Очерки Лондона
Шрифт:
Шлюбка между тмъ удаляется по извилистому направленію, благодаря дйствію веселъ, которыя одно за другимъ опускаются въ воду. И пристань снова пустетъ до прибытія новой партіи рчныхъ охотниковъ.
–
Гонка шлюбокъ на Темз представляетъ весьма интересную сцену. Поверхность рки бываетъ усяна шлюбками всхъ возможныхъ видовъ и размровъ. Открытыя мста на угольныхъ лодкахъ и пристаняхъ покрываются толпами зрителей. Табакъ и пиво требуются съ непомрномъ количеств. Мужчины, женщины и дти ожидаютъ погони съ нетерпніемъ. Шести и осьмивесельные катера плавно скользятъ по различнымъ направленіямъ, ожидая начала гонки, чтобы въ теченіе ея провожать своихъ proteg'es. Хоры музыкантовъ дополняютъ одушевленіе, если только не гармонію всей сцены. Группы лодочниковъ собрались у разныхъ пристаней и разсуждаютъ о достоинствахъ гребцовъ, вступившихъ въ состязаніе. Верейка, назначенная въ призъ, медленно буксируется двумя яликами и служитъ предметомъ всеобщаго любопытства и интереса.
Бьетъ два часа, и вс взоры съ безпокойствомъ устремляются къ мосту, изъ подъ котораго должны выступить соперники. Половина
"Вотъ он, вотъ он!" длается общимъ восклицаніемъ, и вслдъ за тмъ показывается первая шлюбка. Люди въ ней почти полу-нагіе, для того, чтобы дать свободу каждому мускулу. Прочія четыре шлюбки слдуютъ за первой почти подл самой кормы. Крики становятся ужасны, и вниманіе народа достигаетъ высочайшей степени.
— Продолжай, Розовый, — продолжай! вотъ такъ! [5]
— Дай ей больше ходу, Красный!
— Сильне! сильне, Жолтый!
— Браво, Джорджъ!
— Э-эхъ, Томъ, какъ ты отсталъ! закидывай дальше свои весла!
— Десять шиллинговъ противъ одного, на Жолтаго!
И проч. и проч.
Вотъ только эти слова и можно разслышать, среди оглушительнаго народнаго крика. Каждый незначительныій трактиръ безпрерывно стрляетъ изъ ружей и поднимаетъ надъ зданіемъ флагъ. Съ окончаніемъ гонки, толпы народа стремятся отдохнуть въ этихъ гостиницахъ. Невозможно представить себ того шума, крина, брани, похвалы, которыми заключается все торжество и описаніе которыхъ дало бы читателю весьма слабое понятіе.
5
Каждый изъ гребцовъ, вступившихъ въ состязаніе, получаетъ названіе того цвта, изъ котораго составленъ его легкій костюмъ. Прм. пер.
Одно изъ самыхъ любопытныхъ и боле другихъ извстныхъ намъ мстъ на Темз: это — пароходная пристань подл Лондонскаго моста или подл Екатерининскихъ доковъ, особливо въ субботу утромъ, въ лтнее время, когда грэвзендскіе и маргэтскіе пароходы бываютъ набиты биткомъ. А такъ какъ мы успли ужь нсколько познакомить нашихъ читателей съ верхней половиной Темзы, то надемся, что они не откажутся прогуляться вмст съ нами на Грэвзэндскомъ пароход.
Экипажи ежеминутно подъзжаютъ къ пристани, и васъ какъ нельзя боле занимаетъ суетливость пассажировъ, поручающихъ себя и свой багажъ на руки носильщиковъ, которые хватаютъ вс чемоданы безъ всякаго разбора и исчезаютъ съ ними богъ знаетъ куда. Маргэтскій пароходъ стоитъ подл самой пристани, а Гравзендскій (который отправляется первымъ)" возл Маргэтскаго. Временное сообщеніе между обоими пароходами, образуемое посредствомъ доски съ желзными перилами, нисколько не уменьшаетъ безпорядка, неизбжнаго въ подобныхъ случаяхъ.
— Который изъ нихъ отправляется въ Грэвзэндъ? спрашиваетъ огромный отецъ огромнаго семейства, которое слдуетъ за нимъ подъ руководствомъ матери и служанки, рискующихъ потерять кого нибудь изъ членовъ юной отрасли. — Который изъ нихъ отправляется въ Грэвзэндъ?
— Проходите дальше, сэръ, отвчаетъ пароходный служитель. — Не угодно ли вамъ пожаловать на другой пароходъ.
При этомъ почтенный отецъ семейства, опасаясь быть жертвою мистификаціи, и попечительная мать черезчуръ озабоченная опаснымъ положеніемъ семейства, располагаются на Маргэтскомъ пароход. Поздравивъ себя съ пріобртеніемъ прекраснаго и спокойнаго мста, отецъ отправляется къ труб взглянуть на свой багажъ, который, судя по слабому воспоминанію, онъ отдалъ какому-то человку, чтобы снести куда ему угодно. Но, къ крайнему изумленію джентльмена, между грудами чемодановъ, узловъ, ящиковъ и коробовъ не открылось даже ни малйшаго сходства съ его поклажей. Джентльменъ немедленно обращается къ полицейскому чиновнику и объясняетъ ему свое недоумніе въ присутствіи другого джентльмена — отца другого семейства — маленькаго, худенькаго человка, который вполн соглашается съ предположеніемъ, что въ этомъ пароходномъ обществ начинаютъ быстро наводиться безпорядки, и что для искорененія ихъ непремнно нужно бы принять самыя строгія мры, что пассажиры ни подъ какимъ видомъ не обязаны жертвовать своимъ достояніемъ, и что если пропавшая поклажа не будетъ немедленно отъискана, то онъ непремнно постарается распубликовать объ этомъ въ газетахъ, потому что публика никогда не должна быть жертвою такой обширной монополіи. Въ свою очередь, чиновникъ возражаетъ на это, что Общество Екатерининскихъ доковъ, съ самого начала своего существованія, постоянно старалось охранять жизнь и имущество людей, которые избирали его въ посредники; что онъ нисколько не сталъ бы удивляться, еслибъ подобное обстоятельство случилось въ Обществ пароходовъ "Лондонскаго моста", потому что на нравственность того Общества едва ли кто поручится; что, наконецъ, онъ убжденъ, что тутъ скрывается какое нибудь недоразумніе, и что джентльменъ отъищетъ свою поклажу прежде, чмъ прідетъ въ Маргэтъ.
Нашъ джентльменъ, воображая, что онъ сразу опровергнетъ вс возраженія полицейскаго чиновника, объявляетъ, что онъ и не думаетъ хать въ Маргэтъ, и что на его чемодан весьма ясными двухъ-дюймовыми буквами сдлана надпись: "принадлежитъ Грэвзэндскому пассажиру", При этомъ открытіи, чиновникъ немедленно разъясняетъ ошибку, вслдствіе чего все семейство почтеннаго джентльмена со всевозможною скоростью переправляется на Грэвзэндскій пароходъ и открываетъ, къ своему особенному удовольствію, что чемоданъ ихъ покоится на палуб, а къ крайнему неудовольствію, что покойныя мста давно уже заняты. Вслдъ за тмъ раздается звонокъ, подающій сигналъ къ отплытію парохода, и между пассажирами начинается необыкновенное движеніе. Вы замчаете, что многіе подъ тактъ звонка убгаютъ съ парохода и вбгаютъ на него. Звонокъ замолкаетъ. Пароходъ отваливаетъ. Т, которые прощались съ своими друзьями на пароход, уносятся въ Грэвзэндъ противъ всякаго желанія, а т, которые прощались на пристани, открываютъ, что они очень не кстати растянули церемонію прощальнаго обряда. Т изъ пассажировъ, которые имютъ билетъ для цлаго сезона, спускаются въ каюту завтракать; т;, которые купили нумеръ утренней газеты, располагаются читать ее; и, наконецъ, т, которые въ первый разъ плывутъ по Темз, отправляются къ носу парохода и любуются живописными берегами Темзы.
Одушевленіе пассажировъ начнетъ распространяться вмст съ тмъ, какъ пароходъ, достигнувъ Блаквола, приметъ боле быстрый ходъ. Старыя женщины, которыя принесли съ собой огромныя плетеныя корзины, весьма серьёзно принимаются за уничтоженіе тяжелыхъ сандвичей и съ видимымъ удовольствіемъ прикасаются къ рюмочк, передаютъ ее своимъ друзьямъ и время отъ времени пополняютъ ее изъ плоской фляжки съ желудочными каплями. Не забывается при этомъ случа и джентльменъ въ высокой фуражк, который играетъ на арф, и угощается, частію для выраженія удовольствія, какое онъ доставилъ своей плнительной игрой, а частію и для того, чтобъ заставить его проиграть какую нибудь національную плясовую псню, подъ звуки которой маленькій Аликъ, пузатый ребенокъ въ красныхъ шерстяныхъ чулкахъ, къ невыразимому удовольстію семейнаго кружка, длаетъ на палуб нсколько неловкихъ прыжковъ. Двицы, которыя принесли въ своихъ ридикюляхъ первый томъ новаго романа, длаются чрезвычайно задумчивы и весьма краснорчиво начинаютъ распространяться передъ мистеромъ Броуномъ или мистеромъ О'Бріеномъ о лазури неба по прозрачности воды. Мистеръ Броунъ или мистеръ О'Бріенъ, смотря по обстоятельствамъ, замчаетъ при этомъ случа, что съ недавняго времени онъ сдлался совершенно нечувствителенъ къ красотамъ природы, что вс его мысли и желанія сосредоточены на одномъ только предмет. При этомъ признаніи молоденькая лэди поднимаетъ голову и, не умя скрыть своего смущенія, снова опускаетъ ее и перевертываетъ слдующій листокъ романа съ большимъ затрудненіемъ, — вроятно, для того, чтобы воспользоваться случаемъ продолжительнаго пожатія руки.
Телескопы, сандвичи и холодный грогъ требуются въ большомъ количеств 23;. Боле скромные мужчины, которые до этого посматривали въ машину, находятъ, къ величайшему своему удовольствію, предметъ, на которомъ завязывается между ними разговоръ, и предметъ этотъ не только интересенъ, но и весьма назидателенъ, а именно: водяные пары и примненіе ихъ къ машинамъ всякаго рода.
— Удивительная вещь этотъ паръ! замчаетъ одинъ джентльменъ.
— Ахъ, да! съ глубокимъ вздохомъ отвчаетъ другой. — Вы говорите совершенную правду, сэръ.
— Какая необыкновенная сила въ немъ!
— Огромная! ужасная!
— Чего только ныньче не длается посредствомъ паровъ!
— Правда ваша, милостивый государь!
И глубокій вздохъ снова повторяется и при этомъ случа сопровождается весьма выразительнымъ киваньемъ головы.
— Но при всемъ томъ онъ еще въ младенчеств… требуетъ большихъ усовершенствованій.
Подобныя замчанія, обыкновенно, служатъ ни только началомъ разговора, который продолжается до окончанія поздки, но очень часто основаніемъ знакомства между полдюжтною джентльменовъ, которые имютъ въ Грэвзэнд семейства, берутъ на цлый сэзонъ билетъ на пароходъ и обдаютъ на этомъ пароход регулярно каждый день.
X. ОМНИБУСЫ
Кто изъ нашихъ читателей не согласятся, что публичныя средства къ перезду изъ одного города въ другой и даже изъ одной улицы въ другую доставляютъ обширное поле для удовольствія и для наблюденія. Изъ всхъ публичныхъ средствъ къ сообщенію, которыя учреждались съ незапамятныхъ и до нашихъ временъ, омнибусы боле всхъ другихъ знакомы намъ. Правда, мы знакомы также и съ почтовыми каретами; но признаемся, что хотя этотъ родъ экипажей прекрасенъ во всхъ отношеніяхъ, но въ немъ замчается весьма важный недостатокъ, и именно: вы не находите въ немъ никакой перемны никакого разнообразія, особливо на длинной станціи, когда внутри кареты помстилось шесть человкъ и когда эти люди остаются вашими спутниками до конца дороги. Кром того, посл первыхъ двнадцати часовъ зды пассажиры длаются весьма серьёзны и начинаютъ обнаруживать сильное расположеніе ко сну; а нужно ли говорить, что когда вы увидите человка въ спальномъ колпак, то теряете къ нему всякое уваженіе? по крайней мр такъ случается съ нами. Дале: на гладкой дорог пассажиры становятся черезчуръ прозаичны и начинаютъ разсказывать вамъ длинныя исторіи; даже и т пускаются въ ораторство, которые вообще небольшіе охотники да пустословія, а это — обстоятельство, согласитесь, весьма непріятное, особливо для путешественника, которому предстоитъ прохать нсколько сотъ миль. Однажды намъ самимъ случилось прохать четыреста миль съ толстымъ джентльменомъ, который при каждой перемн лошадей требовалъ, чтобы ему подали въ окно кареты стаканъ горячаго грога. А вдь это куда какъ непріятно! Въ другой разъ намъ случилось хать съ блокурымъ юношей весьма болзненнаго вида и съ незамтной шеей, который возвращался въ городъ изъ школы, подъ покровительствомъ кондуктора, и которому предназначено было остаться въ мстечк Кроссъ-Кійсъ впредь до востребованія. А это намъ показалось въ тысячу кратъ хуже джентльмена съ безпрерывными стаканами горячаго грога. Дале: вы испытываете цлый рядъ злополучій, неизбжныхъ при выход пассажира, и, въ добавокъ ко всему этому, весьма часто случается, что въ ту минуту, какъ вы начинаете засыпать, у кондуктора является необходимость въ коричневомъ свертк, который сколько ему помнится, положенъ подъ вашимъ сидньемъ. Вы привстаете: начинаются шумъ и шаренье по ящикамъ, и когда ваше расположеніе ко сну совершенно исчезаетъ, когда ноги ваши едва не цпенютъ отъ ненатуральнаго, скорченнаго положенія, кондуктору внезапно приходятъ на память, что онъ положилъ этотъ свертокъ въ ящикъ подъ козлами. Дверца кареты затворяется; свертокъ отъискивается; карета трогается съ мста, и кондукторъ начинаетъ трубить въ свой рожокъ такъ громко и пронзительно, какъ будто нарочно затмъ, чтобъ надсмяться надъ вашей досадой.