Одинокие души
Шрифт:
– Не поздно ли ты бродишь по дому? Спать не думала?
– Мне не хочется.
– Опять живот болит? – спрашивает папа и подходит, чтобы поцеловать меня. – Может, примешь таблетку?
– Не стоит.
– Стоит.
– Нет, я на самом деле поговорить с вами хотела. – Слова еле-еле слетают с губ.
Приходится взять себя в руки и перестать бояться.
– О чем?
– Обо мне.
Мама недоуменно проходит в зал и устало выдыхает:
– А нельзя отложить разговор до
– Так уже утро, - невинно протягиваю я, и протираю лицо ледяными руками. – Я не займу
много времени.
– Что-то случилось? – папа снимает с запястья часы.
– Проблемы в школе?
– Да, нет. В школе всё хорошо. Я по-другому поводу.
Мама плюхается на диван, папа останавливается в проходе между кухней и спальней: ждет, смотрит на меня. Наверняка, он заинтригован.
– Сегодня я поссорилась с Кариной. – Родители одновременно тяжело выдыхают, и
поэтому я быстро добавляю. – Даже не спрашивайте почему. Ссоры между сестрами
обычное дело.
– Тогда почему ты хочешь поговорить с нами об этом? – зевая, спрашивает мама. – Карина
обидела тебя?
– Нет, конечно, нет. – Я сильно прикусываю губу. Хочется закричать: на самом деле, да.
Она ужасно меня обидела, оскорбила и предала, но я выдыхаю. Родителям об этом знать
не обязательно. – Слово за слово, и мы перешли на личности. Орали друг на друга, кричали, как вдруг Карина заявила, что я…, - я нервно усмехаюсь, и обхватываю себя
руками за больной живот. – Что я накуролесила в последний год. В год, который я
абсолютно не помню.
Мама бледнеет, а папа отходит от стены и медленно присаживается в кресло.
– Она соврала? – я судорожно выдыхаю. – Или нет?
Родители молчат, и у меня внутри взрываются друг за другом все органы. Неужели это
правда? Мне становится плохо. Я облокачиваюсь спиной о шкаф и прикрываю глаза.
Пожалуйста, скажите, что это сон. Пожалуйста.
– Я…, - мама глубоко втягивает воздух. – Я поверить не могу, что она сказала тебе такое.
Мне приходится посмотреть на маму, и я вижу на её лице шок. Она трет друг о дружку
ладони и нервно моргает.
– Мне даже в голову никогда не приходило, что Карина может так поступить.
– Я не понимаю.
– А что тут понимать? – вмешивается папа. – Твоя сестра решила задеть тебя, и затронула
именно ту тему, которая до сих пор причиняет тебе боль. Хочешь ответов: вот они! – он
качается головой и улыбается. – Ты всегда была примерной девушкой, никогда не
приносила нам проблем, училась в школе, помогала, когда мы были на работе, и я не
помню ни одного раза, чтобы мне приходилось краснеть из-за тебя.
– Твоя сестра перешла все границы, - дополняет
такое. Из-за чего же вы хоть поссорились?
– Теперь это не важно.
С моих плеч исчезает такой огромный груз, что я пьяно пошатываюсь назад.
– Карина не права, - серьёзно отрезает папа. – Но ты не обижайся на неё. Она сказала это
сгоряча. Так что помиритесь, и забудьте об этом.
– Мы так и сделаем, - заверяю я. – По-крайней мере, мы попытаемся.
– Что ж, отлично, - мама вновь зевает и встает с дивана. – Не ссорьтесь, Лия. – Она
обнимает меня и медленно отходит в сторону спальни. – В жизни мало людей, на которых
можно положиться. Вам остается лишь радоваться, что вы есть друг у друга.
Я киваю.
– Спокойной ночи, - папа целует меня в лоб. – И не забудь помыть за собой чашку.
– Да, конечно.
Он улыбается и уходит, а я так и стою в зале, радуясь, что мои опасения не подтвердились.
Наутро я не могу пошевелить левой рукой. Морщусь, встаю, подхожу к зеркалу и громко
выдыхаю: плечо покрылось отеками и покраснело.
– Черт, - я испуганно моргаю. – Черт!
От безысходности начинаю тереть ладонью напухшее место, надеясь, что это сможет
помочь. Но как? Бессмыслица.
Судорожно набираю в легкие воздух и сглатываю. Нужно что-то сделать, иначе моя
глупость превратится в нечто более опасное.
Здоровой рукой, я хватаю со стола телефон, и набирают номер Леши. Астахов тут же
отвечает:
– Лия? Что-то случилось?
– Ну как сказать, - я вновь осматриваю в зеркале синеватое плечо. – Знаешь, кажется, мне
нужна помощь.
– Мне приехать? – серьёзный тон друга успокаивает меня: Астахов сумеет помочь. Я
уверена.
– Да, пожалуй.
– Буду минут через пятнадцать. – Тут же раздаются гудки, и я буквально вижу, как Леша
срывается с места, начинает метаться по своей маленькой комнате. Он всегда был
ответственным, правильным, тактичным. Иногда мне кажется, что у нас с ним огромная
разница в возрасте, будто он мой старший брат, хотя, по сути, мы ровесники. Так что, с
кого и надо брать пример, так это с Астахова. Мне до его идеальности ещё расти и расти.
Через силу, я надеваю свитер. Ужасно больно. Когда я поднимаю руку, в голове
взрываются краски, глаза непроизвольно закрываются, становится так паршиво, что
начинает тошнить. Может, у меня вовсе не вывих? Вдруг, упав, я что-то сломала? Какая-то
косточка нашла на другую косточку, и теперь мне ампутируют целую руку!
От этих мыслей становится страшно. Я тяжело дышу, хожу ещё тяжелей. Выходит таким