Одиночество контактного человека. Дневники 1953–1998 годов
Шрифт:
Его мышление только абстрактно, не конкретно. Там, где конкретность, он пасует, старается уйти в кусты. Мнение его очень нетвердое, не убежден он в своем, тут же сдается, лишь бы не спорить.
Из мыслей Гора:
– Перечитал подшивку «Красной нови». Хорошая была проза, но убогая публицистика. Сейчас нет прозы, есть философия, читать интересно. Воронскому, главному редактору «Красной нови», попало от Ленина за статью о Шпенглере [239] , а проза могла быть любая. Теперь следят за прозой, а философия может быть разная. Что это? Недопонимание или какой-то наступивший сдвиг?
239
В «Красной нови» была опубликована статья В. Базарова о Шпенглере. Упрекнув за эту статью главного редактора «Красной нови» А. Воронского, Ленин сказал, что «Шпенглер неинтересен и… заниматься им в Советской России не стоит». Что касается прозы, публикуемой этим журналом, то она, как верно заметил Гор, «могла быть любая» – здесь печатались не только М. Пришвин и А. Толстой, но И. Бабель, М. Зощенко, М. Слонимский.
24.6.71. Гор сказал:
– Реализм XIX века достиг высшей точки, так как он есть проявление благополучия и успокоенности… XX век – век сверхреализма, психологического надлома – тут уже все проявления нового искусства. Наше искусство – не реализм.
Кстати, Гор иногда произносит слова, «говорит красиво», а мысль не очень четка. Сегодня долго говорил о северном искусстве, что у них нет времени, есть пространство, но так ничего не сформулировал.
А я думаю, что привлекательность северян все же в искренности, в чистоте, «детском взгляде», это антипод нынешней казенщине…
Великое ли это искусство, когда есть Рембрандт или Боттичелли с их совершенством, сказать трудно. Если оно и великое, то своей первозданностью, неповторимостью, «самостью». Тут подделки невозможны.
А о времени: импрессионисты для меня – мгновение, Ван Гог вне времени – это чувство, исступленность, эмоции. А Панков? Вечность больше, взгляд из космоса – синие горы, зеленые деревья, фиолетовые реки.
26.8.71. Читаю Гора «Изваяние». Местами кажется, что он гениален. Так не писали. Теперь ясен и его скепсис, и его внутреннее слегка ироничное отношение ко мне (хотя и очень скрытое).
Я как-то сказал ему:
– Вам же не нравится, что я пишу.
Он (с возмущением):
– Я же даже писал на вас рецензию.
– Но все равно – в глубине души.
Он отрицал. Но я-то вижу.
Бурсов с недоверием слушал мои похвалы Гору. Гор с недоверием относится к книге Бурсова. Это результат скепсиса братьев по перу. Свой сосед не может быть талантлив.
28.8.71. Дочитываю Гора – и радуюсь, и смеюсь, и плачу. Ах, как хорошо! Мысль о гениальности не уходит, а ведь это лишь часть, пять листов вынуто.
О чем книга? Гор сказал – об искусстве, о многомерности человека, о том, что искусство истинное стоит над временем, оно пересыпает его в своих пригоршнях, как муку.
Переступи это, встань над обыденным, сосчитай себя невеждой, пойми – ничего мы не знаем, и ты станешь тоньше.
Эта книга против нашего прагматизма – удар по нашей позитивистской философии.
О чем вы, люди, волнуетесь, куда идете – будущее так же страшно, как та планета, на которую попал художник Петровский.
Нет, это чудо! Встреча с чудом – я такого не испытывал со времен Булгакова.
А потом – грусть. Книгу не издадут – вот что может быть. Это не только не марксистская, а антипозитивистская, надклассовая книга.
Гранин был прав, когда говорил Гору – не соглашайтесь сокращать, ждите. Второй раз он может уже не стать гениальным.
Но если не заметят чуда – дай бог! – если не заметят, тогда счастье.
Чего Гор испугался, когда разрешил убрать треть романа, – он испугался Натальи Акимовны, того, что она скажет – как можно отказываться от денег!
Это была ошибка. Он-то знал, что написал гениальную вещь, а раз знал, то рисковать ею не имел права.
10.9.71. Вчера был у Гора. Он сказал:
– Нравственная одаренность – это не менее редкое явление, чем талант.
Клюзнер, композитор, к которому мы с Гором ходили, сказал:
– Ум художника своеобразен. Еще живописец может быть дураком, но композитор или писатель – нет. Но и очень большой ум опасно. Тут бывают жуткие трагедии, потому что ум подавляет эмоции, выстраивается схема…
О Чехове мы сказали с Гором вместе:
– Это скрытный писатель.
30.3.72. Был вечер Гора. Я выступал. Вначале тяжело, потом разговорился и удивил несколько всех неприученных. Люди ценят ораторов, принимая их за умных людей, а там – разное содержание и, главное, степень предварительной подготовки.
Гор сказал, что он всю жизнь думал о науке и искусстве. Если с искусством ничего не ясно с античных времен, и в этом заключается его чудо, то с наукой все яснее и яснее.
Он говорил о том, что, когда стал писать худо («Ошибка профессора Орочева»), то к нему пришло признание. А вот «Изваяние» – главная его книга и – увы! – два письма от писателей. «Я тогда получал мешки писем».
13.6.72. Бродил с Крестинским [240] . Жутко устали и отдохнули одновременно. Прекрасный человек, душа! Легко, чисто с ним, как с Гором.
А за стариком я уже не записываю. И всегда так: привыкаешь к мудрости – и уже нет прежней пристальности… Нельзя привыкать ни к чему, надо стараться все время сохранять новизну чувств.
240
Крестинский А. А. (1928–2005) – поэт, детский писатель, товарищ отца. Жил в Ленинграде-Петербурге, с 2000 г. – в Бат-Яме (Израиль).
22.6.72. Хоронили Наума Яковлевича Берковского [241] , говорили – гений, какая-то девица качалась, чтобы не упасть. Бледная, плохо одетая, взволнованная – и лицо простое и сельское, да и одежда такая, что теперь редко встретишь, – старая черная юбка, строгий почти мужской пиджак – сельская учительница, народоволка. Глядел на нее и думал, что знал раньше.
Рысс [242] сказал: он повторял, что литература учит жить. Он был велик и в малом.
241
Берковский Н. Я. (1901–1972) – литературовед, автор книг «Текущая литература» (1930), «Статьи о литературе» (1962), «Литература и театр» (1969) и др. Доктор филологических наук. Один из немногих ученых, которые по праву могут быть названы писателями, – его исследования отличают не только глубина и основательность, но и своеобразие стиля. Жил в Ленинграде.
242
Вероятнее всего, Рысс Е. С. (1908–1973) – писатель, драматург, сценарист. Жил в Ленинграде, после войны – в Москве.