Очерки бытия российского
Шрифт:
"Культура - это общая почва человеческого существования, которая по важности превосходит экономику: чтобы мы могли производить и обменивать вещи, мы уже должны обладать общим пространством культурного понимания, и всякое материальное производство в итоге паразитирует на этой почве" (J. Rifkin, 2006). В основе экономики лежит не логика с её "достоверными фактами", а коллективная психология общества - к такому мнению приходят современные экономисты. Этим сохраняется преемственность событий, уменьшающая болезненные разрывы с меняющейся политической и культурной практикой. Согласно закону иерархической компенсации, сформулированному Е. Седовым и А. Назаретяном (1988), смешение и распад культур грозит гибелью общества, [38]. Краткая формулировка этого закона такова: в сложной иерархически организованной системе рост разнообразия на верхнем уровне обеспечивается ограничением разнообразия на нижних уровнях, и наоборот, рост разнообразия на нижнем уровне разрушает верхний уровень организации, приводя к гибели самой системы. Этот эффект напоминает закон английского финансиста и основателя Лондонской биржи Грешем Томаса (XVI век), который применительно к эволюции обществ можно сформулировать следующим образом: примитивные идеи (менее ценная валюта) будут всегда вытеснять сложные (более ценные валюты), а вульгарное будет вытеснять красивое. О назревающем смешении культур, грозящем миру глобальным распространением терроризма, настоятельно предупреждал философ К. Леонтьев ещё в середине девятнадцатого века. (рис. I-11).
(Раздел 2). Культура основывается на традиции. Традиция - на памяти. Прошлое - это улыбка Чеширского кота. В природе нет прошлого, а лишь мгновения настоящего, частично запечатленные в сознании людей посредством индивидуальной памяти, литературы, журналистики, искусства. По этим зыбким отпечаткам люди воспроизводят былое.
Говорят, что истины рождаются только в спорах. Общение с историческим источником никогда не является спором: изучающий источник задает ему вопрос и сам же на него отвечает, приписывая ему свое понимание предмета. Одаренным удается лишь приблизить такой монолог к диалогу, т. е. приблизиться к пониманию мыслей и чувств источника, но никогда постичь их полностью. Давно стали банальными слова Ахматовой: - "Страшно выговорить, но люди видят только то, что хотят видеть, и слышат только то, что хотят слышать. Говорят в основном сами с собой и почти всегда отвечают самим себе, не слушая собеседника. На этом свойстве человеческой природы держится девяносто процентов чудовищных слухов, ложных репутаций, свято сбереженных сплетен". Так обстоят дела и в общении с историческими источниками: люди выбирают невзирая на контекст повествования те слова, которые хотят слышать. Возразить им источник не в состоянии. "Подлинная немота не в молчании, а в разговоре". (Камю). "Люди присутствуют, отсутствуя" - определил этот феномен взаимной глухоты древнегреческий мыслитель Гераклит. Язык общения является упаковкой для чувств и мыслей перед отправкой их адресату, как коробка для почтовой посылки. Отправителю посылаемой мысли приходится втискивать в ограниченные размеры упаковки её безграничное чувственное содержание. Не уместившиеся части этого образа не передаются. Втиснутые искажены несоответствием им доступных форм упаковки (словарного запаса, стиля изложения). "Может, я очень худо сделал, что сел писать: внутри безмерно больше остается, чем то, что выходит в словах." (Достоевский). Читателю же приходится отгадывать суть того, что в "посылку не уместилось". Философ и эссеист Л. Шестов обращал серьезное внимание на проблему разночтений исторических документов разными историками и философами в своем эссе "Умозрение и апокалипсис". [69].
(Раздел 3).Несоизмеримость конечного пространства логики и бесконечного пространства чувств делает "решения суда разума" над происходящим непредсказуемым. Ноты музыкального произведения однозначно диктуют ритмы и последовательность звуков. Но сколько возникает разногласий среди музыкантов при их исполнении! Полемика Цельса, первого грека, добросовестно вступившего в серьезный спор с христианами, которые тогда (это было в конце II века новой эры) ещё считались только еврейской сектой, главным образом была направлена против бессмысленного и невыносимого для эллинов убеждения, что есть вещи, которые стоят вне или даже выше всяких доказательств. Никто из христиан не хотел ни слушать, ни представлять разумные соображения в защиту своего учения. По Библии выходит, что Бог сказал правду, а Змей солгал. Но гностики, как "свободные исследователи", логически доказывали, что правду сказал именно Змей, а обманщиком был Бог. Для верующих христиан такой вопрос не существовал. Их вдохновение возносило в области, куда уже никакие вопрошания не доходят. Но прошло время и многие гностики, настаивавшие на эллинизации христианства, стали сомневаться в своей правоте и даже стали осуждать такие действия.
Разум, согласно мировоззрению Декарта, непрерывно испытывает сомнения, что исключает веру. Во всём сомневающиеся не способны сдвинуться с места. Только вера может исключить сомнения.
Как отмечалось выше, разделяющиеся потоки в окрестности точки бифуркации, в данном случае потоки иррационального и рационального мышления, связаны друг с другом и неотделимы друг от друга. Для Пастернака "Рассудок - он как Луна для лунатика. Мы в дружбе, но я не его сосуд!" Гордость Франции, поэт и философ М. Монтень (1533-1592)убеждал своих читателей, что нет ничего в разуме, чего не было бы в чувствах.
С деградацией культуры увядает инстинкт, что спускает с цепи фантазии интеллекта. C этого момента наступает период дилетантства, как потери связанности струй потоков сознания.
I-2-4. Мифы и утопии
"Без мифа социальное тело распадается, превращается в простое числовое множество" (Жижек). "А не в том ли самое человеческое и есть, чтобы на каждой ступеньке пройденной жизни эту жизнь снова выдумывать, т. е. придавать ей тот смысл, которого фактически не было в действиях, словах и мыслях её участников? Смысл, без которого человек так и застыл бы с ногой, поднятой над следующей ступенькой, и лестница оборвалась бы с самого начала". (А. Пятигорский). Так что же такое миф, который до недавних времён играл роль скелета культуры народа, а в наши дни ассоциируется с обманом или с заблуждением.
В публичной лекции в МГУ в 2006 году "Мифология и сознание современного человека" Пятигорский сказал: - "Миф - это какая-то общая неотрефлексированная основа. Она действительно ведёт нас очень-очень далеко назад. Это та неотрефлексированная основа, которая нужна нам для познания и самопознания каждого мгновения нашей жизни. Поэтому миф подходит к чему-то неопределенно общему и генетически первичному".
Разъяснением этой мысли может служить работа Ортега-и-Гассет "Размышления о Дон Кихоте" [68], в которой он рассмотрел поэтику греческого мифа о странствиях Одиссея. В краткой форме его мысль берусь пересказать следующим образом. Миф - это представитель мира, в корне отличного от нашего. Если наш мир реален, то мир мифа ирреален. Во всяком случае, то что возможно в одном, совершенно невозможно в другом. Если сравнивать миф с реальностью, то миф сравним с ней лишь как жёлудь с проросшим из него дубом. В зерне содержится вся информация о творческом потенциале будущего растения, насыщенная энергией жажды жизни,придающей слабому ростку способность пробивать толщу асфальта, препятствующего его прорыву в жизнь.
Прекрасным во времена Гомера считалось всё, что содержалось в самом начале прорастания "зерна племени", несущее тем самым абсолютную ценность. В замкнутую вселенную эпического мифа входят только безусловно ценные объекты, способные служить образцами, которые обладали реальностью и тогда, когда наш мир еще не начал существовать. В отличие от современных, поэты прошлых лет не жили мучаясь жаждой оригинальности. Они знали, что их песни - не только их. Народное воображение, создавшее миф задолго до того как он появился на свет, выполнило за него главную задачу - сотворило прекрасное. В эпосе мы видим первую попытку домыслить уникальные существа, имеющие "героическую" природу. Эпос - это воскрешение этих существ в нашем сознании, и эту задачу взял на себя поэт (рапсод). Эпическое прошлое - не наше прошлое. Мы можем представить наше прошлое как настоящее, которое когда-то было. Однако эпическое прошлое отвергает любую идею настоящего. Сила и живучесть мифов таится в неприкасаемости к нему настоящего. "Но если эпические мотивы утратили свою силу, семена мифов сохраняют свое догматическое значение и не только живут, словно прекрасные призраки, которых нам никто не заменит, но становятся еще более яркими и пластичными. Тщательно укрытые в подземельях литературной памяти, в кладовых народных преданий, они представляют своего рода дрожжи, на которых восходит поэзия". (Ортега-и-Гассет). Светлое будущее, как и светлое прошлое, имеют мало общего с понятием мифа. Это всего лишь утопии. Такого рода утопии часто вызывают раздражение, поскольку являются лишь иллюзорными отображениями реальности. Реальность не может быть идеальной. Герои наших коммунистических утопий прожили недолгую жизнь, породив лишь массу анекдотов и шуток. Миф - это одна из форм громадного масштаба кругооборота потоков сознания живой природы, передающего импульсы любви к жизни её разного масштаба частицам. Память и инстинкт являются носителями жизненной энергии всего живого. На мифах Руси возникла культура Cеребряного века. Светлая, как алмаз, вспыхнула история России в произведениях
поэтов и живописцев, оживлённая пафосом русских былин. Об этом обстоятельнее других говорил О. Миллер, который убеждал, что процесс создания русских былин во многом схож с мифотворчеством Греции, Индии, Ирана и Германии. Подобным образом слагались и сохранялись мифы Ирландии (Tain Bo Cuailgne), восстановленные ирландскими монахами в девятом веке. Чувствуя родство с народностью Кельтов, появившейся в Европе за тысячу лет до нашей эры, ирландцы до сих пор хранят их язык и обычаи, что придавало жителям этого маленького острова силы отстаивать свою независимость от окружающих их громад вплоть до середины прошлого века. (S. M. Annaidh. Irish history.Parragon. 2013). Но, достигнув в напряжённой борьбе вожделенную ими свободу, тут же потеряли интерес к своим мифам и стали задумываться о неудобствах двуязычия. Как видим, в мирное время люди не намерены усложнять свою жизнь заботами о будущем.
I-2-5. Этика
Cовременные интеллектуалы в конце концов признали правоту Аристотеля, утверждавшего, что этика - не область дедуктивного знания, а искусство делать надлежащий выбор в условиях неопределенного будущего [56].
(Раздел 1). Этика - это важнейший компонент культуры общества, определяющий прочность связей людей с Природой. "Ты внезапно осознаешь, что никакого тебя не существует вне связи со всем немыслимым, чем является жизнь" (Р. П. Уоррен, "Потоп"). Все наблюдают за всем! (Рис. 1-12).
Изменение энергетического состояния электрона на краю галактики может вызвать планетарного масштаба последствия. (J. Crutchfield. "Chaos".NY. 1998). Следовательно, все ответственны за всё. Общество состоит из духовных точек. Эти точки "являются частью клеточек, коими являются люди. Природа есть соединения клеток, каждое из которых по сравнению с ней одной - огромно, как Монблан, точно так же существуют гигантские упорядоченные нагромождения индивидуумов, называемых нациями; их жизнь повторяет, только в б'oльших масштабах, жизнь составляющих их клеток, и тот, кто не способен понять загадку, реакции, законы этой клетки, говоря о борьбе наций будет произносить лишь ничего не значащие слова". (Пруст). Доктрина о "всемирной симпатии" греческого философа Посидония (I-ый век до н.э.) влияла на мировоззрение многих интеллектуалов Европы. Эта доктрина о таинственной внепричинной связи всех структур вселенной являющейся живым организмом. В представлении Посидония, каждая часть Вселенной наделена отзывчивостью к судьбам других её частей. "Все что ни есть на земле и под землей, наблюдает за всем" - это чувствовал Гоголь. "Разве можно оспаривать, что чувство единения с природой есть лучшее, чего можно желать себе". (Спиноза).