Один год из жизни Уильяма Шекспира. 1599
Шрифт:
Глобус строится!
От дома в Саутуорке, неподалеку от тюрьмы Клинк, в приходе Спасителя, где не так давно поселился Шекспир, было рукой подать до строительной площадки Глобуса, и, конечно, ранней весной 1599-го Шекспир туда часто наведывался, чтобы собственными глазами увидеть, как идут дела. Он чувствовал прилив сил: наконец вздохнув спокойно и позабыв о неурядицах прошлого, он с воодушевлением принялся за работу, ведь новый театр — это всегда новые ожидания. Место для театра выбрали удачно: за городской чертой, в районе Бэнк-сайд, на южном берегу Темзы; Саутуорк — средоточие народных увеселений (бордели,
В Саутуорке Шекспира большей частью окружали лодочники (они составляли до четверти всех работников прихода), а не купцы и музыканты, как в приходе святой Елены в престижном районе Бишопсгейт, где он снимал жилье раньше. Жизнь в Саутуорке шла полным ходом: район активно заселялся, на улицах было полным-полно людей, и цены на аренду росли не по дням, а по часам. Однако уже ярдах в ста от Темзы взору открывался буколический пейзаж — поля, фермы, запруды, болотистая местность.
Во время строительства театра к Шекспиру, жившему поблизости, должно быть, неоднократно обращались за советом по поводу устройства сцены. Планировалось, что Глобус лишь внешне будет выглядел как Театр, во всем остальном — расположении сцены, балкона, люков, машинерии, задника, дверей для входа и выхода персонажей — Шекспир просил строителей неукоснительно следовать пожеланиям труппы и его собственным. В единственном сохранившемся документе от 16 мая 1599-го (на латыни) упоминается новый дом с садом «в собственности Уильяма Шекспира и других пайщиков». Не ясно, идет ли речь о строительстве Глобуса, или же, что вероятнее, о другом здании, неподалеку, однако благодаря этому свидетельству можно предположить, что роль Шекспира в новом предприятии была достаточно велика.
Весной, когда началась затяжная оттепель, стало очевидно, что сырое помещение на Мейденлейн, снятое в декабрьской спешке, совсем не подходит для театра. Не удивительно, что год спустя лорд-адмирал перевезет свою труппу из Розы, находившейся неподалеку от Глобуса, в северную часть города, объяснив, что Роза расположена в крайне неприятном и пагубном месте — рядом с «зимней ночлежкой». Как позднее заметит Бен Джонсон, Бэнксайд больше подходил для строительства оборонительной крепости, нежели театра. Глобус «отделяет от болот глубокая канава…» — пишет он. К счастью для Слуг лорда-камергера, зрители того времени не придавали зловонным запахам особого значения.
Весной, на строительной площадке, Шекспир, должно быть, не раз прохаживался по краю огромного круглого котлована для фундамента: круг, подобный этому, только в миниатюре, позже начертит Просперо в «Буре». Сценическая ремарка гласит: «Все они вступают в магический круг, очерченный Просперо, и останавливаются, зачарованные» (V, 1; перевод Мих. Донского). После того, как стены Театра были разобраны, старший плотник Питер Стрит вымерил точный диаметр котлована. Затем, уже на строительной площадке, Стрит очертил известью границы внешней стены театра, а потом и 72-футового амфитеатра. Это — рамка «магического круга». Планировалось, что, в отличие от Розы, сцена Глобуса будет полностью находиться в тени, чтобы на нее не попадали прямые лучи солнца. Зрителям, конечно, придется щуриться от солнечного света, но зато они быстрее согреются.
Слуги лорда-камергера, возможно и смогли бы, как они надеялись, начать репетиции к июню 1599-го, если бы плотникам не пришлось начинать строительство с нуля. Труппа продолжала арендовать Куртину вплоть до мая (в апреле Саймон Форман несколько раз посетил этот театр, о чем оставил запись в своем дневнике). Так как котлован удалось выкопать только к апрелю, стало очевидным, что Глобус вряд ли откроется раньше конца июля. Причина отсрочки — неожиданные заморозки. Весна выдалась сухой (это могло бы сильно ускорить процесс), однако, по свидетельству Джона Стоу, дни стояли на удивление холодные; Стоу презрительно отзывается о тогдашнем прогнозе погоды, согласно которому
Перед возведением стен заливали фундамент. Вместе с заморозками пришли холода, сильно замедлившие работу; строителям пришлось копать землю на два штыка лопаты в глубину, чтобы вбить сваи ниже уровня промерзания почвы; потом они сделали дренаж для отвода воды, заполнив неглубокие траншеи щебенкой и галькой. Мороз мешал и каменщикам, которые затем должны были выложить кирпичный цоколь, выступающий от поверхности земли примерно на один фут, чтобы нижний, деревянный ярус будущего здания не сгнил. Было бы слишком рискованным — пагубная практика тюдоровских времен — начинать укладку кирпича до окончания холодов. Окажись в такой ситуации современные строители, они бы просто добавили в строительную смесь незамерзающую жидкость, тем самым предотвратив разрушение кирпичной кладки. Елизаветинцам же оставалось ждать потепления, чтобы продолжить работы; только так они могли выполнить условия договора с театром, согласно которому обещали установить «хороший фундамент из кирпича, щебенки и песка».
Лондонцы прекрасно знали о том, как ненадежны здания, построенные на скорую руку; они особенно опасны при большом скоплении людей; в августе 1599-го около сорока человек получили травмы и пятеро погибли (среди них и «две милейшего вида потаскушки», отмечает Джон Чемберлен), когда во время кукольного представления на Сент-Джеймс-стрит, на северо-западной окраине Лондона, обвалилось здание, где было полно народу. Ранее, в 1583-м, случилась другая трагедия — в Пэрис-Гарден во время медвежьей травли обвалилась галерея амфитеатра, битком забитая зрителями. Восемь человек, оказавшиеся под завалами, погибли, остальные получили увечья. Поэтому строители Глобуса медлили в ожидании подходящей погоды.
Однако Уильям Шеперд (рабочий, приглашенный Стритом для закладки фундамента) понимал: нельзя упустить подходящий момент. Хотя в начале весны и было сухо не по сезону, вскоре ожидались весенние ливни и паводок. Так и случилось в конце мая. Джон Стоу отмечает, что на неделе после Пятидесятницы Лондон сильно затопило: «…вода поднялась очень высоко, чего давно не случалось». Когда Темза вышла из берегов, вода добралась и до строительной площадки. Даже тридцать лет спустя, после того как вокруг Глобуса, по северной и южной границе, выкопали дренажные канавы, местность все равно затапливало во время весеннего половодья. Строителям оставался таким образом лишь небольшой промежуток времени между заморозками и началом паводка.
Пайщики столкнулись и с другими проблемами: началась судебная тяжба с Джайлзом Алленом по поводу здания Театра. Можно только представить себе, в какую ярость впал Аллен, обнаружив, что здание исчезло, трава затоптана, а по всему полю разбросаны засохшая штукатурка и битая черепица. Первый судебный процесс состоялся 20 января в Вестминстере — Аллен в Суде королевской скамьи «со всей строгостью» предъявил Питеру Стриту обвинение в нарушении границ частной собственности и порче имущества. Стрит явно не собирался ввязываться в эту историю, и, вероятнее всего, судебные издержки по защите строителей взяли на себя Бербедж и его партнеры. Обе стороны понимали, сколь сложным будет судебный процесс. Аллен, возможно, догадывался, что Бербедж нанесет встречный удар, выступив с заявлением в Суде мелких тяжб; Бербедж же в свою очередь ожидал, что Аллен в таком случае ответит новым обвинением в Суде королевской скамьи. Оба знали: если и это не поможет, Аллен опротестует дело в Звездной палате (что он в конце концов и сделал). Последнее, чего хотели бы Слуги лорда-камергера, — чтобы Аллен приостановил строительные работы или помешал их осуществлению. И хотя победа над Алленом была уже не за горами, счета за судебные издержки только увеличивались.
Слуг лорда-камергера тревожило и другое — постоянно растущее количество театральных трупп, их конкурентов. В Куртине продолжают играть Слуги лорда-адмирала. Лебедь предоставляет помещение любой постоянной труппе, и вряд ли положение изменится. Продать билеты в Глобус будет непросто, учитывая, что в Бэнксайде расположены еще три театра и арена для травли медведей. К тому же, владельцы «Кабаньей головы», трактира в западном пригороде Лондона, не пожалели средств на то, что перестроить помещение, превратив его к лету 1599-го в полноценную театральную площадку. Как только Слуги лорда-камергера освободят Куртину, тут же найдется другая труппа, готовая занять их место.