Очень гадкая книга
Шрифт:
Сержант, увязавшись за Манаем, исследовал криминальные элементы. Манай крутился с людьми, которые занимались хищением и продажей детей. Большая часть их действовала в тесной связи и по указанию таких, как «моя» охранная фирма, но в случае чего механизм отмежевания отработан был как часики. И бандиты знали свою участь, а потому старались страховаться собственными усилиями. Украсть и привезти ребёнка к заказчику в обход всей педофилической системы, причём на полное растерзание, без отчёта и возврата – дорогого стоило. Поэтому эти люди не боялись залётов в полицию - на завтра человек, который тебя поймал за руку и привёл в правоохранительные органы, просто исчезал.
Вечером мы снова сидели с напарником на ступеньках лестницы, ведущей в наши спальни. «Мать» семейства сварила нам кофе. К кофе, по-нашему, полагалось по глотку «манаевских» виски – я налил себе и Сержанту.
– Я завтра хочу отправиться в какой-нибудь диспансер, - сказал я напарнику.
– Они собираются везти нас в зоопарк, - ответил Сержант.
– Вот Манай и не поедет, а повезёт меня в диспансер.
– Он же это и придумал.
– Знаю, знаю. Но мне кажется, такая поездка нам ничего не даст, поэтому я его собью с этой мысли.
– А мне кажется, мы могли бы много извлечь из этой поездки – всё-таки публичное поведение Благополучной семьи.
– Согласен. Поэтому разделимся, чтобы ничего не упустить, надо всё-таки сгонять и туда, и туда. По всему, мы не доберёмся до диспансера, исходя из наших планов, а насколько я помню, ни один диспансер, ни для кого «заходом» не сделали.
– Это – так.
– Так ты согласен?
– Разве я сторож своему напарнику? – улыбнулся Сержант.
– Мы оба понимаем, что это не так, равно как и то, что вдвоём от нас в одном месте куда больше толка. Но, думаю, ты завтра справишься там без меня.
– Что ты задумал?
Его вопрос остался без ответа, и потом я на него не ответил, и не ответил бы я ему на него вплоть до завтрашнего дня, до самого момента посещения этого диспансера, потому что сам на тот момент ещё не знал, зачем я туда навострился. Но именно сейчас я не успел ему ответить, потому что наш диалог прервал гонг в дверь. Мы помнили, что во сколько-то должен был явиться вчера звонивший, и вот – это был он.
Всех детей попросили подняться к себе, мы тоже ретировались.
Стоя, скрытые застенком от взглядов, находящихся в прихожей, мы прислушивались, когда гостя впустят в дом, и что там начнёт происходить. Когда у входной двери раздался посторонний голос, мы стали тихонько спускаться, чтобы глазами взглянуть на посетителя, а соответствующее видео было зафиксировано, как доказательство. Я держался внутренней стены, где на половине лестницы снизу перила заканчивались комнатным проёмом, а Сержант обогнул меня, и стал осторожно ступать по ступеням, держась внешней стены, тянущейся до самого конца лестницы. Я вдруг почувствовал взгляд. Стена, которой придерживался Сержант, частично было декорирована зеркальными кусочками. Ведомый инстинктом, я резко уставился в один из этих кусочков, в котором и обнаружил взгляд этого человека, который только что вошёл в дом. Или чрезмерная подозрительность сделала его таким наблюдательным, и он боковым зрением уловил движение в тех же кусочках зеркала, или мы произвели шум, или Сержант не рассчитал и засветился ногами. Я схватил его за руку и стал тянуть назад, заставляя делать его обратные шаги. Когда он оказался рядом со мной, я указал на нашу дверь. Он быстро всё понял и исчез за ней. Передо мной уже стоял «отец». Доли секунды моего раздумья, и я выдал, внушая:
– Я обосрался.
Сказанное с внушением послужило для сознания «отца» командой, и я знал, что сейчас он видит соответствующую картину.
– Жена, - крикнул он, - иди, тут один из близнецов обделался!
Она возникла через десять секунд, схватила меня за руку и повела в ванную. Когда она открыла дверь в ванную, я сказал, опять же внушающее:
– Жди меня тут.
А сам, уже избегая и отражений в декоре, и стараясь действовать бесшумно, подполз к лестнице на животе, и приготовился свесить голову, чтобы зафиксировать гостя, посещающего Благополучную семью, своими глазами-видеопередатчиками. Я стал слушать их разговор, чтобы по звуку определить направление их взглядов, а встроенный в меня микрофон записывал их беседу. Когда я понял, что все смотрят друг на друга и никто в мою сторону, я посмотрел сквозь перила лестницы. Этого было достаточно. Профиль нашего замечательного Министра спорта, берущего аудиенцию у педофилов и торговцев детьми, - которых тем поставляет Манай, да и сам таковым являлся, - будет отличным подспорьем, когда ему придётся давать показания относительно того бассейна; или не придётся, потому что не доживёт, или потому, что наша операция не даст того результата, который мы рассчитали.
– Присядьте, я сейчас к вам её приведу, - это говорил Манай.
А через несколько секунд он показался, направляющийся по лестнице в свою комнату, потому что (чёрт!) сработала внушённая ему команда уходить в совою комнату спать, как только он дотронется до ручки двери. Я дал дойти ему до его берлоги, затолкнул его в неё, а потом приказал спуститься, и сделать, что он хотел, сообщив там всем, что он ходил в комнату за ключами.
Через минуту Манай уже возился с замком в подвал, а ещё через минуту послышался его голос:
– Смотри, этот дядя завтра станет твой покровитель, и ты должна будешь делать всё, что он скажет, и как он скажет. Как я тебя учил. Ты поняла?
– Да, - ответила девочка тихим голосом.
– Ты помнишь, что будет, если ты ослушаешься?
– Да, - и опять убийственно тихо и раболепно.
У меня мурашки по мозгу побежали.
– Девочка, ты не должна меня бояться, - заговорил министр, - смотри, я привёз тебе подарок: платье и куклу; а вот - возьми шоколадку.
– Спасибо, покровитель.
Я захотел остановить эту сцену самым жутчайшим образом, и снестись вниз, чтобы вырвать из их голов черепа, а всё остальное оставить. О, какое бы доброе дело я сделал! Мне на плечё легла рука. Я даже не оглянулся, я знал, что это Сержант, потому что услышал, как он стал выходить из своего убежища, как прошёл в ванную – женщине нечего там было делать долго. Его, бесспорно, обуревали те же эмоции.
– Завтра, - услышал я его тихое слово.
Я закивал головой.
– Подойди сюда, девочка, - сказал министр.
И через мгновение:
– Смотри, какая ты красивая, только худенькая. Но у меня ты будешь каждый день кушать конфетки. Ты любишь конфетки? Покажи мне свой животик. Ладно, порядок, - последнее предложение, видимо, относилась не к ней.
Опять послышался звук открываемой в подвал двери – Манай увёл девочку.
Мимо прошла, не заметив нас, женщина, которой Сержант дал установку провести в ванной столько времени, сколько необходимо, чтобы подмыть ребёнка. Спустившись вниз, она пояснила своё отсутствие: