Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

– Ты что-то говорил о солдате. Мне не показалось, что ты вкладывал в это слово какой-то посторонний смысл?

– Нет, не показалось, ты будешь таким солдатом. Вернее сержантом.

– Сержантом?

– Это будет твой позывной.

– Ладно, давай приступим ко всему, что меня к этому «сержанту» приведёт. Я готов, прямо сейчас.

– Это и хорошо. Это-то от тебя сегодня и потребовалось бы. Потому что со временем у тебя проблема. Тебе предстоит за несколько месяцев освоить то, чему здесь ребята уже учатся от трёх до пяти лет. Пошли.

Так я оказался членом этой тайной организации. Хотя – нет. Было ещё кое-что, о чём сейчас.

Для начала Седой (а это оказался его позывной) провёл меня ещё по нескольким людям, которые занимались сбором информации о том доме, с которого увезли детей. Это дом, где жила семья Ночка. Они должны будут стать моими подопечными (так что, не просто так мне дали подслушать разговор между одним из членов этого дома и их клиентом – это меня уже стали подготавливать к тому, что меня ждало). Мне дали подглядеть, подслушать, и таким образом ознакомится с жизнью, работой и досугом членов этой семьи. Я увидел статистику их продаж (речь, конечно, о торговле детьми). Мне дали посмотреть, как они добывают детей,

как воспитывают, рекламируют и сбывают.

По мере знакомства с теми, с кем мне предстояло в дальнейшем иметь дело, во мне всё больше росла решимость; но ещё более примечательным становилось для меня то, что зародившийся в глубине моего существа, а теперь заполняющий, разрастающийся по всему мне, будто полип, какой-то непонятный свинец волновал мою душу намёком на такое прекрасное явление, как предназначение. Прошлое померкло, будущее определилось, я, наконец, ступил на свой путь, на ту стезю, которую мне уготовила судьба – было ощущение, будто только что я установил последний элемент пазла. Кто-то сказал, что мы все гуси, которых откармливают, чтобы в тот или иной праздник призвать к столу в виде жаркого. Я очень сторонился этой мысли, я боялся, что это может оказаться справедливым утверждением и в отношении меня, без возможности повлиять на изменение такого порядка. Но теперь я мог с уверенностью сказать, что участь такого гуся пролетит мимо меня, как тот самый гусь, а я, видимо, окажусь поваром, который приготовит к столу много таких гусей. Хотя… Еще, как говориться, не вечер. А ну - я где-то сдам? А ну - не устаю, сбегу, испугаюсь, сломаюсь в конце концов? Вдруг подведу, подставлю? Всех. Всю организацию. Я всегда ненавидел себя в такие моменты. В моменты, когда я начинал предполагать развитие событий по негативному сценарию. Потому что в четырёх случаях из пяти так и происходило.

Что же от меня требовалось? Изучить то-то и то-то, постоянно отслеживать тех-то и тех-то, а потом, по команде, нас отправят на физический сбор информации, а отчасти, на искоренение недоказуемого.

Мне сказали, что дело моё в полицейской системе замнут; но всё равно, на поверхности мне лучше будет появляться, слегка меняя внешность, под чужим именем, и вообще, осторожность не помешает. Мне сказали, что я смогу посетить своих жену и сына, но не раньше, чем через месяц, когда выработаю иммунитет к пыткам, и если у меня будет время, потому что с этим, как мне часто подчёркивали, у меня проблемы (я этому внутренне улыбался всегда; может попытка внушения мне, таким образом, какой-то запредельной значимости моей персоны, что даже не умещалось у меня в воображении, приводило к такой нервной реакции?). И, наконец, когда станет известно что-то определённое о моей дочери, мне предоставят всю информацию, и с вызволением её мне помогут. О чём, кстати, я, конечно, не упустил случая спросить. Мне теперь стало удивительно, и где-то изнутри даже стал подкрадываться гнев, что мне до сих пор ничего о ней не сказали. На что получил ответ, что животное-монстр, против которого мы выступаем, тоже не дурно и не глупо, если не сказать больше. Пользуясь возможностями государственного аппарата и его потенциалом, педофилическая система огородила себя тысячами аналитиков и высоких специалистов, усилия которых денно и нощно направлены на создание увёртливой, и постоянно меняющейся среды, в которой двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю можно красть и официально изымать детей, прививать им сексуальное воспитание и растлевать их. Или уничтожать их, если они не справляются с тем, что от них требуют. Что-что, а недооценивать наших врагов – было последнее, что следовало допустить. Тяжелейшие условия для работы. Мы принимали, как погрешность, что можем недооценить своих врагов или переоценить себя, результатом чего станет наше поражение, но прилагаемые усилия, технологии, наш интеллектуальный потенциал, вера и самоотдача вселяли в нас надежду, что мы идём серьёзным и правильным путём. В конце концов, для большинства из нас уже нечего было терять. Так что, даже если мы проиграем, мы погибнем гордыми, и гордиться будут нами те, кто нас знал. В этом случае можно бросаться голой грудью на арматуры.

На третий день моего пребывания мы с Седым стали итожить моё представление об организации, мои установки, желания, устремления. Мне предложили сформулировать цель организации, а потом показали, насколько это совпало с реальной её целью. Сотни раз я уже говорил себе, что я часть этого возмездия, что я уже действую, но Седой... Тот продолжал пичкать и пичкать меня всевозможной информацией, постоянно спрашивая, как мне то, как мне это. А когда я уже твёрдо сказал, что готов приступить к работе, он, присмотревшись ко мне в последний раз оценивающе, ответил:

– Тогда, Сержант, последнее. Уколы делать умеешь?

– Нет, - ответил я.

– Придётся научиться, вдруг ты этим кому-то не понравишься в какой-то момент. Должен уметь делать всё. Тебе придётся иметь дело с разными людьми, в том числе и с теми, кто балуется такими вещами. В общем, если и прокол, то не в таком случае, и не так.

– Ладно, - ответил я.

– Да, Сержант. Всё, что зависело от тебя, - станешь ли ты одним из нас, - ты уже сделал. Теперь надо убедиться, что ничто тебя не остановит. Тебе придётся самостоятельно расширить рамки своей мотивации, собственноручно повысить цену своих будущих действий в своих глазах. Тебе придётся пройти через испытание, где твоя воля, разум и тело будут уводить тебя в сторону. Тебе, в первую очередь тебе самому, придётся убедиться, что ты сильнее всего, что встретиться у тебя на пути. Это искусственная прослойка обеспечит тебе сохранность в будущем, как ничто другое не сможет. Ты должен прикоснуться к одновременно ужасному и прекрасному, чтобы больше тебя не смогла взволновать ни одна крайность. Если останешься на пути – пойдёшь дальше. В этом смысле тебе не повезло. Ты солдат, поэтому тебя ждёт «крокодил». Тебе ж показывали, - и он, будто отец, серьёзно уставился на меня.

– «Крокодил», о котором я сейчас думаю? – спросил я.

– Да, и ты можешь отказаться. Сегодня ты скажешь последнее «да» или «нет». Ты сам сделаешь себе инъекцию. Если после этого наркотика ты захочешь и сможешь продолжить борьбу один, без постороннего вмешательства, клянусь тебе: моя жизнь – твоя жизнь. Даю тебе час. Встретимся позже.

И Седой ушёл….

А я, постояв несколько мгновений, с трудом веря, что всё это – происходящее, и имеет какое-либо значение вообще, что это может иметь серьёзный смысл, и я стою лицом к лицу с этим на самом деле, погрузился в размышления. Полная дурость, вперемешку с каким-то шутовским, несуразным апломбом предстоящего мероприятия, лишь кое-как обосновывалась усилием последней, отчаянной мысли, которая во всём этом видела целесообразность в создании условий такого свойства, когда, с чем бы потом я не столкнулся, цена вопроса будет казаться мелочью в сравнении с тем, что пришлось пережить мне до этого. С другой стороны, если меня, действительно, собьет с этой дороги какой-то там наркотик, я буду знать, что меня можно было сбить с моей дороги, например, пыткой или какой-нибудь суммой денег. Вернее, если я это узнаю, то я не буду уже этого знать. Как я понимаю, жизнь у людей, попробовавших этот наркотик, разделяется на всё, что было до, и то, что становится после. Моё тело стал «подкидывать» адреналин, а сознание спокойно констатировало, что здесь и сейчас это произойдёт, что до этого момента осталось может час, может два. Что я испытывал, когда понял, что сейчас попробую наркотик, от которого даже самые ярые наркоманы не в состоянии отказаться? Ничего. Пустоту. Я был спокоен. Просто размышлял. Может, потому что это пока прибывало в мыслимом пространстве? Наркоманы, они и есть наркоманы. Это аура, судьба, жизненный сценарий, так сказать. Поэтому-то они и не могут отказаться от дальнейшего употребления наркотика. Им это надо, чтобы не перестать быть теми, кто они есть – людям тяжело менять самостоятельно свою судьбу. А я? У меня ж другой случай. И, всё-таки, очень, очень не хотелось, как мне казалось, маяться такой фигнёй. Послать всё? Послать и попытаться самому? Так ведь, максимум два дня - и я труп.

Что мне надо сделать сейчас? Я могу сидеть и рассуждать, что судьба каждого не у него в руках, всё это пути господни; как он, там, на верху, решил, так да будет. Даже в отношении этих несчастных детей. И тогда, так думая, я гарантировано откажусь от всего. Или. Я могу сидеть и прокручивать картинки, которых сегодня вдоволь насмотрелся, представлять, сколько детей сейчас страдает, видеть, как они переживают то, что им уготавливают демоноподобные, которые не задаются особо вопросом, можно ли так делать вообще, или можно, потому что он там, на верху, так решил. Вот, ведь, взять хотя бы нас – каждый отдельный организм. Разве может у кого-то возникнуть желание наказать свою левую руку за то, что она не такая развитая, как правая? Обе они действуют вкупе, обеспечивая нас тем, что нам от них необходимо. Пусть левая рука ударит по правой. Определим мы правую в рай, а левую в ад после этого? Нет. Потому что они части нашего организма, и у нас даже мысль не рождается, чтобы выдумать какой-либо части нашего организма наказание по окончании жизни нашего тела. Каждое действие, совершённое нашими частями, целесообразно! Тот же удар левой рукой по правой несёт свою цель, понимаемую и принимаемую нами, но и без этого никто никогда не задаст взбучки своим рукам за то, что они подносили ко рту много сладкого или солёного, или синтетику, или спиртное, или наркотик. А если мы все являемся частями одного организма? Ведь, следует такая же логика. Значит, можно всё. Всё, что только выдумаем. Каждому можно всё. То есть, всем этим тысячам политикам, шоуменам и другим социальным деятелям, если взбредает в голову насиловать детей, можно это делать, а мы, такие, имеем такое же «естественное» право на уничтожение всего этого мракобесия для защиты своих детей от них. И всё это для какого-то нашего общего блага, всё это имеет какой-то вселенский смысл? Или. Вот у нас имеется двое детей. Разве мы введём в практику: кто из них хорошо себя вёл днём, тот спит на кровати, а кто вел себя плохо, тот спит на раскалённой сковородке? Нет. Потому что мы их любим. А Бог разве не есть любовь? Значит, и он никого не станет так наказывать, но побранит. Но размышления – размышлениями, философия – философией, а поступает человек обычно, как надо. Что-то не даёт ему творить зло. Есть внутри у нас какой-то незаметный механизм, который оказывает существенное влияние на наши поступки. А если такого механизма нет, то и жизни нормальной тоже нет. Жалко, что такие, последние, портят, а зачастую и вообще уничтожают жизни других.

Так я начал рассуждать. Дальше – больше. Через полчаса я почувствовал, как за всеми этими мыслями сижу уже со скукоженным лицом. Мне было очень плохо, но я думал о тех, кому из-за этого хорошо. А если я позволял себе подумать о личном комфорте, об избегании всех этих испытаний, проверок, обучений, о том, что мне может быть хорошо вообще, если я пошлю всё к чертям, меня начинали осаждать мысли о тех, кому, в таком случае, будет хуже, чем мне сейчас. И на самом деле. На чьём месте я бы предпочёл оказаться: на месте насилуемого ребёнка или на своём, с перспективой пройти через страшнейший наркотик, с последующим обучением и участием в операции, которая может стоить мне жизни. А собственно мне и предлагается сейчас то, что я боюсь больше всего на свете – физическая боль. Хотя… Может я и ошибаюсь, что для меня это самое страшное. По-разному бывало, было много и физической боли, но я не сдавался. Мне кажется, что я, например, тот человек, который сломается при нормальных пытках, а в то же время, где-то глубоко-глубоко у меня сидит какая-то непонятная субстанция, которая говорит мне, что я даже не представляю, на что способен, когда у меня есть идея. Да, может и так.

Не одно из сомнений будущего, но дикость и ужасы прошлого, скорей всего, заставили меня через час сказать «да» «крокодилу»; не страдания вчерашнего и сегодняшнего дня тех, кто не должен слышать даже грубого голоса, – детей, - но их беспомощность и участь в будущем подтолкнут меня сказать «да» моему участию в этой организации, которая, даже если и потерпит фиаско в своём конце, так чётко и приятно тешит уже сейчас моё представление о добре, справедливости и возмездии.

За этими мыслями стала приходить спокойная уверенность, что я отправляюсь в самый святой путь, который может быть назначен человеку в наше время. Не схожу ли я с ума, думал я? Не впал ли я в заблуждения? Откуда у меня, так чванящегося во всякие моменты своим здравомыслием, фанатизм? Но - нет. Даже разум был на моей стороне. Ничегошеньки-то мне не оставалось, как пройти через всё это дерьмо, чтобы вернуть лучезарному его святое дыхание, чтобы спасти хотя бы одного ребёнка, жизнь и здоровье которого стоит таких как моя сотен, да что там говорить, бесценна. И кто, как не мы, каждый из нас, взрослых, в ответе перед каждым растленным ребёнком за то, что с ними сделали такие же, как мы – взрослые.

Поделиться:
Популярные книги

Сама себе хозяйка

Красовская Марианна
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Сама себе хозяйка

Вечный Данж V

Матисов Павел
5. Вечный Данж
Фантастика:
фэнтези
7.68
рейтинг книги
Вечный Данж V

На границе империй. Том 5

INDIGO
5. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.50
рейтинг книги
На границе империй. Том 5

Счастье быть нужным

Арниева Юлия
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.25
рейтинг книги
Счастье быть нужным

Любовь Носорога

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
9.11
рейтинг книги
Любовь Носорога

Мастер 6

Чащин Валерий
6. Мастер
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Мастер 6

Золотая осень 1977

Арх Максим
3. Регрессор в СССР
Фантастика:
альтернативная история
7.36
рейтинг книги
Золотая осень 1977

Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

Юллем Евгений
3. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Виконт. Книга 3. Знамена Легиона

На границе империй. Том 6

INDIGO
6. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.31
рейтинг книги
На границе империй. Том 6

Столичный доктор

Вязовский Алексей
1. Столичный доктор
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
8.00
рейтинг книги
Столичный доктор

Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Ардова Алиса
1. Вернуть невесту
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.49
рейтинг книги
Вернуть невесту. Ловушка для попаданки

Чехов. Книга 3

Гоблин (MeXXanik)
3. Адвокат Чехов
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Чехов. Книга 3

Неудержимый. Книга IX

Боярский Андрей
9. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга IX

Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии

Жарова Анита
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Колючка для высшего эльфа или сиротка в академии