Очерки по психологии бессознательного (сборник)
Шрифт:
Разумеется, из подобных компенсаций не следует делать вывод о том, что чем глубже сознательный разум погружается в универсальные проблемы, тем более далеко идущие компенсации выдвигает бессознательное. Возможны легитимные и нелигитимные подходы к обезличенным проблемам. Экскурсы подобного рода легитимны лишь тогда, когда они исходят из глубочайших и самых подлинных запросов индивида; они нелигитимны, когда представляют собой либо простое интеллектуальное любопытство, либо бегство от неприятной действительности. В последнем случае бессознательное прибегает к слишком человеческим и исключительно личностным компенсациям, манифестная цель которых – вернуть сознание обратно в повседневную реальность. Люди, которые действуют нелегитимным образом, витают в бесконечном и часто видят до смешного банальные сновидения, призванные «пригасить» кипучую энергию сновидца. Таким образом, из самой природы компенсации мы сразу же можем сделать вывод о серьезности и оправданности сознательных устремлений.
Очевидно, существует немало людей, которые не боятся допустить, что бессознательное может нести в себе «великие» идеи. Они могут возразить: «Неужели вы действительно верите, будто в бессознательном содержится нечто вроде конструктивной критики нашего западного склада мышления?» Разумеется, если эту проблему рассматривать интеллектуально и приписывать бессознательному рациональные намерения, вопрос станет абсурдным. Но не следует навязывать нашу психологию сознания бессознательному. Его ментальность инстинктивна; оно не обладает развитыми функциями и «думает» не так, как мы понимаем «мышление». Оно просто создает образ, отвечающий сознательной
Нашему сновидцу могло бы пригрезиться, что этот якобы неразрешимый конфликт, возможно, является предубеждением, мыслительной схемой и обусловлен временем и местом. В кажущемся сложным сновидческом образе можно легко обнаружить инстинктивное здравомыслие, крошечный зародыш рациональной идеи, которую более зрелый разум, возможно, с таким же успехом мог бы осмыслить вполне сознательно. Во всяком случае китайские философы размышляли об этом много веков назад. На редкость адекватное и гибкое оформление мысли есть прерогатива того первобытного, природного духа, который все еще жив во всех нас и затмевается только односторонностью развития сознания. Если мы рассматриваем бессознательные компенсации под этим углом зрения, то вполне справедливо нас могут обвинить в осуждении бессознательного преимущественно с точки зрения сознания. И действительно, следуя этим рассуждениям, я всегда исходил из того, что бессознательное просто реагирует на сознательные содержания, хотя и весьма примечательным образом, но все же при отсутствии собственной инициативы. Но у меня нет никакого намерения создать при этом впечатление, будто бессознательное просто реактивно во всех случаях. Наоборот, имеется очень много данных, из которых будто бы следует, что бессознательное может не только быть спонтанным, но и брать на себя бразды правления. Есть бессчетное число случаев, когда люди просто застывают в пустой бессознательности, становясь в результате невротиками. Благодаря неврозу, вызванному бессознательным, они освобождаются от своей апатии, несмотря на собственную лень и зачастую отчаянное сопротивление.
На мой взгляд, было бы неправильно полагать, будто в таких случаях бессознательное действует в каком-то смысле по продуманному, всеобщему плану и стремится к реализации определенной цели. Я не нашел ничего для подтверждения подобного предположения. Силой влечения – в той мере, в какой мы можем ее осознать, – является, видимо, только потребность в самореализации. Если бы вопрос стоял об всеобщем целеполагающем плане, то, наверное, все индивиды, приветствующие избыток бессознательности, невольно побуждались бы к более высокой степени осознанности. Но здесь явно не тот случай. Существуют обширные массы людей, которые, несмотря на их явную бессознательность, никогда не станут невротиками. Лишь те немногие, отмеченные подобной судьбой, и есть, собственно, «высшие» люди, по каким-либо причинам, однако, слишком задержавшиеся на первобытной ступени. Их природа не смогла в течение длительного срока вынести несвойственную им тупость. Вследствие узости своего сознания и ограниченности своего существования они сэкономили энергию, которая мало-помалу скопилась в бессознательном и наконец взорвалась в виде более или менее острого невроза. Этот простой механизм вовсе не обязательно скрывает какой-то «план». Для объяснения «за глаза» хватило бы вполне понятного стремления к самореализации. Можно было бы говорить и о позднем созревании личности.
Поскольку в высокой степени вероятно, что мы пока еще довольно далеки от того, чтобы достичь вершины абсолютного сознания, от каждого следует ожидать устремления к расширению сознания. Соответственно можно предположить, что бессознательные процессы постоянно обеспечивают нас такими содержаниями, которые, осознаваясь, увеличивают объем сознания. Рассматриваемое таким образом бессознательное выступает в качестве источника опыта, не ограниченного по объему. Если бы оно было простым отражением по отношению к сознанию, то было бы уместно обозначить его как психический зеркальный мир. В таком случае главный источник всех содержаний и действий находился бы в сознании, а в бессознательном не было бы ничего, кроме искаженных отражений сознательных содержаний. Творческий процесс был бы замкнут в сознании, а все новое оказывалось бы не чем иным, как сознательным изобретением и ловкостью ума. Но эмпирические факты свидетельствуют об обратном. Любой творческий человек знает, что спонтанность является самой сутью творческой мысли. Поскольку бессознательное – не просто зеркальное отражение, а самостоятельная продуктивная деятельность, то сфера его опыта есть особый мир, особая реальность, о которой можно сказать, что она воздействует на нас, как и мы воздействуем на нее, – точно так же мы говорим о внешнем мире как сфере опыта. И точно так же как материальные предметы являются составляющими элементами этого мира, и психические факторы составляют объекты внутреннего мира.
Идея психической объективности отнюдь не открытие. Фактически это одно из самых ранних и всеобщих «достижений» человечества: речь идет об убеждении в конкретном существовании духовного мира. Мир духов, безусловно, был не изобретением в том смысле, в каком можно говорить об изобретении огня – добывании его путем трения, а результатом опытного восприятия или осознания некой реальности, нисколько не уступавшей материальному миру. Сомнительно, чтобы вообще существовали дикари, не знакомые с «магическим воздействием» или «магической субстанцией». («Магический» – просто другое слово, заменяющее «психический».) Вероятно также, что почти всем известно о существовании духов [135] . «Дух» – это психический факт. Как мы отличаем нашу собственную телесность от телесности других, так и первобытные народы, если они вообще знают что-либо о «душе», делают различие между своими душами и духами, причем последние воспринимаются ими как чужеродные и не «принадлежащие им». Они суть предметы внешнего восприятия, в то время как собственная душа (или одна из нескольких душ, если предполагается множественность), которой приписывается родство с духами, обычно не воспринимается в качестве предмета так называемого чувственного восприятия. После смерти душа (или одна из различных душ) становится духом, который переживает умершего, и притом частенько с некоторой порчей характера, отчасти противоречащей понятию о личном бессмертии. Батаки [136] , живущие на Суматре, утверждают, будто люди, добрые при жизни, в качестве духов становятся злонамеренными и опасными. Почти все, что первобытные говорят о злых выходках, которые духи
135
Сообщения, свидетельствующие об обратном, заставляют думать о том, что страх перед духами иногда настолько велик, что люди действительно отрицают существование духов, которых нужно бояться. Я сам наблюдал это среди жителей у горы Элгон в Африке.
136
Wamecke J. Die Religion der Batak / Religions-Urkunden der Volker. IV. Vol. I. Leipzig, 1909.
137
См.: Die psychologischen Grundlagen der Geisterglaubens // Ober psychische Energetik und das Wesen der Tr"aume, l. Aufl. 1948 Ges. Werke, Bd. 8; а также: Jane A. Geistererscheinungen und Vorzeichen. 1958.
138
Это выражение заимствовано из психоанализа, в то время как в аналитической психологии оно заменяется выражениями «праобраз» и «архетип родителей». Само слово «imago» в переводе с латинского означает «Изображение», «призрак», «видимость», «отражение», «копия». Множ. число – imagines – означает также «восковые портреты предков или родителей». В латинском это слово женского рода.
Простодушному человеку, конечно, невдомек, что ближайшие родственники, непосредственно на него влияющие, зарождают в нем образ, лишь отчасти копирующий их самих, отчасти же он создается из материала, взятого у самого субъекта. Имаго выстраивается из воздействия родителей и специфических реакций ребенка; поэтому оно является образом, лишь весьма условно воспроизводящим объект. Естественно, простодушный человек верит в то, что родители таковы, какими он их видит. Этот образ проецируется бессознательно, и, когда родители умирают, спроецированный образ продолжает действовать, как если бы он был самостоятельно существующим духом. Первобытный человек в этом случае говорит о родительских духах, возвращающихся по ночам («ночные призраки»=«revenants»), современный же человек называет это отцовским или материнским комплексом.
Чем больше ограничено поле сознания человека, тем в большей мере психические содержания (imagos) являются квазивнешними: либо в форме духов, либо в виде магических потенций, спроецированных на живых людей (колдуны, ведьмы). На некоторой более высокой ступени развития, где уже налицо представление о душе, проецируются теперь не все имаго (там, где это имеет место, даже деревья и камни беседуют друг с другом), а тот или иной комплекс, по меньшей мере, настолько сближается с сознанием, что ощущается уже не как чужеродный, а скорее как ему свойственный. Все же это чувство «принадлежности» поначалу не заходит настолько далеко, чтобы соответствующий комплекс воспринимался как субъективное сознательное содержание. Он в некотором смысле остается между сознанием и бессознательным, так сказать, в полутени, с одной стороны, хотя и принадлежа или будучи родственным субъекту сознания, с другой же стороны, в плане автономности в качестве последнего он выступает против сознания, во всяком случае не обязательно повинуясь субъективной интенции, а скорее даже подчиняя ее себе, частенько как источник вдохновения, предостережения или «сверхъестественной» информации. Психологически такое содержание следовало бы объяснять как частично автономный комплекс, еще не полностью интегрированный в сознание. Архаические души, каковыми являются египетские Ба и Ка, суть комплексы подобного рода. На более высокой ступени, в особенности у всех западных культурных народов, этот комплекс всегда женского рода – anima и – разумеется, не без глубоких и значительных на то оснований.
II. Анима и Анимус
Среди всевозможных духов духи родителей – самые важные, отсюда и повсеместное распространение культа предков. В своей первоначальной форме культ предков служил умиротворению привидений, но в культурах более развитых привел к созданию моральных и воспитательных институтов, таких, как, скажем, в Китае. Для ребенка родители – самые близкие и влиятельные родственники. Но по мере его взросления это влияние все более ограничивается, соответственно родительские имаго во все возрастающей степени вытесняются из сознания и по причине своего ограничивающего характера легко приобретают негативный оттенок. В этом смысле родительские имаго остаются чужеродными элементами, пребывающими где-то «вне» собственной психической жизни, в частности, у взрослого мужчины их место занимает женщина, выполняющая роль окружающей среды, оказывающей на него непосредственное влияние. Она становится его спутником, она принадлежит ему в той степени, в какой разделяет с ним его жизнь и более или менее схожа с ним по возрасту. Она не превосходит его ни жизненным опытом, ни авторитетом, ни физической силой. Будучи весьма влиятельной, как и родители, она являет собой имаго относительно автономной природы, но не то неосознаваемое родительское имаго, а имаго, ассоциированное с сознанием. Женщина со своей совершенно особой психологией является и всегда была источником информации о вещах, недоступных мужскому знанию. Она может служить для него вдохновляющей силой; ее интуитивная способность, зачастую превосходящая мужскую, может предостеречь его в нужный момент, а ее чувство, ориентированное на личное, способно направить его на те пути, которые его собственные, менее личностно акцентированные чувства могли бы никогда не обнаружить. То, что Тацит сказал о германских женщинах, оказывается в данном отношении весьма точным [139] .
139
См.: Tacitus. Germania. Par. 18, 19.
Здесь, без всякого сомнения, кроется один из главных источников фемининности. Но это, видимо, не единственный его источник. Нет мужчины, который был бы настолько мужественным, чтобы не нести в себе ничего женского. На деле как раз получается так, что очень мужественным мужчинам, хотя это тщательно скрывается и маскируется, присуща весьма тонкая эмоциональная жизнь, часто неверно описываемая как «женственная». Мужчине вменяется в добродетель подавление, насколько это возможно, своих женственных черт, так же как для женщины, по крайней мере до сих пор, считалось неприличным быть мужеподобной. Вытеснение женственных черт и склонностей, естественно, ведет к накоплению этих качеств в виде притязаний в бессознательном. Столь же естественно имаго женщины (душевный образ) становится вместилищем этих притязаний, из-за чего мужчина в выборе любимой частенько подвергается искушению желать ту женщину, которая более всего соответствовала бы особому типу его собственной бессознательной женственности, т. е. женщину, которая могла бы по возможности без колебаний воспринять проекцию его души. Хотя такой выбор чаще всего рассматривается и ощущается как идеальный, но с таким же успехом может оказаться, что мужчина у всех на глазах женится на женщине, обладающей такой же, как у него, наихудшей слабостью. Именно так можно объяснить некоторые странные брачные союзы.