Очень гадкая книга
Шрифт:
Мысли перебросились на моего напарника. Вот тоже – судьба необычная. Наверно, вот с таких девчонки не слазят, как только у тех появляется растительность на лице, а то и в более ранние периоды. Такой весь правильный, как из камня выточенный симпатяга. После армии, говорил, с такими показателями физическими пришёл, что удивительно, как его не прибрали к своим рукам криминальные структуры. А всё потому, что справедливый и добрый был всегда. Три раза был женат. Женщин очень любил, всегда. Красивых. Поэтому, был слаб до их цацек, как тот кот до валерьянки. Первые два брака были короткими, там девчонки были – за шкварку бери и на обложку журнала. Ногтища в половину пальцев, фигуры, личики – ммммм. Фотки показывал.
У Сержанта была интересная работа, я даже не знал, что такие должности у нас существуют. Из армии за ним пришла характеристика – бунтарь. Оказывается, он не очень жаловал различного рода режимы, устоявшиеся порядки вещей, традиции и прочее, и всё бы ничего, но дан ему был дар изощрённо сопротивляться всем таким, чуть начинавшим выказывать признаки окостенения системам. Нет, он не ломал режимы, где бы он не появлялся, но дело у него возникало лишь до таких, которые отравляли существование другим. Из-за этого его не очень жаловало армейское руководство, если не сказать больше, из-за этого у него потом было много проблем в жизни с работодателями. Везде он напарывался на ненависть бездарных руководителей. А что такого, собственно, он делал? Да просто умел влиять на самосознание людей.
Зато он нашёл себя, когда его пригласил какой-то профсоюз на должность соискателя работы. В его обязанности входило размещать объявления о поиске работы по профилирующим профессиям профсоюза и его «союзников». И вот, звонит ему такой потенциальный работодатель, а он трубку не берёт. Звонят ему второй раз, он отвечает:
– Алло.
А на том конце:
– А что у вас с телефоном, почему вы трубку не берёте?
– Ну, значит, занят был.
– Ну, и как вас принимать на работу, когда вы возьмёте, и вот так не ответите на телефон?
– А я смотрю, у вас с этим строго? – спрашивает Сержант.
– Конечно, как и везде.
– Благо, сейчас вы со мной хоть так разговариваете, а устроюсь я к вам на работу, так вы с меня за такое ползарплаты снимете, и плевали вы на то, что дома у меня двое детей. Так?
Некоторые, очень паскудные, пытались вступить с ним в перепалку, но чаще, после таких его выпадов, бросали трубку. Зато можно было быть уверенным - после такого, с другим соискателем работы говорили повежливей. Вот чем занимался Сержант. То грубить охоту отбивал, то всем видом показывал, что за такую зарплату на такой работе час максимум должно работать. Вроде, благое дело, если присмотреться.
А ещё он подрабатывал, охраняя корабль-ресторан по ночам. Там он мог спокойно спать всю ночь в специальной каюте, а по кораблю носилась собака, которая в любой момент могла предупредить об угрозе лаем. Но в одну ночь собака заскочила к Сержанту в каюту и стала, скуля, стаскивать сержанта с койки, вцепившись зубами в его штанину. Сержант говорил, что такой мольбы в глазах живого существа, и такого скуления, никогда не видел и не слышал. Он вскочил и направился за псом. Тот вывел его на палубу, оттуда к трапу, по трапу с корабля, и всё пятился и пятился задом от судна, увлекая за собой взглядом Сержанта. И вдруг – бах! Зарево осветило пёструю бело-серую расцветку шерсти преданного спасителя, пятящегося задом. Глаза пса стали крохотными зеркальцами, отразившими зарево взрыва и полыхание корабля, и теперь были словно две маленькие горящие лампочки. Сержант втянул голову в плечи, а потом повернулся посмотреть, что произошло.
И уже в следующее мгновение бросился к автомобилю. Дверь в их квартиру была открыта. Ни жены, ни дочки.
Он кинулся опрашивать соседей, позвонил в телевидение, стал звонить родственникам и знакомым, наделал ещё кучу глупостей; благо, проведение уберегло его позвонить в полицию в какой-то момент, а в другой - выглянуть в окно. Правильно заподозрил неизвестную машину, подъехавшую к подъезду. Когда услышал, что едет лифт, с остервенением рванул его алюминиевые двери в разные стороны у себя на этаже, сорвав несколько болтов, что привело к его экстренной остановке. Летя по ступеням, остановился у застрявшего лифта:
– Ну что, дебилы, докатались? – крикнул он тем, кто был внутри.
– Ты – труп! – услышал он из лифта.
А это ему только и надо было, чтобы убедиться, что за ним.
Случай спас – водитель в машине оказался всего лишь водителем. Он, походу, даже не знал, зачем он сюда привёз тех или того, кто сейчас сидел в лифте.
После некоторых скитаний Сержант оказался тут. И вот, прошли мы с ним обучение, завтра в город, а сегодня нам предложили пойти в бильярдную – попрощаться. А он ответил: «Посмотрим».
И я сказал: «Посмотрим». Как бесила меня жена, отвечая на это моё «посмотрим» своим: «На что посмотрим?». А сейчас я лижу и думаю, как можно было беситься на что бы то ни было, когда она тебе что-то говорит? Да понятно – почему. Жизнь – порой задница. Самое главное - и жена, и сын знают, что я жив, что борюсь и надеюсь. И они пусть надеются. Я вспомнил про жену, когда сказал: «Посмотрим».
Начиная с утра, весь следующий день ушёл у нас на проверку нашей готовности, сборы и отправку команд за командой на «заходы», как называли наше внедрение в закреплённые за командами объекты. В последний раз проверяли нашу психику и физиологию, в последний раз мы тестировали всю аппаратуру, которой были напичканы, как семечками огурцы.
Нас с Сержантом призвали в тот ангар, в который меня привезли сюда в первый день моего здесь пребывания, в 19:30. Там нас ждал электромобиль, за рулём которого сидел один из наших статистов.
Я ожидал, что придёт Седой, но он не появился. Пришлось прощаться с техниками, которые до последнего момента что-то ещё проверяли из техники, что была внутри нас.
Мы расселись и поехали, и я, подумав о том, что на протяжении всей операции этот человек, «статист», будет находиться в минуте езды от нас, произнёс вслух:
– М-даа, на всякий случай…
– Что? – спросил тот.
– Ничего, ничего, - ответил я, а Сержант, как будто даже ничего не заметил. Но я знал, он понял, что я имел в виду. Мы уже «включились» в свою роль, и я знал, о чём он думает, так тоскливо уставившись в окно. Это были последние наши мгновения, когда мы могли позволить себе слабость и немного подумать о себе.
В 20:15 «статист» остановил машину за восемь домов до нашего объекта, в месте, где не ведётся полицейское видеонаблюдение.