захлопнул альбом и пристально посмотрел на Элли. Ей показалось, что перед ней совершенно незнакомый человек.

— Ты идиотка, — сказал он.

Элли стояла неподвижно и очень прямо, но внутри вся кипела от ярости.

— Прошу прощения, но в чем дело? — ледяным тоном спросила она.

— В том, что ты снова ходила на почту.

— Снова?

— Элли Грейсон, ты носила маску, которая гораздо опасней, чем моя, — сказал Марк тоном обвинителя. — Как ты думаешь, почему кто-то едва не напал на тебя в твоем доме? Ты думаешь, эти люди играют в игрушки? Может быть, мне бы стоило взять тебя в морг, когда я туда ходил. Возможно, увидев человека с перерезанным горлом, ты бы хоть немного поумнела.

— О чем ты говоришь?

— Об А. Анонимусе. Я, как дурак, поверил тебе, когда ты сказала, что конверт не твой. А теперь… О господи, ты написала еще один очерк.

— Я пишу прекрасные очерки, — величественно заявила Элли.

— Ты добьешься, что тебя убьют.

Ее глаза гневно сузились.

— Я понимаю тебя. Но разбойника однажды тоже могут застрелить.

— Это совсем другое дело.

— Другое? Почему? Ты явно считаешь, что у тебя есть очень серьезная причина, чтобы переодеваться в костюм разбойника и останавливать кареты, рискуя своей жизнью. А я, может быть, считаю, что у меня есть такая же серьезная причина, чтобы рисковать жизнью, утверждая то, что мне кажется важным.

— А. Анонимус просто приглашает к себе убийцу!

— А. Анонимус пишет для того, чтобы люди думали.

— Ты просто напрашиваешься, чтобы тебе перерезали горло.

— Я пишу о том, что вижу сама, чтобы это увидели другие, — с достоинством сказала Элли.

— Ты пошла на почту снова. Пошла после того, как твой дом почти что был взломан.

— За мной никто не следил.

— Так ли? Мне только что звонили из Скотленд-Ярда. Тебя видели.

— Ты послал кого-то следить за мной? Как ты посмел?