Одинокие души
Шрифт:
– Просто мне не нравится, что теперь наши отношения испорчены. Я же вижу по тебе, ты
ведешь себя иначе.
– Какие отношения? – Я устало выдыхаю. – Макс, у нас с тобой нет отношений. И не
переживай. Я буду вести себя так же, как вела себя раньше: как совершенно чужой для
тебя человек.
Наверняка, парень заметил, что все мои слова граничат между: я - само спокойствие, и как
же хочется разодрать тебя на клочья. Но мне плевать.
Есть одна прописная
Нельзя никому доверять.
Все люди вокруг, все они – чужие. Нет близких, нет родных, нет важных. Есть просто те, кто рядом, и те – кто далеко. По сути, и у тех и у других, имеются огромные отличия. Но
на самом деле, верить нельзя никому из них. И в этом главная их схожесть.
Родители – самые близкие люди. Они мне лгут уже целый год.
Сестра – родной человек. Она предает меня, и не видит в этом ничего
противоестественного.
Леша – лучший друг. Человек, который рядом только тогда, когда ему выгодно.
Кира – подруга. Четыре месяца не объявляется, а потом говорит, что не могла нарушить
обещание. Чушь.
Максим – храбрый парень, телохранитель. Сначала спасает жизнь, а потом говорит, что
наши отношения – ошибка.
Итак, кому же из них можно доверять? Кто из них по-настоящему близкий и родной? А
ведь я была уверена, что у меня есть семья, есть друг, есть люди, на которых я могу
положиться.
Вот моя самая большая ошибка: не танец с Максом, а безоглядное доверие.
Я наивный ребенок, который считает, будто люди творят только добрые дела, а потом
Господь Бог гладит их по головке.
Пора с этим заканчивать. Никто не живет ради кого-то. Все живут ради себя. Родителям
выгодно скрывать от меня правду, они её скрывают, сестре выгодно выглядеть жертвой –
она ею и притворяется, Леше выгодно торчать в машине, когда меня избивают – и он
сидит там, Кире выгодно было не вмешиваться в мою жизнь– она и не вмешивалась.
И, конечно, Максим. Ему было выгодно расслабиться и повеселиться в баре. Он это
сделал.
И только я осталась у разбитого корыта. Только я оказалась самоотверженной идиоткой, которая верит каждому прохожему и незнакомцу. Больше не буду такой. Не могу и не хочу.
– Что скажешь своей маме? – неуверенно спрашивает парень. Наверно, не может терпеть
тишину.
– Какая разница, - апатично отрезаю я.
– Ей вряд ли придется по душе, твой поздний приход.
– Разберусь, как-нибудь.
И вновь молчание.
Максим задел меня. И я не собираюсь делать вид, словно ничего не произошло.
Естественно, устраивать истерику не в моих правилах, но притворяться камнем без чувств
– преступление
– Ясно.
Смотрю в окно, жду Стаса. Впервые мне искренне хочется увидеть этого парня. Во-
первых, он разрядит воздух в машине, а, во-вторых, мы, наконец, двинемся к моему дому.
– Лия, прости.
– Боже мой! – с абсурдом восклицаю я. – Макс, ты, что никогда не танцевал с девушками?
Никогда не расслаблялся в баре? А? Успокойся и прекрати извиняться.
– Но мне неудобно.
– Как же такое случилось?
– Что именно?
– Как что? – я подсаживаюсь ближе. Теперь мною владеет не гордость, а непонятное мне
чувство уверенности и безнаказанности. – В тебе смешиваются просто поразительные и
уму непостижимые вещи! Ты лихач – доктор, решительный мямля…
– Чужачка, - резко обрывает меня парень. – Не позволяй себе слишком многого.
– Значит, тебе можно, а мне нет?
Он зло смотрит на меня.
– Знай, что я жалею, что прикоснулся к тебе.
Максим произносит эти слова так холодно и ненавистно, что у меня внутри
переворачивается желудок. Я колеблюсь несколько секунд: думаю, ударить мне его или
просто выйти из машины. Но ответ приходит вместе решительностью. Улыбаюсь,
придвигаюсь практически вплотную к парню и шепчу:
– Мне тоже жаль.
К BMW подходит Шрам, и я откидываюсь назад. Складываю перед собой руки и
пребываю в странном состоянии. Мне не хочется плакать, не хочется смеяться. Я в
недоумении и ступоре, хотя со стороны пытаюсь выглядеть легко и непринужденно.
Тяжело выдыхаю.
– Что такие задумчивые? – садясь, тихо спрашивает Стас.
– Ничего, - резко отрезает Максим и заводит машину. Мы грубо трогаемся, и едем так
быстро, что меня бросает из стороны в сторону. На повороте, я ударяюсь головой о стекло, и зло прикусываю губы.
– Ты чего? – недоуменно спрашивает Шрам, оглядывается назад. Смотрит на меня. Может, ждет, что я отвечу? Зря. – Мне кажется, на сегодня хватит острых ощущений.
– Что с Кирой? – проигнорировав брата, тянет Макс. – Её мама была дома?
– Да.
– И как она отреагировала?
– Как обычно. – Стас выдыхает. – Наорала на меня, а потом поблагодарила за то, что я
принес её дочь домой.
Я удивленно смотрю в окно.
Насколько разными бывают семьи. Я уверена, что моя мама не ограничилась бы простым: спасибо. И Шрам не ограничился бы простым: до свиданья.
– Её мать идиотка. – Неожиданно заявляет Макс.
– Возможно, Кира перестала бы пить так
сильно, если бы она хотя бы раз заставила её остаться дома.