Очерки бытия российского
Шрифт:
Непрерывность потока жизни люди осознавали еще в древние времена, используя аллегорию дерева жизни. (рис. I-6). "Ничего нет священнее Дерева жизни, коего люди - частички, клеточки, точечки", писал К. Леонтьев. "Живое существо, как и любая клетка этого существа, есть главным образом промежуточный пункт потока жизни, и самое существенное в жизни заключается в уносящем её движении". (Бергсон).
В современной антропологии до относительно недавнего времени метафорой эволюции человека служило ветвление дерева из единого корня. В недавнее время обсуждается альтернативная гипотеза непрерывности потока двоящихся и вновь сливающихся струй единого пульсирующего потока. (J. Shreeve. Almost Human, National Geographic, October, 2015.). "Река жизни" является, пожалуй, более близкой к действительности метафорой эволюции
структур природы.
Согласно философии Бергсона и Леонтьва, инвариантом смысла жизни в Природе является "страстная приверженность к жизни", инстинктивно вызывающая потребность к поддержанию непрерывности потока сознания, как исторической связи времен, передающей культурные особенности накопленного опыта от поколения к поколению, активируя тем самым кровеносную и нервную систему обществ людей и животных. Эту жизненную силу называют любовью, в которой многие видят величайшую тайну природы. Путь любви порой жесток и безнравственен с точки зрения морали людей, но у природы нет слов добро и зло, а лишь слова жизнь и смерть. Возможно, эта тайна сама могла бы открыть нам тайну, скрываемую инстинктом выживания. "Никакой ценности, нет родины, нет отечества, нет русского человека. А, между прочим, я жалею родину и русского человека. Ну что это значит?" (Пришвин). "Россия не есть условность территории, а непреложная память и кровь". (Цветаева). Инстинкт проявляется в том, что каждое поколение тяготеет к предшествующим и к тому, которое за ним последует. (Рис. I-7).
Восстанавливаются одни из других непременно
И не уходит никто в преисподней мрачную бездну,
Ибо запас вещества поколениям нужен грядущим.
Но и они за тобою последуют, жизнь завещая.
Лукреций. "О природе вещей".
Исторический опыт подтверждает непрерывность процессов эволюции людских сообществ. Плюрализм и синкретизм являются стартовыми для зарождения жизнеспособного нового только тогда, когда они опираются на опыт прошлого, питавшего его корневую систему. Становление христианства обязано во многом эллинистической культуре. Хаос многообразия философских школ и религий времён падения Рима сменился исключительно единобожием, пришедшим из иудейской традиции. Христианская теология наделила библейские откровения статусом абсолютной истины и потребовала строгого подчинения церковной доктрине, исключающей любые философские спекуляции. "Безусловно, христианство зародилось и восторжествовало в Римской Империи не как философия, а как религия - восточная и иудейская по своему характеру, подчеркнуто общинная, мессианская, эмоциональная, мистическая и почти целиком независимая от эллинского рационализма. Однако вскоре христианство обнаружило, что греческая философия - не просто некая чуждая языческая интеллектуальная система, с которой оно вынуждено было бороться, но с точки зрения многих христианских теологов есть божественно предуготовленная форма, "отлитая" для истолкования христианской веры" [66].
"1866-й год - одна из крупнейших дат в истории европейской литературы. Это год напечатания "Преступления и Наказания" - так начинает пятую главу своей работы "Поэтика Достоевcкого" искусствовед Л. Гроссман. (1925). Как почти все великие создания слова, этот роман Достоевского уходит своими корнями в романтическую, детективную и даже бульварную ветви литературы Европы, которые высокомерно и враждебно отделялись друг от друга. Хорошо изучено увлечение Достоевского западной литературой, и, в частности, Бальзаком, которого он ставил выше всех остальных. Замысел этого романа немыслимо понять без обращения к Бальзаку - утверждал Гроссман. Темы освобожденной личной воли, стоящей над границами морали и имеющей право переступать через все общеобязательные запреты, привлекала Бальзака не меньше нравственных проблем христианства. Достоевский сделал то, что никто до него сделать не смог: все струи литературного творчества Европы, от самых возвышенных вплоть до самых низменных, он гармонизировал в единый поток, позволяющий обнажить и связать воедино звучание всех струн психики человека.
Жизнеспособность рожденного нового зависит от его связи с прошлым. На невозделанной почве прорастает лишь сорная трава. Связь поколений - основной закон живой природы.
I-1-2. Традиция
Мышление обладает инерцией: по сложившимся руслам потоку течь проще. Эти устойчивые русла коллективной или индивидуальной памяти называют традицией. Всякое творчество в русле какой-либо традиции требует меньше смелости и духовной зоркости. Поэтому последователей традиции всегда оказывается больше, чем новаторов. Но нового это течение не обнаружит. Необходимо новое русло. Для этого нужны новаторы. Для появления устойчивого нового важна традиция, дающая возможность потоку сознания, сохраняя свою непрерывность, накопить достаточно мощи для прорыва в новое.
(Раздел 1). Традиция - это привычка. "Без привычки своими силами мы ни одно помещение не могли бы сделать пригодным для жилья" (Пруст). "Свободный ум всегда слаб, особенно в действовании: он знает слишком много мотивов и точек зрения, и, посему, проявляет неуверенность в попытках выбора решения". (Ницше). Имеющий на своей стороне традицию не нуждается в обосновании. Традиция в обществе необходима, дабы удерживать людей "со слабым умом" от антисоциальных или неэффективных действий, предохраняя тем самым поток сознания общества от бессмысленной декомпозиции. "Хам - человек несколько хвативший просвещения. Настолько, чтобы не бояться нарушить традицию. Но не настолько, чтобы своим умом и опытом дойти до нравственных истин. Рост хамства ставит под угрозу целостность общества и заставляет искать - чем заново его объединить, цивилизовать" - писал в 1991 году Померанц, наблюдая ход перестройки в СССР.
(Раздел 1). Для эффективного функционирования общества требуется стабильность. Стабильность есть результат установленного порядка. Полное понимание никогда не реализуются в человеческом обществе. Поэтому рутинный порядок является более фундаментальным, чем понимание, модифицируемое благодаря внезапным проблескам ума. В действительности представление о полном понимании, контролирующем действия, это идеал неосуществимый, гротескно не соответствующий практической жизни. Зато перед нами бесчисленные примеры обществ, в которых полностью господствует рутинный порядок. Тщательно разработанная организация насекомых может быть примером радикальной рутины. Такая организация достигает далеко идущих сложных целей: она включает дифференциацию на группы - от самок до рабов, от рабов до рабочих пчел, от рабочих пчел до воинов, от воинов до привратников и от привратников до царицы улья. Подобная организация предусматривает потребности социума в отдаленном будущем, особенно если принять во внимание в качестве единицы измерения сравнительно короткий период жизни насекомого. Такие общества насекомых дают примеры поразительных успехов выживания. Они, по-видимому, насчитывают в прошлом десятки тысяч, а может быть, миллионы лет. "Ошибочно думать, что для того чтобы создать тщательно разработанную социальную организацию, требуется глубоко развитый человеческий интеллект. "Конкретным примером этой ошибки является господствующее представление, что любой социальный рутинный порядок, чьи цели неясны для нашего аналитического подхода, должен быть поэтому
признан нелепым". (Уайтхед). Традиция как феномен, основанный на памяти, является гармонизатором социальных отношений. В США, даже в таких наукоёмких областях как аэрокосмический комплекс, бросается в глаза разрыв между относительно невысоким средним техническим уровнем подготовки инженерного состава и высоким уровнем их практических разработок. Способность предвидеть (инженерная смекалка), как и изобретательность русских конструкторов в этой области часто поражала их американских коллег. С другой стороны, поражает культура рутинного порядка организации производств на различного уровня предприятиях США. Лидерство Америки в научно-технических областях обосновано прочностью традиций, или, иными словами, высокой культурой организации производства. "В конце концов, нет ничего более действенного, чем хорошо скоординированное наследие". (А. Уайтхед).
(Раздел 2). Для творения новых форм нужно просветление, которое зарождается в сомнениях. Сомнения - это своеобразные запруды. Если напор потока сознания,сдерживаемый запрудой, достаточно велик, чтобы её прорвать, он разольется по новому более широкому пространству, образуя новые более обширные русла. Так углубляются чувства. Так познается новое. Чем прочнее запруда, тем больше мощь прорвавшего её потока и, соответственно, больше ширина и глубина охваченного им пространства чувств. Практика Дзен установила, что "чем больше сомнение, тем больше просветление". "Это можно пересказать в терминах Ивана Карамазова: чем труднее пройти свой квадрильон, тем острее ощущение рая. Но острота первого ощущения проходит; что же остается? Остается чувство полноты бытия, и достаточно легкого толчка, чтобы оно всплыло, припомнилось".(Померанц). Просветление вызывает вдохновение, которое возносит в области, куда уже никакие сомнения не доходят, (рис. I-8). Такое состояние потока сознания называют пророческим. Мир интеллектуалов по сей день стоит перед дилеммой: либо путь пророческого вдохновения, либо путь разумного поиска. [69]. Но в момент бифуркации разделяющиеся потоки поддерживают друг друга и ни один из них самостоятельно не способен привести к свершившемуся. "Суд разума", как объект заинтересованный, неправомочен судить исход бифуркаций потока сознания, который зависит как от напора энергии чувств, так и напора энергии разума. Людей охватывает чувство восторга, возбуждаемое кажущейся безграничностью увиденных ими новых для глаза просторов. Это состояние называют пассионарностью. Удачное, выраженное современным языком, состояние менталитета народов или отдельных личностей, испытавших пассионарность потока своего сознания, дал российский сионист М. Усиськин, определив менталитет сионизма как потока, объединившего разнообразные струи еврейского национализма и прорвавшего, в конце концов, препоны авторитарных структур Европы времён эпохи модерна, как и жесткие религиозные каноны иудаизма: "У идей сионизма существуют только внешние препятствия и никаких внутренних. И не следует нам открывать его глаза на факты реальной жизни, чтобы эта вера сохранила силу" [25].
Абсорбируя европейскую культуру (Кафка назвал евреев ворами европейской культуры), они дали миру прекрасных ученых, поэтов, художников и философов (что не наблюдалось в еврейских диаспорах вне Европы). В умах посредственных рисовались планы грандиозной экспедиции во главе с Ротшильдом на Землю Обетованную с последующим вступлением во владение Землей. Им виделись помпезные площади наподобие площади св. Марка или Пале Рояль, где будут происходить собрания евреев под музыку Вагнера. "Все наши беды оттого, что евреи хотят забраться слишком высоко. У нас слишком много интеллигентов и слишком мало пахарей", - сетовал барон Гирш в 1896 г. [25]. Многие тонкие души, не выдержав этого напора, становились антисемитами (поэт Гейне, писатель Кафка, экономист Маркс, ...).