Один против всех
Шрифт:
– Приду к власти - не обижу!
– только и сказал он, но так сказал, что стало ясно - не обидит.
– И еще, - Черных тоже взял журнал, посмотрел в глаза Президенту, положил на место, фотографией вниз, - главное твое дело - двойник. Когда с ним разберешься, за Кастетом присмотри, я ему верю, ii…
Черных подошел к Петьке, обнял, поцеловал в щеку.
– От тебя все зависит, понял?
– Понял, - вздохнул Чистяков, - постараюсь…
И Чистяков действительно нашел человека, невероятно похожего на Президента. Для полного сходства не хватало нескольких штрихов, которые должны были сделать в «Клинике на Гагаринской» - одной из лучших клиник в стране, специализирующихся на пластической хирургии.
* * *
«Клиника на Гагаринской», куда направил меня Годунов, действительно была известна в Городе. Старинный особняк в центре Питера был окружен парком, где гуляли больные и посетители, и если больные делились на две половины - мужскую и женскую, то посетители были преимущественно мужчины, большей частью - бритоголовые крепыши с растопыренными пальцами. Вообще, атмосфера в этой клинике здорово отличалась от всех больниц, где мне до этого приходилось бывать.
Ташкентский госпиталь и клиника Бурденко, где я долечивался после ранения в Кабуле, были непохожи друг на друга, как непохожи узбек и русский, но все-таки было у них одно общее - больные и раненые, едва начав самостоятельно передвигаться по госпиталю, всеми силами стремились проникнуть на женскую половину больницы, а уж на прогулки в саду устремлялись все, кто мог и не мог, но хотел…
«На Гагаринской» мужчины и женщины гуляли отдельно, девицы со свеженарощенными бюстами пытались флиртовать с замотанными по глаза мужиками, но те, продираясь сквозь кусты, стремительно избегали их общения. Многие из перебинтованных пациентов прогуливались в сопровождении одного или двух совершенно здоровых спутников.
Я гулял один, охранять меня было некому и, надеюсь, не от кого. Первые два дня я просидел в палате, куда приходили строгие немолодые медсестры и брали все нужные для медицины анализы, на третий день меня по пустому коридору отвели в операционную, откуда я вышел уже в бинтах и получил свободу передвижения.
Через пару дней к моим одиноким прогулкам присоединился новичок. То, что это был новичок, сразу бросалось в глаза, мужчина постоянно трогал бинты, останавливался у зеркальных стекол, рассматривая свое замотанное лицо с отверстиями для глаз и рта.
– Как человек-невидимка!
– сказал он, подойдя ко мне на послеобеденной прогулке.
– Что?
– не сразу понял я новичка. Рот у него почти не открывался, и звуки исходили через узкую короткую щель.
– Уэллс, - сказал он и попытался улыбнуться.
– Человек-невидимка, помните?
Я кивнул.
– Хорошая клиника, - не мог угомониться новичок.
– Кормят хорошо!
Я снова кивнул. Кормили, действительно, хорошо, но не настолько, чтобы об этом говорить первому встречному.
– Дорогая, наверное?
– добил меня новичок.
Я сказал «да» и задумался.
Человек явно не привык к нормальной пище, значит, небогат, скорее - просто беден, но лежит в дорогой клинике и сделал операцию, стоимости которой он не знает. На жертву аварии или пожара он не похож. Значит, кто-то заинтересован в том, чтобы он изменил свою внешность, и заплатил за это немалые деньги. Это уже становилось любопытным… Человек меняет свое лицо в двух случаях: когда он не хочет быть похожим на самого себя, как я, или когда он хочет быть похожим на кого-то другого. Боюсь, что это и есть случай новичка.
– Вы - местный?
– спросил я его.
– Коренной питерец!
– с гордостью, но с трудом произнес он.
– А вы?
– Я из Карелии, - вспомнил я биографию Арво Яновича Ситтонена.
– Никогда не бывал в Карелии, - признался новичок.
– Я вообще нигде не был. Но ничего, теперь-то я поезжу по свету!
Так-так, подумал я, тебе не только оплачивают операцию, но и платят деньги, чтобы ты на нее согласился.
Это уже интересно…
Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Позади стояла медсестра.
– Прошу вас на перевязку, - сказала она.
Я кивнул на прощание новичку и пошел в процедурную.
– Еще встретимся, - сказал он мне вслед.
У меня почему-то было ощущение, что мы встретимся еще не раз.
* * *
В этот вечер в процедурной с меня сняли бинты. Добрый, похожий на кота доктор с белыми пушистыми усами погладил мое лицо, попросил улыбнуться, потом рассмеяться, еще раз погладил лицо, кивнул.
– Хорошо, - сказал он, отступил на шаг назад, посмотрел пристально, повторил: - Хорошо! Вы себя видели?
– и подал зеркальце.
Свое новое лицо я видел в первый день пребывания в клинике, на экране монитора, тогда доктор поколдовал над моей фотографией и предложил мне на выбор три варианта моей будущей физиономии. Я выбрал нейтральный вариант, в котором еще мог узнать самого себя, остальные два показались мне слишком радикальными - у человека с таким лицом должна быть совсем другая жизнь…
Теперь я увидел нового себя в зеркале, и я сам себе понравился - добавилось жестокости в глазах, подчеркнутые скулы и странно выпирающий подбородок создавали впечатление непреклонного человека с железобетонной волей и стальными тросами нервов. Такое лицо было в самый раз для выполняемой мной миссии, но неужели, когда начнется мирная полоса моей жизни, придется делать еще одну операцию, изображая лицо человека с возвышенными интересами в сфере искусства?
– Понравилось?
– спросил пушистый доктор.
– Нормально, - ответил я, энергично двигая губами.
– Ну и слава богу, - сказал доктор.
– Переночуете у нас, а утром мы вас проводим, так сказать, в большую жизнь.
– Спасибо, доктор!
– Не за что! Удачи вам, и если что - приходите, у вас хорошее лицо, с ним легко работать…
Я кивнул головой, для бывшего боксера это был сомнительный комплимент…
* * *
Ранним утром меня проводили через пустую спящую клинику, еще раз пожелали удачи, и я остался один на немноголюдной улице. Город еще спал, прохожих почти не было, а о существовании дворников, которые в пору моей молодости в этот час уже начинали шаркать метлами по асфальту, забыли, кажется, навсегда.
Куда ехать, у меня сомнений не было - конечно, к Светлане, удивить ее своей новой мордой и возможностями отдохнувшего организма, получившего подпитку витаминами и биодобавками. Потом можно будет связаться с Романовым-Черных, озаботить его выправлением новых документов, потому что паспорт с мордой господина Совкова мне теперь решительно не подходил. Нужно еще позвонить Годунову, узнать, нет ли новостей, в общем, включаться в привычную жизненную суету.
В полупустой электричке я доехал до станции Тайцы, прошел через весь поселок, встретив лишь двух старух, одна из которых дремала на ходу, неся от державшей корову соседки бидон с парным молоком. Утро выдалось сонным, поэтому вид безлюдного участка тети Глаши меня не удивил.