Очищение
Шрифт:
— Ну, это уже сверхнаглость, — неохотно признал Векслер.
Данцигер кивнул.
— Они считают, что установили ещё двоих, мужчину — некоего Уинго и женщину по имени Маги, которых вы, может быть, помните по той большой перестрелке в «ОК Коррал» в Портленде вместе с Локхартом, которую показывали по всем каналам, а Кэсси Рэнсом получила за этот репортаж пулитцеровскую премию. Обращаю ваше внимание, что для выполнения этой задачи Добрармия направила сюда свою лучшую команду, а они не сделали бы этого и не стали бы рисковать своими лучшими людьми без очень серьёзной предварительной разведки. Все полицейские согласны, что у расистов здесь, в Голливуде есть какая-то шпионская сеть, работающая на Добрармию. Действительно,
— Читая «Вэрайети» и журналы и просматривая Интернет можно узнать почти всё, что нужно о любом человеке в Голливуде, — заметил Векслер. — Это часть цены, которую мы платим за известность.
— Да, но информация Добрармии представляется гораздо более глубокой, чем эти сведения, — ответил Данцигер. — Знаете, что сейчас думает полиция о том, как они выбрались из «Кодака» в вечер убийств? На двух краденых полицейских машинах, одетые в форму полиции Лос-Анджелеса, которая была получена из костюмерной киностудии «21-й век Фокс». Два полных комплекта исчезли примерно в это время.
Как это могло случиться? И как эти чужаки могут передвигаться по городу и скрываться от закона, в городе, где все по привычке следят друг за другом. По картам с домами звёзд, которые они купили у торговцев на Холливуд и Вайн? Нет, господа, этим людям помогают и помогают изнутри. Помогают голливудцы. Кто-то из наших рядов оказывает им помощь. Полиция ищет стрелявших, но без особого успеха. Нам надо сосредоточиться на поиске среди своих людей. Предателей нашего города и нашей отрасли, которые ввергли нас в этот ужас и которые — среди нас.
— Ну и как мы сможем это сделать? — спросил Блостайн.
— Мы введём в дело Марти Шульмана, — решительно отчеканил Данцигер.
— «Еврейскую кувалду»? — удивился Блостайн.
— Ему не очень нравится эта кличка, — заметил Данцигер. — И он думает, что тот фильм был идиотским. Ну, так оно и есть.
— Ну да, я же забыл, что он — твой зять, — усмехнулся Блостайн. — А он, правда, так крут, как о нём говорят?
— Что я могу тебе ответить? — воскликнул Данцигер, возведя руки к небу, как это как обычно делают евреи. — Мужик живёт с моей сестрой Кэрол почти пятнадцать лет.
— Я тебя понял, — кивнул Блостайн. — О’кей, мы нанимаем твоего крутого зятя, но, собственно, к чему?
— Установить, что, чёрт возьми, случилось в вечер Оскара, кто в этом был замешан, и я говорю не об этих оборотнях из северной тундры, а имею в виду тех наших собственных дрессированных гоев, которые привели сюда этих дикарей. Кто предал нас? Кто посмел протянуть грязные лапы к зенице ока Божьего? Установим это, а потом подумаем, как использовать полученные сведения. Не заключать сделку с этими убийцами, а уничтожить их.
— Если Марти сможет сделать это для нас, ты знаешь, деньги не будут проблемой, — проникся идеей Блостайн.
— Ты ещё не получил от него счёт, — предостерёг его Данцигер.
Лицензированный частный сыщик Мартин Шульман очень не любил, когда его называли «еврейской кувалдой», так как фильм с таким названием [66] действительно был исключительно тупым даже по меркам Голливуда. Однако эта кличка прилипла к Мартину, и поэтому всякий раз, когда его спрашивали об этом, он отвечал, что «это значит, что я — еврей Майк Хаммер».
66
В России название фильма перевели как «Убойный молот». — Прим. перев.
Внешне он ни в коей мере не выглядел круто. Шульману шёл сорок первый год, и этот толстый, лысый и волосатый как обезьяна коротышка с круглой оплывшей еврейской физиономией и
И тем не менее Марти Шульман был умён, и, что ещё важнее для Голливуда, хитёр. Он был жестоким, совершенно бессовестным и очень хорошо знающим своё дело, то есть решал щекотливые вопросы кинематографической кошерной мафии, которая управляла Г ородом мишуры.
Он и представлялся на визитных карточках, не как «Частный сыщик», а «Мартин Шульман — консультант по решению проблем». Много раз он сидел в офисе Сида Глика, Лу Волтца или другого магната, или в роскошном доме известного актера или актрисы, и говорил клиенту: «Сид», («Лу» или кто-нибудь другой). «Тут такое дело. Я не берусь за разводы, не копаюсь в прошлой жизни, не хожу хвостом за людьми, не проверяю учёт на складе и тому подобное. Ты нанимаешь меня не для того, чтобы я выследил кого-то и узнал, с кем он трахается, или поймал того, кто запускает руку в кассу. Или что предлагают другие студии твоим режиссёрам и талантам, какие сценарии они готовят, не для такой чепухи. Я решаю проблемы. Ты рассказываешь, в чём твои трудности, кто твоя проблема, а я устраняю эту проблему. А когда проблема исчезает, я говорю тебе, сколько это стоило, и ты платишь, не задавая вопросов и не спрашивая, как всё было сделано. Никогда».
Марти Шульман знал в Голливуде всех, кто чего-нибудь стоил, и многих из тех, кто не стоил ничего. У него были постоянные платные осведомители на каждой студии, в каждом городском правительственном учреждении, в каждом шикарном ресторане, бистро, гостинице и «неболтливом» мотеле, в каждой больнице и врачебном кабинете, в каждой охранной компании и во всех частных спортивных и оздоровительных центрах южной Калифорнии. Это была частная разведывательная система, которая заставляла ФБР краснеть от стыда за свои сети информаторов. Не говоря уже о том факте, что Шульман давал взятки половине полиции Лос-Анджелеса и ведомству шерифов округа, плюс окружному коронеру [67] для ровного счёта.
67
следователю по убийствам — Прим. перев.
Шульман знал, кто берёт и даёт взятки, за что и какие. Он знал, где зарыты секреты Голливуда, иногда в буквальном смысле. Знал, кто и на каких наркотиках сидит, и все их идиотские выходки под действием этой дряни. Знал, кто был нормальным, кто — педерастом, а кто — бисексуалом, скотоложцем или некрофилом. Его сложная система незаконного прослушивания и электронного наблюдения соперничала с подобной системой министерства внутренней безопасности.
В секретном шкафу Шульман держал длинные ряды картотечных ящиков и не только с бумажными папками, но и с тысячами кассет, компакт- и видеодисков, видеофильмов с информацией, незаконно полученной в результате его личного шпионажа, которая приносила ему доходы от шантажа, равные годовым доходам, ежегодно указываемым им в налоговой декларации. Этот тайный склад грязи на обитателей всего города приобрёл в сплетнях сказочные размеры, и значительная часть элиты Голливуда жила в страхе, что ленты, видеозаписи и стенограммы всех их тайных грехов будут когда-нибудь обнародованы Шульманом.