Очищение
Шрифт:
Но Марк не знал, что остались обсуждать Андре Норре и барон. Он даже не подозревал, как именно барон собирается прорываться в город в случае неудачи с захватом яхты.
Течение было не сильным. Оно вообще едва чувствовалось, когда баронет отлепился от бревна и приник к еле покачивающемуся корпусу судна. Он видел смутно, как по якорной цепи уже кто-то стал подниматься на корабль. Он хотел остановить этого, но не решился нарушить тишину. Оглядев головы тех, кто уже прибыл и, видя, как подплывают остальные, баронет кивнул своему помощнику. Тот осторожно оттолкнулся от борта и поплыл на другую сторону командовать захватом.
Рассчитав время и надеясь, что помощник уже на месте баронет негромко скомандовал
Вскоре пришла и его очередь взбираться на борт. Сравнительно легко он вытащил тело из воды, но вот дальше требовалась сноровка, которой у бывшего пастора не было. Шажок за шажком он ступал по борту, подтягивая себя руками. А тем временем к его злости на борту уже началась резня. Крики, шум и даже несколько пистолетных выстрелов, это нисколько не ободрило баронета. У всех его «пиратов» что и было от силы так это ножи да пара шпаг у самых выносливых. Да просто, потому что потонули бы все с большей амуницией. Взбираясь на борт, баронет только гадал, засада ждала их на борту или это спонтанный отпор, данный горожанами.
Наконец он выбрался на палубу и разглядел нескольких поверженных людей на ней. Из своей полуголой команды он упавшими не увидел никого. И то радость. Подобрав с палубы тяжелый армейский палаш, баронет обрадовался и вовсе. С ножом пусть и длинным он управлялся хуже, чем с этим оружием.
– Вниз! – скомандовал он и открыл люк, ведущий в трюм. Сам он не стал спускаться. Вместо этого он, взяв с собой еще пятерых, направился к дверям, ведущим в каюты штурмана и капитана. К его несказанной радости там было пусто.
Через десяток минут ему доложили, что корабль полностью в их руках. Кроме уснувших вечным сном охранников на палубе больше ничья кровь пролита не была.
2.
Пробираясь лесом и стараясь никому не попасться на глаза Питер и Ингрид наверное сами бы не смогли ответить, что их так потянуло в это приключение. И он, и она уже не раз поцарапанные ветками деревьев так и не решались слезть с лошадей и пойти пешком. Им, наверное, казалось, что верхом они менее уязвимы для кого-либо.
Уверенности юным искателям неприятностей прибавляло и оружие, которое они захватили, из замка сбегая. У мальчика на перевязи висел широкий палаш, а, опирая на луку седла, он вез взведенный, но без стрелы арбалет. Болты для этого орудия свисали в обычной, но прочной сумке у его колена. Он искренне надеялся, что у него хватит времени и сноровки, чтобы уложить в ложе стрелу в случае нужды. Он ведь целый день тренировался. Девушка только головой качала на такие заявления.
Более разумная Ингрид прекрасно понимая, что ни у нее, ни у мальчика никакого опыта в оружии не было взяла стражницкую пику. У этого оружия было одно несравненное преимущество. Оно отпугивала противника и не позволяло ему приблизится. На что собственно она и рассчитывала. Правда она никогда не предполагала, что такая нетяжелая пика уже через пару часов станет просто невыносимым грузом в ее руках. А езда по лесу не позволяла даже упереть оружие в стремя или специальный кожаный упор подвешенный там же на уровне стремени.
Когда лошади вышли из леса, и мальчик и девушка облегченно вздохнули. Ингрид уложила пику на бедра и уставшей рукой отчаянно заболтала в воздухе. Она так боялась утерять это оружие, что ее пальцы, цеплявшиеся за древко чуть ли не сводило судорогой.
Оглядывая открывшиеся перед ними поля, Питер и Ингрид заметили вдалеке призрачные струйки дыма уходящие вверх. Еще не подозревая, что это там горит, Ингрид первая погнала лошадь вперед. Питер, закидывая арбалет на плечо, поспешил за ней. Он, конечно, хотел окрикнуть Ингрид, чтобы она не торопилась. В такой густой и высокой траве лошади легче легкого оступиться и выбросить седока из седла. Но Ингрид его бы не услышала, а, даже услышав, вряд ли послушалась маленького помощника конюха. Медленно, но уверенно Питер нагонял баронессу лишь кривясь, когда тяжелый арбалет подскакивая больно ударял по плечу. Вырвавшись вперед на приличное расстояние метров в двести, девушка даже не думала притормозить подождать мальчика. Она только изредка с веселой улыбкой оборачивалась и словно настоящий воин вскидывала пику вверх подавая ему сигнал поспешить. И он спешил, страдая от такого неудобного оружия как арбалет.
Что случилось дальше, мальчик, сначала не понял. Лошадь Ингрид, словно с подсеченными ногами рухнула и покатилась, подминая хрупкую девушку под собой. С почти остановившимся от страха за нее сердцем, мальчик еще сильнее ударил ногами в бока лошади, подгоняя и заставляя уже полностью выкладываться. Пары минут ему хватило, что бы уже почти добраться до места падения Ингрид. Но заметив нечто странное в густой траве, нечто неправильное, он резко потянул поводья. От боли заржавшая лошадь чуть не скинула его, резко пытаясь, остановится. Арбалет едва не вырвался из рук мальчика. Только чудом никого не поранил оголенный палаш на перевязи.
Ни секунду не медля мальчик согнулся, сунул руку в мешок с арбалетными болтами и вытянул один. Натренированно он уложил болт в ложе и приготовился к стрельбе.
И тогда тот в кого целился мальчик поднялся из травы. А за ним, доводя мальчика до паники, стали подниматься и другие. Страшные… с, обезображенными кровоточащими язвами, лицами и руками. Злые и ненавидящие всех вокруг они поднимались из травы и у мальчика от страха стало скручивать в невыносимом спазме живот. Он жмурился от боли, но не сводил своего оружия с того, кто поднялся первым.
В руках проклятого была здоровая алебарда и на ярком солнце Питер без труда разглядел кровь на ее лезвии. Именно это страшное орудие подрубило на полном скаку ноги лошади. Именно из-за этого страшного как сам черт человека, баронесса скорее всего была мертва.
Мальчик не понимал, что он делает. Будь на его месте кто другой он быть может испугался этой вставшей из травы армии живых мертвецов. Он испугался бы мести тех, кто, обозлено смотря на него, все приближались, поигрывая своим оружием. Но мальчик кажется давно уже не владел ни собой ни собственными желаниями. Пальцы нащупали спусковую скобу и не спеша, потянули ее вверх.
Стрела вонзилась в живот алебардщика и кажется в рану даже затянуло его домотканую рубаху. Он согнулся от непереносимой боли и с удивлением поглядел на оперение болта, торчащее из его тела. А потом он закричал. От боли и жалости к самому себе. Хотя чего было себя жалеть, если жить ему оставалось от силы дня три-четыре.
Крик этот кажется стал сигналом другим заболевшим нападать. И они спешили к побледневшему от страха Питеру, словно через волны ступая сквозь густую траву. Видя, что скоро его достанут пиками и мечами мальчик отогнал лошадь на сотню метров и с отчаянием смотрел на проклятых. Они длинной цепью наступали на него, все больше и больше охватывая мальчика полукругом. Страх его передался и лошади. Кобыла ржала и словно требовала спасаться бегством. Но мальчик не мог. Там в траве, подмятая лошадью, лежала Ингрид. Она быть может и была мертва, но именно в тот момент мальчик решил что теперь он не отступит. Страшный позор того как он оставил собственную мать умирать одну, всплыл в его памяти и он понял что позора оставить еще, и самого последнего на земле человека, которому он не безразличен он не перенесет.