Одиннадцатый цикл
Шрифт:
Дикарски зверскому лицу придавали жути большая вставленная поперек носа кость и выбитые на коже белые завитки. За собой великан волочил неподъемную дубину, как тролль из маминых сказок. На нас он смотрел как на муравьев и просто натужно дышал.
Изможденное лицо вдруг перекосило гримасой, и акар, закряхтев, медвежьей лапищей навалился на ближайшее дерево – то застонало, обнажило корни, с них в нас полетели комки земли.
– Бежим… – едва слышно выдавил Перри.
Высоченный, нагой по пояс акар опять с рыком толкнул дерево, выкорчевал его окончательно, и оно громко рухнуло
– Бежим! – повторил он звонким недвусмысленным криком.
Этот акар – настоящий. Теперь мы и вправду на волосок от смерти!
Нас понесло под гору. Сердце неистово трепыхалось. Впереди струился чахлый ручей, а где-то сзади великан с ревом обрушил второе дерево. Я не оборачивалась, чувствовала его спиной. Бум, бум, бум – грохотала его поступь раскатами грома.
– К ручью! – Перри бросился к журчащей воде, мы – за ним, разгоняясь под гору.
Я крутанула головой. Акар с разгона влетел в невысокий выступ за нами, его осыпало землей. Тут он грянул таким рыком, что у меня отдалось в позвонках. Я едва почувствовала, как по ноге тепло заструилось.
Акар нагонял. Перри вильнул вбок, и вот мы уже неслись по колючим кустам, не обращая внимания на шипы.
Вдруг в просвете между деревьями как будто блеснуло что-то стеклянное. Так же блистал изумрудом треугольный узор глаз на колодезном дне. В это мгновение мною что-то овладело, ноги сами поневоле куда-то свернули.
– Сюда! – Я потянула Перри за собой. Никто не возразил: когда на хвосте чудище, спорить некогда.
Теперь я бежала первой, выискивая отсвет изумрудов, что маяком прокладывал мне путь. Друзья доверились мне, а я – ему.
А вдруг и в этот раз мерещится? Нет, вовсе нет: изумруды вспыхивали с каждым разом все четче, живее. На одном повороте чудище поскользнулось на грязи и влетело в дерево, а мы скрылись в узком проходе – слишком узком для его широких плеч.
Но погоня не кончилась. Мы петляли среди изломанных деревьев, кустов, по оврагам, где акару не пролезть. Солнце к этой минуте уже совсем село.
– Не могу… – невнятно пропыхтел Джеремия. Мы пробирались к вершине уступа.
Секунда – и он, поскользнувшись, перевалился за край пропасти. Наряженную тишину вспорол хруст кости, и Джеремия завыл от боли. Я похолодела.
Мы вчетвером подбежали к краю, и первое, что бросилось в глаза, – его вывернутая нога с торчащей костью. У меня сердце упало.
– Джеремия!
Если он и слышал, от боли не мог ответить. Руки дрожали над лодыжкой, не зная, что предпринять.
Мы осторожно спустились и затащили грузного Джеремию в яму под земляной навес уступа. Бэк заткнул ему рот кляпом, чтобы вопли не выдали нашего укрытия.
Нас облепила густая тень. Ночь уже вступила в права. Я не видела друзей, лишь слышала их загнанное дыхание. Я чувствовала, как нас всех бросает то в жар, то в холодный пот. Кругом зашелся оркестр сверчков, наращивая симфонию стрекота до предела, подстегивая и без того бешеный стук сердца.
Пронесло, едва подумала я, и сверху тотчас тяжко загромыхали акарские шаги. Вся наша пятерка затаила дух. Чувствовалось, как под его чудовищным весом промялся свод, осыпая нас земляной пылью…
Он раз, другой схватил воздуха, и Перри подполз зажать ему рот. Чих приглушило, но мне все равно показалось, что я в жизни не слышала ничего громче.
Я не дышала. Время замерло.
Великан походил влево-вправо. Секунды обрели размеры вечности. Вскоре шаги заухали прочь, но мы еще долго сидели в бесконечном молчании, от которого мутилось в уме, и никто не осмеливался его нарушить.
– Надо уходить, – наконец заговорил первым Перри. Как можно тише.
– Да как? – шепнул Бэк.
Я дотронулась до лба Джеремии. Вздрогнула.
– Он ледяной!
Бэк потер переносицу.
– Мы его не дотащим.
– А что тогда делать? – спросил Дейл.
Джеремия сдавал: был то в сознании, то нет.
– Подержите кляп, – нерешительно произнесла я.
Было видно, что друзья колеблются не меньше меня, но все же они кивнули и прижали Джеремию к земле. Бэк оторвал кусок рубахи и дополнительно затолкал бедолаге между дрожащих губ.
– Джеремия… – шепнула я. – Будет больно.
Я понятия не имела, что делаю. Рука сама легла на перелом, коснулась обломка кости. Я вздрогнула и похолодела. Кляп заглушил адские вопли Джеремии. Сколько крови! Все руки в ней. Я вытерлась о землю под коленями.
– Что ты делаешь? – недоумевал Бэк.
– Не знаю.
По щекам катились слезы. Хоть что-то бы сделать, хоть как-то помочь! Надломленному разуму казалось здравым просто втолкнуть кость на место – и дело сделано.
Происходящее казалось сном. Видением из далекого потустороннего измерения.
Джеремия какое-то время мучился и постанывал, корчась от боли, пока в конце концов не утоп в забытьи.
Тянулись секунды.
Я закрыла глаза. Руки дрожали. Вдох-выдох. И еще. И снова.
– Далила! – потрясенно охнул кто-то из друзей.
Я почувствовала тепло – видимо, от натекшей крови. Открыла глаза и увидела, как из моих рук в перебитую ногу струится нежный и мягкий свет.
– Что ты делаешь? – изумился Дейл.
– Не знаю…
Нет, знаю. Я его исцеляла… но как? Вспыхивали и таяли в воздухе похожие на желтые одуванчики огоньки. По краям свет мерцал, как будто подернутый эфемерной дымкой. Сияние, которого больше никто не видел, окружило нас пузырем. Друзья не знали, что думать, и наблюдали за этой картиной в ужасе. Кровь, кожа и кость сами зашевелились под плотью, а затем натянулись, понемногу вправляя перелом, и лодыжка стала на глазах заживать.
Перри посмотрел на всех с улыбкой.
– Побудьте тут. Вы двое защищайте ее, – приказал он Бэку с Дейлом.
– А ты куда? – встрепенулась я.
У него в глазах стоял черный ужас; руки било дрожью – я почувствовала, когда он сжал мне плечо. И все равно Перри напустил на себя твердости, решительности.
– Я за подмогой. Если наткнусь на чудище, уведу от вас.
– Почему ты? – спорил Бэк.
– Я самый быстрый. Если что-то пойдет не так, пусть гонится за мной: у меня шансов больше и я выиграю вам время. – Он взглянул на ногу, которая залечивалась сама, и прибавил как можно тверже: – Все будет хорошо.