Одиночество контактного человека. Дневники 1953–1998 годов
Шрифт:
22.7.69. Гор сказал:
– Театр не люблю. Очень все искусственно. Набоков тоже не любил театр.
Очень высоко отзывается о Набокове.
– У него, как у Гоголя, всегда чувствуется русская реальность. У Гофмана этого нет. Гофман неконкретен – поэтому слабее.
18.8.69. Сегодня Гор читал мне свой роман «Изваяние». Куски. Сказал, как только меня увидел, что прочтет несколько небольших кусочков – то, что Наталье Акимовне показалось наиболее интересным.
Один кусок поразителен. Средний художник пишет гениальную картину – как невыносимо состояние гениальности. И Гоголь, преподающий идиоту, – этот сюжет тоже кое-чего стоит.
Гор говорил еще раньше, что мысль о романе пришла к нему через полотна Водкина, где античная красота и современность сплетены в одно. Водкина он считает гениальным, но холодным художником…
Много говорили о рассказе. Гор считает, что рассказ должен быть открытым, быть фрагментом романа – тут и мысль Битова («ВЛ», № 7, 69). Что такой рассказ открывает широкую перспективу, а в романе, становясь главой, эту перспективу теряет.
Хвалил воспоминания Водкина [214] , обещал дать.
Сказал, что Репин был дурак, хотя хороший живописец, талантлив несомненно.
Я жаловался, что пошел на компромисс, боюсь очень, что книга не пройдет, – и из-за этого написал худой рассказ. А как хочется сохраниться!
Он о себе сказал так же.
– Я писать начинал любую вещь интересно, но иногда боялся после какой-нибудь проработки, что это не напечатают, и тогда сбивался. Получалась слабая вещь.
214
Как видно, речь о книге: Петров-Водкин К. Пространство Эвклида. Л., 1932.
О Битове сказал как о самом одаренном, хотя согласился, что он холодноват, иногда бесстрастен и не широко берет. Я сказал, что он может быть крупнее.
Говорили о Солженицыне. О его провалах художественных. Местами слабо. Это, я подумал, в силу его тенденциозности, захлестывает непримиримость – начинается гротеск.
25.8.69. Сегодня опять несколько часов говорили с Гором. Перебирали молодых, удивлялись ограниченности их возможностей.
Самый талантливый – Битов, но у него перспективы одни, пока сделано мало крупного… О Ефимове тоже был разговор. Ефимов написал новый роман, но какой? О чем – не знаю.
Вот и все. Марамзин [215] вторичен пока.
Читал он Сашкину «Фугу» [216] , только что написанную. Удивлялся. И шибко хвалил. «Он (Сашка) более интуитивен, чем вы»…
Гор прочел мне куски из своего романа «Корова» [217] . Это старая его вещь (1930 г.), неопубликованная, великолепная. Он даже ее не перепечатал. А жаль. Для молодого читателя это очень и очень было бы неожиданным и сильным.
215
Марамзин В. Р. (род. 1934) – писатель, тяготеющий к сатире и языковому эксперименту. Был арестован за участие в составлении машинописного собрания сочинений Бродского, осужден на пять лет условно. Жил в Ленинграде, с 1975 года – во Франции.
216
Речь идет о пьесе в стихах «Фуга», написанной мной в четырнадцать лет.
217
Первая публикация романа «Корова» в журнале «Звезда» (2000, № 10).
Гор сказал, что все творчество Чехова было против людей-функций, против людей реальных, холодных, как сестра Мисюсь. Но они у него и побеждают людей духа – он это понимал и от этого страдал.
21.10.69. Гор читает Гамсуна [218] . Считает его самым красивым писателем. Я стесняюсь его попросить дать книгу.
Нашлась жена Панкова, ненца, художника, о котором Гор пишет как о великом. Она работает в Луге киоскером. Плакала, когда о нем вспоминала. Говорит, дома есть большая картина, но она ее не продаст ни за какие деньги. (Гор ей сказал, что если она будет продавать, то чтобы знала – за это очень много должны заплатить.)
218
К. Гамсун издавался в СССР до 1939 года, но скорее речь идет о его собрании сочинений в пяти томах (СПб., 1910).
Сказала, что есть и рисунки, но где – не знает.
Он ей сказал:
– Рисунки его еще важнее. Этого нет почти ни у кого.
Сказала:
– Приходят подруги. Кто рисовал? Муж. Да, поглядят, ничего, не худо. Похоже даже…
16.12.69. В эти дни ездил к художнику Егошину [219] – блондин, стареющий мальчик, были вместе с Гором. Купили картину (натюрморт) за сто рублей.
Интересный аукцион.
Гор сразу присмотрел эту работу, разволновался и бегал вокруг нее, приговаривая:
219
Егошин Г. П. (1931–2009) – живописец, участник группы «Одиннадцать», в которую вошли одиннадцать художников так называемого «левого ЛОСХа». Жил в Ленинграде-Петербурге.
– Красивая вещь. Очень красивая вещь.
Нат. Аким. сидела, как на троне и, почувствовав страсть Гора, сказала:
– Гор, я вузрожать не буду. Ты можешь и купить картину.
Это сразу вселило смелость – и он спросил:
– За сколько вы продаете эту?
– Ну, я не знаю.
– А за сто отдадите?
– Вам отдам.
– Нет, – сказала Нат. Аким. – Мы же понимаем все. Может, выйдете с женой и обсудите.
– Нет, нет, – сказала жена, – я не понимаю в этом.
Гор отсчитал 4 бумажки по 25 и был очень доволен.
4.1.70. Был у Гора. Говорили о живописи. Он пишет статью о художнике Егошине.
Гор сказал:
– Натюрморт – самый философский жанр в живописи. Художник как бы вырывает вещь из среды, изучает ее и познает. Он как бы рассказывает вещь для себя, но и вещь словно бы познает себя. Она удивляется вместе с художником, выявляя то одну свою грань, то другую.
9.2.70. Вот уже почти неделю ничего не пишу. Почти. Смотрю в бумагу, а голова не работает совсем. Оттаивает. Отдыхает. Труд был адский [220] . Но вот сегодня что-то завертелось в голове. И сюжет такой, что хочется скорее перевести его на бумагу. Это будет притча о честолюбии: «Двое».
220
Отец завершил работу над романом «Абсолютный слух».
Сижу возбужденный, взбудораженный даже. Кажется, «Двое» – это не притча, а что-то крупнее. Роман? Повесть? Пьеса? И то, и другое, и третье. Я вижу героя, его сомнения, терзания…
Итак, человек, добившийся многого в науке, завидует, бешено завидует писателишке. Он завидует и презирает его за меленький ничтожный талантишко.
Он сам писал когда-то. Задавал бешеный ритм и считал, что раздвоенность – это конец любого человека. И вот он задумывает роман… Он пишет его втайне, выворачивает себя наизнанку, обнажает себя до боли. Он – вещь, которая познает самое себя.